Артемис Фаул - 7. Атлантический комплекс [Перевод любительский] - Йон Колфер

Затем он исчез совсем, а волшебное существо на экране засмеялось.

Джульетта зацепилась двумя пальцами левой руки за нижний край ригеля рамы и оттолкнулась так сильно, что почти почувствовала свои отпечатки. Для девяноста девяти процентов населения мира два пальца просто не достаточно чтобы вынести свой собственный вес.

Большинству простых смертных требуется сильный двуручный захват, чтобы держаться не более чем минуту, и есть большой процент людей, которые не могут поднять себя без лебедки и нескольких натренированных шайрских лошадей.

Но Джульетта — Дворецки и прошла обучение в Агентстве Персональной Защиты Мадам Ко где целый семестр посвящен направлению массы тела. В крайнем случае, Джульетта могла подняться с земли, используя только один палец, пока не найдется какой-нибудь озорник решивший пощекотать ее слабое место под грудной клеткой.

Хотя, одно дело держаться на весу, и совсем другое — подниматься вверх, но, к счастью, Мадам Ко предоставила несколько семинаров и на эту тему тоже.

Не сказать, что это было легко, и Джульетта представляла, как закричат ее мышцы, когда она раскачивала руку для лучшего захвата и тянулась до ригельной балки.

В любой другой день она бы сделала паузу, чтобы позволить своему сердцу немного замедлить темп, но уголком глаза она заметила, что ее брата заваливают фанаты рестлинга, и решила что сейчас не самый подходящий момент, для неторопливого отдыха.

Джульетта вскочила на ноги и побежала по балке с уверенностью гимнаста. Хорошего гимнаста, не того, кто болезненно скользит с балки, что случилось с загипнотизированным осветительным техником, который пытался помешать Джульетте добраться до экрана.

Джульетта поморщилась.

— Ооох… Это выглядит болезненно, Арлен.

Арлен не стал комментировать, если конечно не считать того, что он побагровел и закувыркался, махая кулаками в воздухе.

Джульетта знала, что не должна смеяться, когда техник комично упал на группу мужчин неуклюже надвигающихся на ее брата, но не смогла сдержать усмешку. Ее улыбка исчезла, когда она заметила массу тел кишащих вокруг Дворецки, хороня его.

Другой техник приблизился к ней, он был немного умнее, чем его предшественник: он оседлал балку, сцепив ноги под ней. Пока он медленно двигался вперед, он ударял большим гаечным ключом по балке, разнося оглушающие глухие звуки и снопы искр.

Джульетта всадила ему ногой в голову и перешагнула через него, будто он был камнем посреди речки. Она не побеспокоилась о том, чтобы свергнуть мужчину со своего насеста. К тому времени как он повернулся, было слишком поздно, чтобы остановить ее, но у него должен остаться хороший синяк на лбу которому он удивится, придя в сознание.

Экран был впереди обхватанный металлическими трубами, и красные глаза, глядевшие на нее из черноты, будто излучали чистую ненависть.

Или может, этот парень праздновал допоздна.

— Стой, где стоишь Джульетта Дворецки! — сказал голос и Джульетте показалось что это был Кристиан Варли Пенроуз, ее инструктор из Агентства Мадам Ко. Единственный человек, кроме брата, которого она считала физически равным себе.

— Некоторые студенты вызывают у меня гордость, — сказал бы Кристиан, — а ты, вызываешь у меня отчаяние. Что это за движение?

А Джульетта неизменно бы ответила:

— Я сама придумала, мастер.

— Придумала? Придумала? Это недостаточно хорошо.

Джульетта бы дулась и думала что это было бы достаточно хорошо для Брюса Ли.

А сейчас Кристиан Варли Пенроуз, казалось, имел связь непосредственно с ее мозгом.

— Стой, где стоишь! — говорил ей голос, — и, остановившись, не стесняйся потерять равновесие и упасть вниз.

Джульетта чувствовала, что голос завладел ее решимостью и скручивал ее как мокрое полотенце.

«Не смотри. Не слушай».

Но секунду она смотрела и слушала, и этого было достаточно, чтобы коварная магия проникла в ее мозг. Ее ноги смыкались, будто сжимаемые скобами, паралич распространялся наверх.

— Д'Арвит, — сказала она не совсем уверенная зачем, и с последним рывком самоконтроля яростно замахала руками, заставляя тело крениться к трубчатой раме поддерживающей экран и динамики.

Экран был упругим и на мгновение, маленький пузырек разума которым Джульетта еще владела, поверил в то, что экран не удастся сломать. И тогда, ее локоть, который, как говорил Дворецки, когда она была еще ребенком, достаточно остр, чтобы открыть консервную банку из полевого пайка, рассек материал, посылая зазубренную трещину разрастаться по всей поверхности.

Красные глаза существа закатились и последнее, что Джульетта слышала, до того как ее протянутая рука зацепила кабель, было раздраженное фырканье, и тогда она ввалилась в дыру во внезапно опустевшем экране и начала падать к дергающейся массе тел внизу.

Джульетта потратила полсекунды до того, как свернулась в клубок.

Ее последняя мысль до падения в толпу была: «надеюсь, что зомби мягкие».

Её надежды не оправдались.

Как только волшебное существо зарябило на экране, порабощенные любители рестлинга постепенно начали восстанавливать свои чувства.

Джерри Нибальм, бывший косметолог из Сиэтла обнаружила, что она каким-то образом перебралась с самого конца зрительного зала к сцене без помощи своих ходунков. Более того, у нее было призрачное воспоминание о прыжке через нескольких молодых людей с целью догнать хорошенького молодого рестлера с камнем в ее конском хвосте. Два месяца спустя, Джерри будет проходить курсы регрессивной терапии в салоне Доры Дель Мар, чтобы заставить эту память всплыть на поверхность и наслаждаться ей на досуге.

Стю Топпин, по кличке «Чиз» (Cheeze), полупрофессиональный боулер из Лас-Вегаса, очнувшись, обнаружил, что его рот полностью забит зловонными пеленками, и слова «убить медведя, убить» были написаны на его манишке губной помадой. Это значительно смутило Стю, так как последнее что он помнил — сочный хот-дог, от которого он вот — вот откусит. Сейчас, с привкусом памперсов на языке, Стю решил, что может просто забыть о хот-доге на данный момент.

Стю не мог знать, что пеленки, о которых шла речь, принадлежали маленькому Андре Прайсу, ребенку из Портленда который внезапно развил скорость и грацию неслыханную для восьмимесячных конечностей. Большинство жертв гипноза двигались вяло, но Андре прыгал по головам членов сборища и исполнил идеальное тройное сальто, совершенное с комментаторского стола в первых рядах арены, умудрившись впиться своим единственным зубом в палец Дворецки, перед тем как телохранитель был полностью утоплен. Андре Прайс начал говорить через несколько месяцев, к сожалению, на языке, которого его родители никак не могли знать — на гномьем. С их помощью он быстро выучил и английский, но не смог забыть своего странного первого языка и обнаружил, что может поджигать веточки, если очень усердно думать об этом.

Громкий какофонический стон почти поднял крышу с театра, когда тысячи людей поняли, что они не там, где должны быть. Несмотря на то, что никто не погиб, к тому времени, когда последняя царапина была продезинфицирована, было насчитано 348 сломанных костей, более чем 11000 рваных ран, а также 89 случаев истерии, вылеченные седативными препаратами, которые, к счастью для пациентов, в Мексике были намного дешевле, нежели в США.

И хотя стоял век любительских видео, где у большинства из присутствовавших на мероприятии была в распоряжении, по крайней мере, одна камера, не было ни одного кадра доказывающих того, что произошел массовый гипноз. В самом деле, когда полиция пересматривала все файлы на конфискованных фотоаппаратах и телефонах, то обнаружила, что у каждого аппарата был сбой по заводскому браку. Нет фотографий. Со временем, события в Канкуне, будут известны, так же как и Зона-51 или Миграция Йети.

Дворецки не страдал от истерии, возможно, потому что у него было недостаточно воздуха в легких для крика но, скорее всего, потому что ему уже доводилось быть в тяжелом состоянии (однажды Дворецки разделял расщелину в Индуистском храме с тигром несколько часов), но он страдал от более чем десяти рваных ран хотя и не ждал пока его добавят к своим расчетам.

Что касается Джульетты, то она осталась относительно невредимой, несмотря на свое падение. Даже не восстановив дыхание, она начала откатывать тела от того места, где видела утопающего брата.

— Дворецки! — звала она, — Брат! Ты там?

Появилась макушка ее брата, гладкая как леденец. Джульетта сразу поняла, что брат был жив по вене пульсирующей на виске. Здесь был и маленький пухлый младенец, обвившийся вокруг лица Дворецки и жевавший свой большой палец. Джульетта отодвинула мальчика осторожно, заметив, что он казался слишком потным для ребенка.

Дворецки глубоко вздохнул.