Будильник (СИ) - Бузлаев Андрей

Впрочем, это всё их проблемы. Меня волнуют несколько иные вопросы. Моё прединфарктное состояние, например.

Ну и ещё, собственно, аборигены.

Выглядели они кто как и довольно пёстро. В плане — разномастно. Яркостью одежд здесь и не пахло. Тряпки цветные, конечно, но цвета глаз не режут.

В целом, как на селе в конце двадцатого века, в принципе.

И мы, два городских раздолбая, опять смотрелись среди всех как бельмо в своих модных джинсиках и лёгких рубашечках на футболочку. Впрочем, в родном селе нам бы тоже рожи начистили за такой видок, потому стоит готовится.

А так — да, обычная себе деревенька, тряпки на народе разняться от обоср… от грязных обмоток, на вроде мешковины, до простецких фартучков, сорочек и юбчонок на женщинах. Мужики в штанах да рубахах, жилеты овчинные кое у кого.

Народец поглядывал на нас откровенно с опаской, как затравленные волки. И все, главное, с вилами и ещё с чем, да все за нами чешут. Гуськом так. Будто дел других нет, тоже мне. А мы только пройдём по улице и они уже следом. Мы в горку и они туда. Вот я и напрягся в известном смысле.

Главное, бежать-то некуда: единственная улица, та, по которой мы шли, перекрыта толпой в пару десятков голов. И все головы, главное, при кулаках. Девки-то все как наши, Русские — зашибут при необходимости на раз, не хуже любого мужика.

Поглядывая на деревянные вилы, грабли (огребать которыми крайне неприятно, я ещё в детстве проверял) да топорики в руках у мужичков и прочие прелести сельскохозяйственной утвари, я невольно поправил свой топор, подвинув его вдоль пояса. Да и Серёга свою дубину покрепче сжал, поудобнее умостив этот дрын на плече.

Понимая, к чему всё идёт, я решил, что терять особо нечего и попытался хоть как-то наладить контакт:

— Мужики, ну вы чего? Мужики, а мы нормальные!

— Ане калра масгах? — кажется, спросил один из них у другого.

— Масгах, — наверно, подтвердил ему усатый здоровяк. — Уна сег рава ла кис.

— Всё, теперь точно… — Серёга кратко, но ёмко выругался, цитируя анекдот столь же бородатый, сколь и он сам.

Да уж, сложно не согласиться. Приплыли. У них свой язык, а мы не бельмеса его не понимаем.

Ладно, может, по действиям сможем договориться. Надо показать, что мы хорошие и добрые. И что нам домой надо. И если наши студенты не зная языка в других станах умудрялись жестами метро показать, то мы уж как-нибудь справимся. Студентами-то не так давно были, организм ещё должен помнить, как выкручиваться в стрессовых ситуациях.

— Серёг, отдай им дубину. А я топор. Может, хоть так поймут, что мы хорошие?

— Н-да? — с сомнением протянул друг. — Ну, давай попробуем.

Борода тут же показал толпе дубину на вытянутой и уронил её наземь. Следом и я медленно вытянул топор из-за пояса и протянул его рукоятью вперёд усатому дядьке. Тот улыбнулся, принял его и с уверенностью сообщил толпе:

— Масгах. На крампа л'ла ирридах каралана. Гаре тас мунсек? Кирас сег лава ла-кис.

— Серёг, он, кажись, доволен, — радостно сообщил я другу, улыбаясь дядьке в ответ.

Оказалось, они ждали кого-то, или позвать решили. А именно — рослого дядьку в доспехах, лет так сорока на вид. Тот тоже улыбался. Высокий, статный, в отполированном доспехе. В целом, похожем на броню того стражника, которому в моём сне голову отрубили, вот только без звезды на левом плече. Вместо этого обе накладки на плечах, состоявшие из трёх пластин, заканчивались сапфировыми полумесяцами с тонкой, золотистой каймой.

Дядька вышел из толпы, бесцеремонно расталкивая зевак, глянул на нас, кивнул и махнул рукой куда-то за спину. В ту же секунду нас, уже как дорогих гостей, под одобрительные улюлюканья взяли всей толпой под белы рученьки и повели куда-то туда, куда он показал. К правителю на поклон тащат, небось, как дорогих гостей из дальних земель.

При этом меня снова напрягла их речь. Я перестал её распозновать, вообще, и меня это порядком напрягало. Когда они загомонили все разом, хором, я перестал воспринимать слова, осталось только донельзя искажённое звучание. Я отчётливо видел, что они общались, говорили что-то друг другу, но мне слышалось только шипение, щёлканье… как в старой радиоле, потерявшей, к тому же, волну. Звуков было в достатке, но проку с них было мало.

Казалось, воедино слилось всё, как в тот солнечный день: белый шум, динамик с подранной бумажной мембраной и какие-то странные щелчки не то от замыканий в старой проводке, не то из-за соседа по даче, решившего приварить жердь к забору. Может и правда волна не та, частота ушла? А как?

От всей этой какофонии у меня даже закружилась голова и я пошатнулся. Ещё и желудок свело порядком, того гляди стошнит.

Сопротивляться толпе сил не было, мы покорно двигались туда, куда нас волокли, но любопытство взяло верх и я глянул над толпой, пытаясь увидеть, куда же нас… и увидел, блин. Трёхместную, комфортабельную виселицу на городской площади, которую ещё секунду назад скрывала одна из гнилых халуп.

Глава 7

— Пиндос… Попили пивка на берегу речки, блин… — только и смог вымолвить я.

Проследив за моим взглядом, Серёга тоже приметил, куда нас тащили и тут же попытался втянуть голову в плечи, аки черепашка.

В иной ситуации я бы повеселился с такого поведения друга.

В иной, не сегодня. Сегодня я сам пожалел, что я не черепаха, но всё равно поступил точно так же.

Когда нас завели на эшафот, голову посетила шальная мысль: надо брать вояку в заложники, он у них за главного. А вот каким, нахрен, макаром мне взять в заложники профессионального воина, не имея ни навыков, ни оружия, увы, её не посетила. А верёвку на шее уже затягивают. А по словам Серёги нам лишь нужно покинуть пустыню и «дальше нам ничто не угрожает». Интересно, если я попрошу их разрешить мне прибить гада, они дадут мне пять минут?

Пока я размышлял на отвлечённые темы, откуда-то справа, от замка, раздался цокот копыт по мостовой и толпа начала расступаться. Если со стороны замка, то к нам местный правитель припылил. Может, хоть он шерифа урезонит, а?

Ну, отсрочку это нам точно даёт: офицер заметил движение и решил выждать с казнью. А ведь почти дал отмашку! Повезло…

Едва всадники приблизились, я смог их разглядеть. Двое, что ехали чуть позади, были облачены в такие же брони, как и наш экзикутор, отличались, опять же, накладки на плечи — у этой парочки это были синие ромбы во всё плечо — и ещё к образу добавились короткие плащи ярко синего цвета.

Третий же был одет в бархатный, шитый золотом и, кажется, жемчугами костюм, а на голове у него покоилась небольшая, даже миниатюрная, корона. Сам мужичок был в летах — из-под короны блестела как лысина на пол макушки, так и седины. Да и морщин хватало. Значит, ему лет пятьдесят, а работа сопряжена со стрессом. И достала его эта работа, как меня моя.

Когда дядька в короне приблизился к помосту, он ловко спешился и за один прыжок преодолел все три ступени помоста. Он поприветствовал толпу, махнув рукой. Горожане отреагировали вяло, но по-доброму, однако правителя это не смутило. Вместо этого он обратил внимание на нашу парочку.

— Кто это такие, Алэнд? — обратился он к офицеру, командовавшему нашим повешеньем. — И что на них за странные лохмотья?

Алэнд с ответом не торопился, я даже успел задуматься о происходящем. Лохмотья? Ну ладно у Бороды, но у меня?! Да я за них пол зарплаты отвалил! Что ж, мне определённо не нравиться в этих краях. Мало что на виселицу посадили, так ещё и унижают.

Жаль только, что шли мои мысли не в нужном нам русле. В отличии от Бороды, который просёк нюанс, пусть и не с первой попытки.

— Шпионов Могильщиков поймали, ваша светлость! — отчеканил тот, кого «светлость» назвал Алэндом.

— Стоять, так я что же, их понимаю?! — Серёга так обрадовался озарению, что заорал на всю площадь. — Игоряш, эти черти по-нашенски залопотали! Тогда хрен вы меня молча сдохнуть заставите!! Ваша Светлость, ваша светлость! Сиятельство, етить твою! Какие такие Могильщики?! Не знаем мы никаких Могильщиков, вот те крест! Чем хочешь докажем!