Русский гамбит генерала Казанцева - Максим Федоренко

Утром 3 августа, когда бандитам стало ясно, что Гагатль не взять, тем более что ночью жители села организовали отряд самообороны, они совершили налет на соседнее селение Агвали. Здесь воинственную лавину бородачей на вездеходах встретили огнем милиционеры и бойцы 102-й бригады специального назначения внутренних войск. Бой был скоротечным, но жестоким. Четверо защитников Агвали пали смертью храбрых, защищая свою землю от незваных гостей.

События в северном Дагестане стали приобретать угрожающий характер прежде всего потому, что организованный отпор агрессору пока наладить не удалось, а сведения о появлении чеченских боевиков и наемников в селах Цумадинского и Ботлихского районов продолжали поступать.

Экстренное совместное заседание высших органов Дагестана: Государственного совета и Народного собрания, состоявшееся утром 3 августа в Махачкале, вне всякого сомнения, можно считать историческим. Здесь в присутствии представителей Министерства обороны и МВД России была дана откровенная, принципиальная оценка происходящему.

Председатель Госсовета Дагестана Магомедали Магомедов не скрывал серьезности сложившегося положения:

«Сегодня мы собрались в таком составе, чтобы обсудить судьбоносный вопрос: как защитить себя от экстремизма и в составе России утвердить созидательную жизнь».

Глава республики высказал претензии к «силовикам», которые не смогли обеспечить надежную охрану административной границы с Чечней, но в то же время подчеркнул:

«Конечно, это была ошибка руководителей, отдавших распоряжение, это необходимо понимать всем у нас в республике и не рассматривать подобное как попытку поссорить Дагестан и русский народ. Мы были и остаемся вместе с Россией. Мы настаиваем, во имя безопасности Дагестана, вернуть воинские части на границу с Чечней. При этом мы не собираемся только мужеством российских ребят защищать свою землю. Мы готовы сами активно участвовать в охране своей земли, целостности и единства Дагестана».

Мужественный, умудренный жизнью человек и опытный политик, Магомедали Магомедов заявил на этом заседании о создании в республике отрядов самообороны, которые были бы подчинены военкоматам и райотделам милиции. Для него не было сомнений в том, что только народ способен воспрепятствовать развитию событий по чеченскому варианту, на который рассчитывали боевики и религиозные экстремисты.

Агрессия против Дагестана была охарактеризована как запланированная и имеющая явную тенденцию к расширению. Хорошо вооруженные боевики имели современные средства связи и передвижения. Значительную часть их составляли наемники из среднеазиатских и арабских стран.

В Постановлении Госсовета «Об обстановке в Цумадинском районе и неотложных мерах по обеспечению безопасности республики и ее граждан», принятом в этот день, указывалось:

«…События, произошедшие в Цумадинском районе 2–3 августа 1999 года, являются открытой вооруженной агрессией экстремистских сил против Республики Дагестан, откровенным посягательством на территориальную целостность, основы ее конституционного строя, жизнь и безопасность жителей республики.

…Обратиться к Президенту Российской Федерации и Правительству Российской Федерации с предложением о необходимости принятия неотложных мер по защите территориальной целостности и основ конституционного строя Республики Дагестан и Российской Федерации.

Исходя из понимания чрезвычайной сложности складывающейся обстановки и ответственности переживаемого республикой момента, МВД и Военному комиссару Республики Дагестан совместно с администрациями городов и районов в кратчайшие сроки принять меры к созданию отрядов самообороны из числа военнослужащих запаса и местных жителей, прошедших соответствующую подготовку. Обратиться к Правительству Российской Федерации с просьбой о выделении оружия для бойцов отрядов самообороны».

«Моя совесть чиста, — сказал глава Госсовета Дагестана, завершая заседание, — я все сделал, чтобы не допустить кровопролития. Но эти люди пришли погубить наш народ…»

В дагестанских городах и селах у зданий администрации собирались местные жители. Просьба у всех была одна: зачислить в добровольцы и отправить на борьбу с захватчиками — ваххабитами и басаевскими шакалами. По-иному экстремистов не называли. Коварство чеченских боевиков, вторгшихся в Дагестан вместе с иностранными «псами войны», потрясло людей. Ведь именно Дагестан дал приют двумстам тысячам (!) беженцев из Чечни в середине 90-х годов. Но не с многострадальным чеченским народом связывали дагестанцы акт агрессии. Было понятно, что чеченские экстремисты и наемники, кроме всего прочего, служили оружием в руках тех сил, которые хотели начать «большую Кавказскую войну», в которой Дагестану отводилась особая роль.

С учетом складывающейся обстановки 102-я бригада внутренних войск МВД России, дислоцирующаяся в Махачкале, была переброшена в Цумадинский район. Глава администрации Махачкалы Саид Амиров объявил о наборе добровольцев в интернациональную бригаду. На главной площади Махачкалы собрались сотни крепких мужчин с просьбой вооружить их и отправить к месту боевых действий для защиты республики от боевиков и ваххабитов. От гостиничного комплекса «Кавказ», где находятся республиканский и городской советы воинов-интернационалистов, не расходились ветераны Афганистана, которые знали, что их помощь понадобится в первую очередь. Все управленческие структуры города, службы жизнеобеспечения, без всякого приказа сверху, перешли на круглосуточный режим работы.

В Цумадинский район прибыли заместитель министра МВД России В. Овчинников и министр МВД Дагестана А. Магомедтагиров. Вместе с ними в район вылетела группа специалистов Министерства обороны России.

Жители Цумады, выразив свое полное доверие милиции и армии, одобрили размещение частей внутренних войск России по границе с Чечней, а руководство района доложило о готовности предоставить войскам места для размещения и организовать продовольственное снабжение.

Последующие два дня прошли в Цумаде относительно спокойно. Внутренние войска и милиция занимали отведенные участки границы, развивали сеть инженерных сооружений, добивались четкого взаимодействия. Но в целом по республике картина вырисовывалась весьма тревожная.

В соседнем с Цумадинским Ботлихском районе экстремисты открыли огонь по наряду милиции. Произошло это на дороге Кенхи — Годобери, что вновь подтверждало, что в чеченском селе Кенхи находится крупное бандформирование. В перестрелке двое бандитов были убиты. Ночью 5 августа со стороны Чечни был обстрелян контрольно-пропускной пункт вблизи города Кизляр. В это же время в городе Буйнакске экстремисты совершили очередной огневой налет на расположение отдельной мотострелковой бригады.

По жилому городку воинской части было выпущено восемь мин, еще одна разорвалась в парке, повредив боевую машину пехоты. У человека, далекого от военных дел, мог возникнуть вопрос: откуда в Буйнакске, сердце Дагестана, в 80 километрах от границы с Чечней, появились вражеские «кочующие минометы»? Для «силовиков» же секрета не было. Вблизи Буйнакска, в так называемой Кадарской зоне, в течение нескольких лет создавалась религиозно-экстремистская «ваххабитская крепость» в селениях Чабанмахи и Карамахи. Международный террорист Хаттаб был здесь настолько желанным гостем, что за него даже выдали замуж девушку из «хорошей семьи». Местные ваххабиты и поддержали чеченских бандитов обстрелом воинской части, пытаясь воспрепятствовать переброске войск через Буйнакск в Ботлихский и Цумадинский районы.

Что скрывать, опорные точки у агрессоров в Дагестане были, о них знали и политики, и военные, но до поры решительных действий не предпринимали. Кто-то не хотел «скандала», надеясь на силу убеждения, другие не имели соответствующего приказа.

Тактика экстремистов, действовавших с территории Чечни и внутри Дагестана, была не нова: дерзкий налет, обстрел, террористический акт и стремительный отход. Агрессоры явно пытались парализовать волю руководства Дагестана, сломить решимость его народа к сопротивлению, заставить силовые структуры, и, прежде всего военных, нервничать и вести себя неадекватно: «затыкая дыры» в границе, «бить по хвостам». Но расчет не оправдался.

К лету 1999 года в СКВО среди генералов и офицеров, имеющих право на приказ ввести части в бой, не осталось «кабинетных стратегов». Поэтому экстремисты не сумели нарушить единого плана, который уже воплощался в жизнь и политиками, и генералами, и народом Дагестана, не желающим жить в шариатском раю, где роль пророка Мухаммеда отводилась любителю публичных казней Хаттабу. И ничего, кроме анекдотов, не вызвало в республике обращение к дагестанцам некоей «Исламской Шуры Дагестана», издавшей в августе «Декларацию о восстановлении исламского государства в Республике Дагестан». Из декларации «торчали уши» чеченского идеолога Мовлади Удугова. Шуру быстро окрестили «шурой балаганной», по аналогии с персонажем незадачливого жулика из «Золотого теленка», со смехом цитируя ее шариатские предписания и требование немедленного «газавата» — священной войны с неверными. В том, что неверные, не чтящие законы Ислама, пришли из Чечни, народ уже знал, а насчет «газавата» Совет алимов Дагестана, состоящий из наиболее уважаемых общественных и религиозных деятелей, заявил, что для оного, как и для шариатской республики, в Дагестане нет ни условий, ни предпосылок.