Зачистка в Политбюро. Как Горбачев убирал «врагов перестройки» - Михаил Соломенцев

Приветствия чередовались с выступлениями артистов и художественной самодеятельностью. Самостийно началось исполнение присутствующими любимых Михаилом Александровичем донских казачьих песен. Юбиляр и сам пел, держался очень бодро, много шутил. Были и лихие донские пляски.

Ближе к концу приема выступил Шолохов. Немалую часть речи он посвятил вопросам литературы, ее развития и направлений. Привел примеры появления ярких, достойных нашего народа произведений прозы и поэзии. «Растет молодое поколение литераторов, которым мы, их старшие товарищи, должны оказывать всестороннюю помощь», — сказал он.

Выступление Михаила Александровича было записано на пленку. Сохранилась ли она до нынешних дней, сказать трудно. Если нет — очень жаль. Прием закончился к трем часам ночи. Некоторые делегации пожелали поехать в Вешенскую. Михаил Александрович остался очень доволен торжествами. Вот это был настоящий праздник, не то что в Москве. Добавил, что днем 24 мая ему звонили близкие друзья и просили помочь им попасть на торжества в Колонный зал. Но он не мог ничего сделать, резервных приглашений ему не дали. «А тебе, — сказал он, — позвонил заведующий отделом культуры только после того, как я через Фоменко поднял шум, где Соломенцев и почему его нет в Москве. Честно скажу, — продолжал он, — у меня промелькнула мысль, что ты сам решил не ехать и отправил Фоменко с Акимом. Но потом я понял, что ошибался. Если бы ты не приехал, я бы учинил большой скандал всем, от кого зависел твой приезд. После того как меня встретили и обласкали в Ростове, Москву и вспоминать не хочется». Стал благодарить, с восхищением сказал о том, какой искренней, до нежности теплой была встреча на родине, начиная с аэропорта и до только что закончившегося приема: «Большое спасибо всем вам от меня, от моей жены и детей. Они счастливы вместе со мной».

27 мая Михаил Александрович утром вылетел в Вешенскую. Вместе с ним полетели секретарь обкома Фоменко, заместитель председателя облисполкома и инструктор обкома партии, чтобы присутствовать при чествовании Шолохова в родной станице. Я был уверен, что в Вешенской состоится замечательная встреча Михаила Александровича со своими земляками.

Так оно и случилось. Как рассказал Фоменко, торжества были организованы блестяще. На них было много простых крестьян, казаков и казачек, нарядившихся под героев шолоховских произведений.

Позже мне стало известно, что Михаил Александрович очень был доволен, как его чествовали на Дону. Говорил он об этом с большой гордостью за своих земляков, за их теплое отношение.

Часть 3

ПАРТИЙНАЯ НОМЕНКЛАТУРА

ПОДБОР КАДРОВ

Вскоре после начала работы в обкоме партии, особенно после областной партийной конференции, на мое имя стало поступать гораздо больше писем, заявлений и жалоб, чем прежде. Писали в надежде, что новое руководство поможет. Случалось, меня «ловили» у входа в обком. Поскольку я ходил на работу пешком и почти в одно и то же время, некоторые жалобщики надеялись у входа в обком решить свои вопросы.

Однажды подхожу к обкому и вижу — стоят несколько женщин и два мужичка. Я поздоровался, они хором просят их выслушать. Я объяснил им, что улица не место для рассмотрения жалоб, приходите в приемный день (назвал день и часы приема), и мы рассмотрим ваш вопрос. На этом, не сразу, правда, закончился разговор. В последующие дни было еще несколько таких встреч у дверей обкома. Потом эти люди приходили ко мне на прием. Я поручал работникам обкома и облисполкома внимательно разобраться с их жалобами и результаты доложить лично мне. Из четырех заявлений только одно было необоснованным. По одному жалобы справедливы частично. В очередной приемный день я пригласил авторов этих заявлений и сказал им, в чем они правы и в чем не правы, а также о том, что руководителям их организаций даны указания немедленно отменить несправедливые решения и доложить обкому партии. Я был поражен, с каким восторгом и радостью они встретили мое сообщение. Даже тот, кому было сказано, что он несправедливо жалуется, спокойно согласился, что он, значит, ошибся.

О чем говорят эти примеры? О том, что до сих пор к рассмотрению писем, заявлений и жалоб относились формально, отделываясь бюрократическими отписками, а проверяющие не следили за добросовестным исполнением своих поручений.

Пришлось собрать руководителей обкома и облисполкома, заведующих отделами и серьезно поговорить о фактах формализма в работе с письмами, заявлениями и жалобами. Договорились начать самую решительную борьбу со всеми проявлениями невнимания к людям.

Наши решения сразу же стали известны всем, и поток писем, различных заявлений и жалоб возрос. Появились письма о злоупотреблениях властью, о нарушении партийной и государственной дисциплины, приписках в отчетности, об аморальных поступках отдельных руководящих работников.

Приведу только один пример. В начале уборки урожая 1965 года поступило письмо за несколькими подписями, что по указанию первого секретаря райкома органы статуправления района сделали в отчетности значительную приписку к количеству скошенной в валки пшеницы. Мне доложили содержание этого письма. Сначала я не поверил, подумал, что это клевета. Я не видел смысла в такой приписке. Но учитывая, что идет речь о секретаре райкома партии, решил организовать проверку.

К моему большому огорчению, факт подтвердился. В тот же день я вызвал к себе этого секретаря. Он знал результаты проверки, находился в угнетенном состоянии. На мой вопрос, что его на этот проступок толкнуло, ответа не дал. Сразу стал просить прощения и говорить, что его подвели. В заключение я ему сказал, что мы завтра же соберем внеочередное заседание бюро обкома. На нем он должен объяснить свой проступок.

Назначили внеочередное заседание бюро на следующий день. Перед ним решил поговорить с теми, кто хорошо знает этого человека. Выяснилось, что он злоупотребляет служебным положением, окружил себя подхалимами, увлекается употреблением спиртного. Угодливо ведет себя по отношению к председателям колхозов, имеющим звание Героев Социалистического Труда. Прямо скажем, убийственная характеристика для секретаря райкома партии.

На состоявшемся заседании бюро обкома он продолжал вести себя неискренне, утверждать, что его кто-то подвел.

Обсуждение было активным, требовательным. Выступили все члены бюро, говорили не только об имевшей место приписке к отчетности, но и о других фактах недостойного поведения секретаря райкома, в частности об отсутствии коллегиальности в райкоме, о том, что первый секретарь райкома многие принципиальные вопросы решает единолично, без обсуждения на бюро, в том числе и кадровые вопросы. Приняли постановление: