Убийство по-джентльменски - Джон Ле Карре

Помедлив, Смайли встал и тихо вышел из диванной.

Глава 10

ДАМОЧКИ

Шейн Хект улыбнулась, опять отпила из бокала.

— Херес недурен, — сказала она Смайли. — Вы, должно быть, ужасно важная персона, если Д'Арси так расщедрился. Вы что, принц инкогнито?

— Увы, нет. В субботу вечером я и Д'Арси обедали оба у Теренса Филдинга, и Д'Арси пригласил меня на рюмку хересу.

— Теренс такой злой — не правда ли? Чарльз не выносит его. Боюсь, что они совершенно по-разному понимают спартанский идеал… Бедный Теренс. Это его последний семестр, знаете ли.

— Я знаю.

— Вы так мило сделали, что пришли вчера на похороны. Ненавижу похороны, а вы? Черный цвет так антисанитарен. Мне навсегда запомнились похороны короля Георга V. В те времена лорд Солей состоял при дворе и был так любезен, дав Чарльзу два пригласительных билета. Боюсь, что это нас развратило, мы утратили вкус к обычным похоронам. Но я вообще с подозрением отношусь к похоронам, а вы? По-моему, они, в сущности, род увеселения для низших классов, с вишневым ликером и тминным тортом в гостиной. В нашей среде теперь отдают предпочтение т и х и м похоронам: никаких цветов, лишь краткое прощальное слово и заупокойная служба потом.

Маленькие глазки Шейн маслились от удовольствия. Она допила вино и протянула Смайли пустой бокал.

— Если вам нетрудно, голубчик. Ненавижу херес, но Феликс такой скаред.

Смайли налил ей из стоящего на столе графина.

— Ужасная история это убийство, не правда ли? Эта ни щенка, видимо, буйнопомешанная. Я всегда считала — Стелла Роуд такая милая… и такая необычная. Так искусно умела обновить старое платье… Но какие курьезные у нее были знакомства. Пристрастие к Гансам-дровосекам, фигурально вы ражаясь, и к Педро-рыбакам.

— Ее любили здесь, в Карне? Шейн Хект нежно засмеялась.

— В Карне никого не любят… а ее и вовсе мудрено было любить… По воскресеньям она носила черный креп… Простите, но неужели это у низших классов так заведено? Горожанам, думаю, она нравилась. Они обожают перебежчиков из Карна. Но чего же ожидать — она ведь была сектантка какая-то.

— Баптистка, по-моему, — недолго думая сказал Смайли. Шейн с непритворным любопытством поглядела на него.

— Как мило, — проворковала она. — Скажите-ка мне, кто вы такой?

Смайли отшутился — безработный, мол, — беспокойно подумав, что чуть-чуть не стал рапортовать ей, как маленький мальчик большой тете. Сама уже ее безобразная внешность, размеры, голос в сочетании с даром изощренного злословия имели опасное свойство подчинять собеседника. Смайли невольно пришло на ум сравнение с Филдингом. Но для Фиддинга окружающие почти не существуют, а для Шейн Хект они существуют — существуют затем, чтоб их подвергнуть тщательным пробам на светскость, уличить, осмеять, отсеять, уничтожить.

— Я прочла в газете, что отец ее весьма состоятелен. Северные нувориши, второе поколение. Просто замечательно, как неразвращена она была… как естественна… Ведь вовсе же не обязательно ей было ходить в прачечную или водиться с нищими… Хотя, конечно, у северян свои обычаи, неправда ли? На всем пространстве от Ипсвича до Ньюкасла вы не наберете трех приемлемых семейств. Вы откуда сами, вы сказали?

— Из Лондона.

— Как прелестно. Я однажды была на чае у Стеллы. Сразу же молоко… в индийский чай. Все так по-другому. — И, быстро взглянув на Смайли, Шейн проговорила: — Знаете ли, что я вам скажу? Она вызывала во мне восхищение — так нестерпима мне она была. Стелла была из тех утомительных, куцых снобов, для которых одни только убогие праведны. — И, улыбнувшись, Шейн добавила: — Я даже согласна была с Чарльзом относительно Стеллы Роуд — а это уже кое о чем говорит. Если вас занимают наблюдения над родом человеческим, то пойдите-ка понаблюдайте Чарльза. Контраст между нами разителен.

Но в этот момент к ним подошла сестра Д'Арси — костистая, мужеподобная, с неопрятно взбитой седой прической и надменным, хищнозубым ртом.

— Доротея, милочка, — проворковала Шейн, — какой чудесный у вас прием. Как вы добры. И так увлекательно встретиться с лондонцем, вы не находите? Мы разговаривали о похоронах бедной миссис Роуд.

— Что ж, пусть у Стеллы манеры ни к черту не годились, но зато беженцам, Шейн, она сделала много добра.

— Беженцам? — невинно переспросил Смайли.

— Да. Она собирала для них одежду, мебель, деньги. Одна из тех немногих преподавательских жен, что не на словах лишь помогают мне. — Доротея колюче покосилась на Шейн Хект, но та глядела мимо нее, улыбалась милостиво мужу. — Деловитая была, как пчелка. Не боялась засучить рукава, не гнушалась ходить от дома к дому. И единоверок своих впрягла в дело, и массу всего собрали. Этого, знаете ли, у них не отнимешь — духом они крепки. Феликс, еще хересу!

В обеих комнатах насчитывалось десятка два гостей. Но Смайли, слегка опоздавший, застрял в группе из восьми человек, вставших поближе к дверям; здесь стояли Д'Арси с сестрой, Чарльз и Шейн Хекты, молодой математик Сноу с женой, викарий из Аббатства и сам Смайли, смущенно-подслеповатый в своих очках. Войдя, Смайли быстро огляделся по комнатам, но Филдинга нигде не было и следа.

— …Да, — продолжала Доротея Д'Арси, — деятельная была на диво… вплоть до самого конца. В пятницу я вместе с этим попом из крытой жестью молельни — с Кардью — зашла туда домой прибрать неотосланные вещи для беженцев. Ни вещички не валялось — все запаковано в бумажный мешок, увязано, и адрес написан; нам оставалось только отправить на почту. Чертовски дельная работница она была, скажу вам. И на благотворительном базаре отлично поработала.

— Да, да, милочка, — сладко сказала Шейн Хект. — Помню хорошо. В тот день я представила Стеллу леди Солей. На Стелле была премиленькая шляпка — та, что она по воскресеньям надевала. И такая Стелла была почтительная. К леди Солей обращалась: «миледи». Как в средние века, — выдохнула Шейн, повернувшись к Смайли, — вы не находите, голубчик? Мне эта вассальность всегда так нравится: так мало нас осталось.

В углу математик и жена его разговаривали с Чарльзом Хектом, и спустя несколько минут Смайли, отманеврировав от Доротеи, присоединился к ним.

У юной Энн Сноу было курносое, несколько прямоугольное, миловидное лицо. Муж ее был высок и худ, с приятной сутулиной. Бокал с хересом он держал в своих тонких прямых пальцах, как химическую реторту, а когда говорил, то обращался, казалось, к этому бокалу, а не к слушателю. Смайли приметил чету Сноу еще с похорон. Хект стоял румяный и насупленный и посасывал трубку. Разговор шел о том о сем; его заглушал шумный обмен мнениями по соседству. Немного погодя Хект отошел и, по-прежнему сердито и отчужденно хмурясь, встал в нарочитом одиночестве у двери.

— Бедная Стелла, — сказала Энн Сноу, помолчав. — Прошу прощения, — прибавила она. — Но все еще нейдет из головы. Безумие, как подумаешь, просто безумие. Ну зачем, ну для чего эта Джейни убила ее?

— Вы любили Стеллу? — спросил Смайли.

— Конечно же. Она была хорошая. Мы в Карне вот уже четыре семестра но за все это время она единственная сердечно к нам отнеслась. — Муж ничего не сказал, лишь кивнул своему бокалу. — Саймон, видите ли, не питомец Карна, а здешние преподаватели в большинстве карнианцы, так что старых знакомых у нас здесь нет и никто нами, в сущности, не интересуется. Все они, конечно, делают вид, что ужасно рады нам, но одна только Стелла действительно…

Тут на них хищно налетела Доротея Д'Арси.

— Миссис Сноу, — сказала она жестко. — У меня к вам дело. Хочу, чтобы вы взяли на себя беженскую работу Стеллы Роуд. — Доротея бросила испытующий взгляд на Саймона Сноу. — Ректора чрезвычайно занимает помощь иммигрантам.

— О господи! — простонала в ужасе Энн Сноу. — Я никак не могу, мисс Д'Арси, я…

— Не можете? Как так не можете? Вы ведь помогали миссис Роуд торговать с лотка на благотворительном базаре?

— Так вот откуда Стеллины платья и шляпки, — прошелестела Шейн Хект за спиной у них.

— Но… у меня, ну как бы это сказать, нет той смелости, что у Стеллы, — лепетала Энн. — И потом, она была баптистка, я горожане помогали ей, вещи жертвовали, они все любили ее. А у меня совсем не то будет.

— Вздор и чушь, — изрекла мисс Д'Арси, говорившая со всеми, кто моложе ее, как с прислугой или озорными детишками.

— Баптисты — это те, что против семейных скамей, не правда ли? — сказала Шейн Хект. — Я с ними всецело согласна — ведь если за скамью заплачено, то уже волей-неволей приходится ходить в церковь.

Викарий, толковавший в углу о крикете, встрепенулся и кратко запротестовал:

— Право же, миссис Хект, у приватных скамей было немало преимуществ…

И он пустился в пространное восхваление древних обычаев. Шейн наружно вся была внимание и интерес. Наконец викарий кончил, ока сказала: