Предатель крови - Барб Хенди

Магьер поразило то, что морда пса до сих пор покрыта запекшейся кровью. В этом путешествии Винн неустанно возилась с Мальцом и на каждом привале с ворчанием и упреками вычесывала из его шерсти колючки и комья грязи. Псу, впрочем, это было безразлично — пробежавшись на следующий день по кустам, он легко сводил на нет все ее усилия.

Отчего же сейчас Винн сидит у очага, подальше от Мальца?

Магьер вдруг поняла, что сыта по горло загадками. Она распахнула входную дверь с такой силой, что та ударилась о ближайший столик. За спиной раздались возмущенные крики, но Магьер уже выскочила наружу и, не разбирая пути, зашагала к дороге.

— Магьер!

Услыхав этот ясный негромкий голосок, Магьер остановилась как вкопанная. В проеме входной двери, зябко кутаясь в одеяло, стояла Винн.

— Капитан скоро вернется с нашими вещами, — сказала она. — Ты куда?

— Не твое… — начала Магьер угрожающим тоном. И запнулась на полуслове, вспомнив брошенные вслед слова Лисила. В тусклом свете, сочившемся в дверной проем, было видно, как лицо Винн потемнело от неприязни. Магьер заговорила снова, принуждая себя сохранять спокойствие:

— Будь добра, попроси кого-нибудь из жрецов после того, как они закончат заниматься беженцами, осмотреть руку Лисила. Я скоро вернусь.

Она развернулась и, дробно стуча зубами от холода, пошла прочь.

— Но ты… у тебя ведь даже плаща нет! — крикнула ей вслед Винн.

Магьер дошла до середины здания казармы и лишь тогда услышала, как захлопнулась дверь.

Что-то громко зашуршало, захлопало в темноте, и Магьер шарахнулась прочь от стены казармы, привычно нашаривая саблю. Тут же она вспомнила, что оставила клинок там же, где сняла плащ. Дампирское зрение, обострившееся к ночи, позволило ей разглядеть вспугнутую птицу, которая, отчаянно хлопая крыльями, унеслась в темноту.

Магьер оглянулась — вокруг нее раскинулся чужой город, мирно погружавшийся в зимнюю спячку. Ей до смерти хотелось побыть одной, но, хотя темнота и не могла испугать ее, заблудиться и бродить всю ночь по незнакомым улицам тоже было не слишком заманчиво. Магьер завернула за угол казармы и, прижавшись спиной к шершавым камням стены, медленно опустилась на корточки.

Почти всю свою жизнь, даже когда подворачивались случайные спутники, она оставалась одна, и такое положение вполне ее устраивало. Так было, пожалуй, даже после знакомства с Лисилом, в те годы, когда они бродили по лесному захолустью, мороча суеверных крестьян. Теперь же, когда они были совсем близко от мест, где прошла первая жизнь Лисила, чем ожесточеннее Магьер пыталась пробиться к нему, тем упорней он замыкался в себе, погружаясь в глубины, ей недоступные.

А ведь это нелепое, необъяснимое решение идти в Веньец может привести его к гибели, разлучить их так непоправимо, что она не в силах будет ничего исправить.

При этой мысли Магьер становилось отчаянно одиноко… и это было уже совсем иное одиночество.

Она дрожала от холода, но все же не двигалась с места — так и сидела, прижавшись спиной к ледяным камням казарменной стены. Вокруг не было ни души, и никто не мог испугаться, разглядев в темноте ее бледное, как смерть, лицо с огромными, непроглядно черными глазами. Впрочем, если бы такой случайный прохожий и наткнулся на Магьер — он бежал бы без оглядки, даже не заметив, что по мертвенно-бледному лицу текут жаркие слезы.

Связь Чейна с фамильяром прервалась в тот миг, когда птица, вспугнутая шагами Магьер, в панике улетела в темноту. Впрочем, это было и не важно — малиновка все равно к нему вернется. Он и так почти ничего не слышал после того, как Лисил жестким тоном напомнил Магьер о том, что произошло в Древинке, в сыром и зловещем лесу близ Апудалсата.

Каждую ночь с тех самых пор Чейна обуревали ненависть, безрассудная ярость, даже страх — но все эти чувства были связаны только с Магьер. Он ни разу не задумался над тем, что пришлось перенести Винн. Винн, которая видела, как его убили, и припала, содрогаясь от рыданий, к его дважды мертвому телу.

Неужели она… оплакивала его?

Чейн до сих пор так и не открыл глаз. Он был так напряжен и неподвижен, что Вельстил сразу и не понял, что разведывательный полет давно уже завершился, — и сообразил это, лишь когда малиновка, неожиданно выпорхнув из темноты, опустилась на луку Чейнова седла.

— Ну? — заговорил наконец Вельстил, и в его низком голосе явственно прозвучало раздражение. — Что тебе удалось разузнать?

Чейн ничего не ответил, лишь крепче вцепился всей пятерней в спутанную жесткую гриву коня.

— Чейн! — еще сильнее раздражаясь, рявкнул Вельстил. — Я спрашиваю: что ты слышал?

В самом начале их совместного путешествия Вельстил никогда и ни при каких условиях не терял самообладания. Теперь изменился и он.

Чейн усилием воли вынудил себя успокоиться, отогнал прочь все ненужные, неуместные сейчас мысли. Именно таким образом он до сих пор заставлял себя продолжать существование, из ночи в ночь просыпаться и вновь садиться в седло.

— Веньец, — хрипло произнес он. — Они отправляются в Веньец на поиски отца Лисила, а потом направятся в земли эльфов, чтобы отыскать его мать.

Вельстил на миг замер с приоткрытым ртом, затем взорвался:

— Веньец?! В какую еще глупость этот полукровка задумал втянуть Магьер?!

Чейн предостерегающе вскинул руку и спешился. Вельстил, изнывая от нетерпения, последовал его примеру. Чейн прилежно пересказал разговор Лисила и Магьер — настолько подробно, насколько смог припомнить. Когда он смолк, Вельстил устало опустился на корточки, провел рукой по лицу, осмысливая то, что рассказал ему Чейн.

— Земли эльфов слишком далеко к северу, — прошептал он наконец. — Слишком далеко от того, что я ищу… во всяком случае, насколько я могу судить.

Он поднял голову и поглядел на Чейна так, словно тот был каким-то образом виноват в том, что на пути его замыслов возникла очередная помеха.

— Поспешим в Веньец, — вслух сказал он. — Если Лисил обнаружит, что его отец и мать мертвы, быть может, Магьер наконец повернет в нужном нам направлении. Им не будет причины отправляться в земли эльфов. Иного выхода я не вижу… хотя и не знаю покуда, как это устроить.

Чейну наплевать было, что они станут делать и куда направятся. Ему просто-напросто больше некуда деваться. Впрочем, если б даже это было и не так — у него теперь не хватит духу заглядывать в будущее. Пока Вельстил забирался на коня, он посадил малиновку в клетку и закрыл ее куском замши. Затем вставил ногу в стремя и сам вскочил в седло.

От привычной последовательности заученных движений и действий ему становилось немного легче.