Рукопашная с Мендельсоном - Галина Куликова

– И наконец, Бамбанга Хендарсо, наш соратник из Индонезиии. Инженер, может управиться с любой техникой – от автомобиля до атомной бомбы.

Индонезиец остался сидеть, правда, сподобился откинуть капюшон, чтобы и его лицо присутствующие могли увидеть.

– Вас выбрали, потому что вы прекрасно подготовлены: каждый знает несколько языков, неуязвим в рукопашном бою, умеет ориентировать в чужой стране. И еще одно – каждый из вас владеет по меньшей мере одним музыкальным инструментом. Не удивляйтесь, я сейчас объясню, почему это важно. Для вас разработана идеальная легенда. Вы – участники международного фестиваля фольклорной музыки, который мы готовили последние несколько месяцев. На это потрачена масса денег. Наши единомышленники из властных структур и большого бизнеса не сразу согласились участвовать в проекте, но все-таки они поверили в нас, в наши возможности. При их поддержке и непосредственном участии удалось сменить генерального спонсора этого мероприятия и в конечном счете организовать фестиваль в нужном нам российском городе. Мы не должны подвести этих мужественных людей, рискующих ради общего дела не только деньгами, но и репутацией.

Возьмете с собой национальные костюмы и инструменты, будете музыкальным коллективом. Заявка на ваше участие, разумеется, оформлена. Срок на все – неделя, именно столько продолжается фестиваль. Не уложитесь – придется переходить на нелегальное положение. Понятно?

Снова общий молчаливый кивок.

– Инструктаж закончен, все свободны. – Резко повернувшись, де Эрсина широким шагом вышел из комнаты.

– Удачи, – пожелал Алекс, обращаясь главным образом к Герлофу.

Затем, мило улыбнувшись двум другим участникам террористической группы, добавил:

– Вы же националисты, вот и продемонстрируете национальный колорит!

И вышел следом за Эрсиной, оставив боевую группу осваивать роли исполнителей народной музыки.

– Ничего себе городок, – похвалил Медведь пролетающие за окном машины панорамные виды Чисторецка. – Да, Женька?

И слегка подтолкнул локтем молча сидевшего рядом с ним Корнеева. В Чисторецке не было аэропорта, и сначала друзья прилетели в большой районный центр, а уже оттуда добирались до места назначения на поезде. Прямо на перроне они были подхвачены расторопным таксистом и теперь лихо мчались через весь город по направлению к гостинице «Юбилейная», расположенной, как им объяснил водитель, где-то на окраине. «Юбилейная» была определена им для временного постоя еще в Москве. И не случайно – от нее до городского летнего театра, где проводился фестиваль, было рукой подать. Впрочем, как и до института прикладных нанотехнологий.

– Красиво, – сказала Лайма, глядя на пробегающие за окном городские пейзажи.

Корнеев очнулся от своих компьютерных грез, покрутил головой по сторонам и небрежно бросил:

– Не Рио-де-Жанейро. И даже не в Монтевидео. Нормальная отечественная провинция.

– Можно подумать, ты был в Монтевидео, – съехидничал Медведь.

– Не был. Но виртуальные прогулки по этим городам совершал. Сейчас, Иван, время такое – можно весь мир увидеть, не выходя из дома.

– Точно. Или из кофейни – как в твоем случае.

– У нас два новых микрорайона построили, гостиницу пятизвездочную, – встрял в разговор таксист, видимо задетый пренебрежительным тоном приезжих. – И торгово-развлекательный центр не хуже, чем в столице. А к песенному фестивалю международному перестроили летний театр, который на берегу реки. Теперь это не театр, а настоящий дворец!

– Дворец? – оживился почему-то Медведь. – Наверное, выступать там одно удовольствие.

Но Лайма не дала ему развить тему.

– Вы не обращайте внимания, – примирительно сказала она таксисту. – Здесь действительно красиво. А моего юного друга только компьютеры интересуют.

– Кто это у тебя юный друг? – возмутился было Корнеев, но Лайма погрозила ему кулаком, и он замолк.

– И компьютеров у нас навалом, – продолжал обиженно бубнить таксист. – Кого хотите спросите! В городе ведь несколько научных институтов, один вообще очень известный. Так что мы почти наукоград, правда, без всяких там режимов особых. А вы сами-то откуда будете?

– Из Сыктывкара, – мрачно сказал Корнеев.

– Ну, тогда понятно, – сразу успокоился водитель. – Тогда вам здесь хорошо будет.

– Нам здесь будет очень хорошо, – пообещала Лайма. – Кстати, сколько нам еще ехать?

– Да, считайте, приехали. Вот она – «Юбилейная».

На следующий день группа в полном составе отправились в оргкомитет фестиваля – сдаваться в руки правосудия, как выразился Медведь. Для этой цели они запаслись специально заготовленными удостоверениями, которые накануне изготовил Корнеев, ответственный, как и раньше, за подобные мероприятия. Новые документы были неказистыми на вид и отчаянно пахли клеем и мокрой бумагой.

– Подозрительные какие-то корочки, – протянул Медведь, брезгливо рассматривая грязно-коричневую обложку с тусклой золотой надписью «Удостоверение».

– Корочки стандартные, коленкоровые. Хорошо, что я хоть такие захватил с собой. А ты хотел сафьяновые? Или из крокодиловой кожи? – парировал, ничуть не смутившись, Корнеев. – Ты внутри посмотри – любо-дорого.

– Смотрю. Так значит я – солист сыктывкарской филармонии?

– Да, а что? Я тоже солист этой филармонии. Так положено, ведь реальные «Заводные матрешки» – филармонический коллектив, как я понял.

– Какие ты слова знаешь, – ухмыльнулся Иван. – Филармонический! А на чем ты играешь, солист?

– На моих нервах, – ответила за Евгения Лайма, внимательно изучавшая свое удостоверение. – Почему я здесь названа руководителем музыкального коллектива «Веселые матрешки»? Может быть, объяснишь?

– Так ты у нас руководитель по жизни. Если мы теперь матрешки, то ты, естественно…

– Я не об этом. Почему они веселые?

– А какие же еще?

– Заводные! – воскликнула Лайма.

– Вот зараза. – Корнеев сокрушенно развел руками. – Извини, обстановка нервная, все приходится делать на коленке, наспех. Перепутал.

– И как теперь выкручиваться?

– Ничего, – успокоил ее Медведь. – Скажем, что коллектив переименовали в духе времени. Месяц назад. А удостоверения пока не поменяли.

– Иван, ты гений! – горячо поддержал Корнеев. – Версия сгодится. В этом оргкомитете не разведчики ведь собрались, а специалисты по народной музыке. Думаю, они эту нашу липу тщательно изучать не станут, посмотрят фотографии – и все. А фотографии – отличные!

– Нечего меня агитировать, – проворчала Лайма. – Все равно переделывать некогда. Надеюсь, для выяснения отношений с администрацией достаточно будет той заявки, которую реальные матрешки сюда направили. Мы же все равно – замена.

Организационный комитет фестиваля народной музыки и самобытного исполнительского мастерства находился в маленьком двухэтажном домике недалеко от городского Летнего театра, или Дворца искусств, как теперь его именовали донельзя гордые жители Чисторецка. В здании царила традиционная для крупных международных мероприятий суета: бегали озабоченные организаторы с бумагами в руках, мелькали разноцветные лица посланцев всех континентов, слышался многоязычный гомон.

Следуя расклеенным на стенах указателям на русском и английском языках, Лайма и ее спутники быстро нашли нужный кабинет.

– Welcome! – обрадованно закричал при виде вошедшей троицы всклокоченный человек средних лет – тщедушный на вид, в круглых очках, символизирующих победу канцелярщины над модой.

– Мы свои, – быстро и строго уточнил Медведь.

– Еще лучше! – ничуть не смутился человек, сразу же перейдя на русский. – А то отечественных коллективов должно быть пять, а приехали пока только два. Кстати, разрешите представиться – Дмитрий Васильевич Синюков.

Пока Лайма готовилась произнести вступительное слово, Синюков вдруг перестал улыбаться и, грозно уставившись на гостей, сурово поинтересовался:

– Кто же будет представлять нашу великую музыкальную культуру? Кто поддержит престиж страны? Кто донесет до иностранных гостей высокие нравственные идеи, заложенные в национальном творчестве? – После чего практически без перерыва спросил: – Вы, собственно, кто? Музыканты?

– Именно. – Лайма выступила вперед, надеясь вернуть разговор в строго бюрократическое русло. – Мы из Сыктывкара. Фольклорный коллектив «Заводные матрешки». Только мы второй состав, первый приехать не смог по техническим причинам. В нашей заявке это предусмотрено.

– И название у нас теперь новое – «Веселые матрешки», – добавил честный Медведь.

– Замечательно, – кивнул Синюков и с прежним пафосом продолжил: – Сможет ли наш фестиваль вдохнуть жизнь в затухающие народные традиции? Вернется ли музыкальная культура в наши деревни и села?

– Вы регистрируете участников? – перебила его Лайма. – Вот и будьте любезны, зарегистрируйте нас, запишите, зафиксируйте, в общем, сделайте, что тут положено делать с музыкантами. И не задавайте философских и политических вопросов, у нас нет на них ответов. Заодно сообщу, что мы не знаем, есть ли жизнь на Марсе.