С точки зрения кошки - Мария Лебедева

Кошка внимательно меня выслушала, но не отстала. Нет, я могла бы взять её домой, мама животных любит. Но мне-то зачем лишние проблемы? Если бы люди ответственнее относились к тому, стоит ли вообще заводить питомца, бродячих животных было бы куда меньше. Их же надо кормить, выгуливать… Кошек ведь выгуливают? Или это только собак? А, неважно.

Тьма проводила меня до остановки и забралась на скамью под навесом.

Уже из окна маршрутки я заметила, что кошка смотрит мне вслед. Может, она на всех так смотрит. Да точно, на всех. Я для неё ничем не отличаюсь от сотни других прохожих, имевших глупость остановиться и заговорить с животным… Бред.

Внутри всё как-то неприятно сжалось. Это от усталости.

В ладони греются две монетки — золотая и серебряная — как две миниатюрные медали за первое и второе место.

— Передайте, пожалуйста, — протягиваю зажатую в руке мелочь.

Маршрутка тронулась с места. За окном потянулся бесконечный ряд фонарей. Все светилось, искрилось и переливалось, даже ветви деревьев, опутанные гирляндой маленьких фонариков — вроде тех, которыми украшают ёлку на Новый год… Не люблю я этот праздник. С самого детства нам внушают, будто в этот день на земле происходят чудеса. Бред. В прошлый Новый год отец решил познакомить меня со своей новой женой. И это было совсем не чудесно. Я согласилась только для того, чтобы лишний раз убедиться, что эта Катя хуже мамы. Убедилась. Должно быть, с возрастом у людей портится вкус — какой сумасшедший променял бы мою замечательную, умную, красивую маму на этот оживший кошмар?

Мы тогда пошли в какой-то ресторан. Если бы не мой отец, с гордым видом стоявший рядом со своей новой женой, я бы не приняла её даже за официантку — всё-таки мы пришли в довольно приличное заведение, где у обслуживающего персонала существует определённый дресс-код. Она же пришла в потёртых джинсах и кофточке со стразами — решила, что ей будет проще найти со мной общий язык, если сама будет выглядеть как тинейджер (подростки, может, так когда-то и выглядели, но это было задолго до моего рождения). Преследуя ту же цель, она то и дело вставляла в речь словечки вроде «клёво» или «офигительный» и всё трясла своей лапшой быстрого приготовления, при ближайшем рассмотрении оказавшейся игривыми кудряшками. Я отвечала ей на литературном русском, а отец шипел, что нельзя издеваться над Катей и что я должна хотя бы сделать вид, что она меня не раздражает. С чего бы это? Не я же на ней женилась.

Она, кстати, в каком-то издательстве работает. Издательстве… Не в том ли, откуда не-психолог тот?

Катя тогда из кожи вон лезла, стараясь мне понравиться, а я всё думала — с кем же она оставила своих малышей, чтобы пойти в этот проклятый ресторан?.. Я бы никогда не оставила… ой. Только что нечто подобное и сделала.

— Остановите где-нибудь здесь!!!

— Остановок «здесь» и «там» не бывает! — недовольно проворчал водитель, но затормозил.

Захлопнув за собой дверь, я побежала назад. Быстро, не разбирая дороги, неслась прямо по этим непросыхающим лужам, поднимая брызги. Брызги летели вверх, пытаясь достать до неба, но опадали прямо на меня (какое, должно быть, для них разочарование). Быстрее, мимо магазинов, фонарей, мимо деревьев с лампочками на ветках, так что перехватывало дыхание и сердце колотилось как бешеное.

Я вернулась на ту остановку.

Тьма ждала меня, подобрав под себя все четыре ноги и походила на гигантскую мохнатую гусеницу. Я отдышалась и пошла медленнее, вот ещё, бежать из-за какого-то животного.

— Ну ладно, ладно… Пойдём ко мне, — сказала я кошке. Та спрыгнула со скамейки и переместилась ко мне на руки. Надо бы её помыть… Если, конечно, она вся не состоит из грязи. А то останутся одни глаза.

— Мяу.

— Но это ненадолго, слышишь? Завтра же развешу объявления с твоей фотографией. Так что даже не мечтай поселиться у меня навсегда! — говорила я ей, рассеянно перебирая тёмную шерсть, мягко струящуюся между пальцами.

— Ур-р-р-р… ур-р-р…

Тьма сощурила глаза. Её рот в виде перевёрнутой на бок тройки, казалось, улыбался.

Это я, конечно, придумала.

Кошки ведь не улыбаются.

…или всё же?.. =^_^=

Глава 8

Терпеть не могу, когда так выходит, что урок отменяют, и вместо того, чтобы отпустить вас по своим делам, приходит какой-нибудь учитель и говорит:

— Сидите в классе тихо! Я буду в соседнем кабинете.

И вот сиди, не зная, чем себя занять…

Я вчера отцу позвонила, и, представьте себе, он знает, что я главный редактор, ему Катя сказала. Сопоставила факты, и на душе стало мерзко. Получается, меня назначили не потому, что я такая распрекрасная, а потому что жена моего отца работает вместе с не-психологом. Кошмар. Что за мир. Что за город. Здесь все друг с другом знакомы. Теория скольки-то-там рукопожатий, примененная на практике.

Когда до конца урока оставалось ещё уйма времени, а темы для разговоров уже иссякли, Леська объявила, что будет гадать.

— Гадать?

— Именно. Буду гадать на любовь.

Я хмыкнула. В нашем дворе так развлекаются маленькие девочки. Правда, они гадают не просто на любовь, а сразу на мужа. Они протягивают друг другу руки и водят пальцем от ладони до локтя, пока одна из них не скажет «Стоп» и не отметит место остановки. Тогда гадалка начинает медленно шагать указательным и средним пальцем по руке желающей узнать своё будущее, бормоча «Пьяница, нормальный муж, алкоголик, наркоман». Судьбу решает то, на каком слове она доберётся до места остановки. Правда, сообразительные девчонки быстро смекнули, что при таком раскладе шанс заполучить «нормального мужа» невелик, и немного видоизменили гадание — вернее, сам набор претендентов. Теперь он выглядит так: «миллионер, нормальный муж, бизнесмен, олигарх», и процент потенциальных невест богачей превышает в нашем дворе все допустимые нормы.

Такие маленькие, и уже замуж хотят. Я в их возрасте пожарником хотела быть.

— Я бы даже сказала, на процент любви, — с важным видом уточнила Леська.

Это интересно. Процент — это тебе не пальцем по руке водить, это даже звучит серьёзно.

— На кого будем гадать? — осведомилась подруга, с загадочным видом разглаживая тетрадный лист.

Я задумалась над тем, кто бы в нашем классе мог составить потенциальную пару. Леська, как всегда, по-своему истолковала моё молчание.

— Значит, на Стаса и Комарову, — произнесла она, после чего написала на листке их имена и фамилии, каждую повторяющуюся букву записывая в столбик. — Белозёров Станислав и Комарова Анастасия… Это будет вот так.

На листке появились странные письмена:

Белозрв Стани Кмя

ело рв стани

о в с а

о с а

а

а

а

Затем эти письмена превратились в ряд цифр:

1 2 2 4 1 2 3 4 2 7 2 2 1 1 1

(Как объяснила Леська, она подсчитала количество букв и записала их по порядку).

Её карандаш быстро летал по бумаге, попарно складывая эти цифры. Если сумма получалась равной десяти, то Леська писала ноль, если больше десяти — то только вторую цифру. С каждой новой строчкой ряд убывал на одну цифру, пока в самом низу этого числового треугольника не осталось всего две — семёрка и восьмёрка.

— Вот! — торжествующе подытожила Леся, обводя результат в сердечко. — Семьдесят восемь процентов любви. Это куда выше среднего.

Я выразила сомнения в правильности гадания, ведь, если поменять местами имя и фамилию, то получится совершенно иной результат, но Леська сказала, что я ничего не понимаю и она всегда считала Стаса и Комарову идеальной парой.

— Погляди… — сказала она с нежностью в голосе, и её глаза увлажнились. — Воркуют, точно голубки.

Я взглянула в сторону голубков, но ничего особенного не заметила.

— Да он у неё просто запасную ручку попросил, — ответила я.

— Это начало великой любви, — не отступала Леся.

Ей, разумеется, было виднее.

После звонка она убежала на первый этаж, в кабинет, где утром занимался её брат — потому что Кирюша забыл в школе дневник и теперь отказывался без него делать уроки («Готова поспорить, что упырёныш сделал это намеренно!» — твердила Леська).

Я же собиралась пойти проверить, не заклеили ли наше объявление о наборе в редакцию какой-нибудь глупостью.

— География, Мил. Сейчас география, — проходя мимо, подсказал мне Ярик — решив, что я опять забыла, какой у нас урок и где. После того божественного комплимента он то и дело путался под ногами, решив, что покорил моё холодное бесчувственное сердце.

— Ага, — рассеянно отозвалась я, глядя вдаль.

Мне показалось или нет? Нет, она. Девица с коконом.

Она стояла у окна.

Её кокон выглядел сегодня не так бодро — должно быть, вчера это был парадный вариант, а сегодня — всего лишь остатки прежней роскоши. Вылезшая из него прядка волос торчала почти под прямым углом, как антенна. Девица негодовала, и антенна колыхалась в такт её гневным речам: