Билль о правах - Борис Палант

Скалия подверг лингвистическому анализу каждое слово во Второй поправке. Сделал он это с помощью лингвистического меморандума amici curiae, поданного в суд профессорами лингвистики и английского языка. Термин amicus curiae в переводе с латинского означает «друг суда» (множественное число от amicus – amici). «Друзьями суда» могут быть лица или организации, не являющиеся участниками судебного процесса, но обладающие информацией, которая может оказаться полезной для суда в принятии решения. Меморандум с такой информацией, поданный в суд, может носить как юридический, так и неюридический характер.

Скалия затем разделил текст Второй поправки на две части: вступительную и оперативную. «Поскольку хорошо организованная милиция необходима для безопасности свободного государства…» – вступительная часть. Она определяет цель поправки, но не контролирует толкование оперативной части, при условии что оперативная часть текста недвусмысленна. Скалия нашел, что в оперативной части («…право народа хранить и носить оружие не должно нарушаться») никакой двусмысленности нет, она не подлежит разным толкованиям, а следовательно, вступительная часть не играет никакой роли, кроме установления цели поправки. Затем Скалия проанализировал оперативную часть и пришел к выводу, что под словом «народ» понимается слово «люди», а не «коллектив». Выражение «хранить и носить оружие» Скалия истолковал как индивидуальное право на ношение и хранение оружия вне всякого контекста с милицией. Он также отмел предложенное лингвистами (а их меморандум был подан в поддержку позиции округа Колумбия) толкование слова «оружие» как «оружие, предназначенное для использования в военных целях или существовавшее в Америке в XVIII веке». Судья язвительно заметил, что предложенное лингвистами толкование в таком случае чуть ли не полностью аннулирует Первую поправку, поскольку она неприменима к современным средствам массовой информации и коммуникации, а заодно и Четвертую поправку (свобода от незаконных обысков), которая совсем не учитывает современных электронных средств слежки. Именно лингвистическому анализу, предложенному профессорами английского языка и лингвистики, Скалия уделил бо́льшую часть написанного им решения, назвав мир, созданный профессорами, «зазеркальем».

Затем Скалия, будучи «оригиналистом», перешел к историческому анализу, отметив, что без него толкование заложенного во Вторую поправку смысла невозможно. Он особо отметил роль в Англии XVII века Стюартов, которые вооружали преданных им ополченцев, чтобы потом громить разоруженных ими же «диссидентов». Он вспомнил короля Якова II Стюарта, который, будучи католиком, разоружил протестантов, что в итоге привело в 1688 году к Славной революции и принятию в 1689 году английского Билля о правах, закрепившего за протестантами право на ношение и хранение оружия. Скалия во многом опирался в своем решении на английского юриста Блэкстоуна, который называл право на ношение оружия «одним из фундаментальных прав англичанина». Скалия также напомнил, что тираны уничтожали народные ополчения не тем, что их запрещали, а тем, что разоружали людей. А когда люди безоружны, то против них можно использовать как отборную милицию, так и регулярные войска.

Таким образом, заключил Скалия, и лингвистика и история поддерживают толкование, согласно которому право на ношение и хранение оружия является индивидуальным, что оно существовало еще до принятия Конституции и Билля о правах и является правом на самооборону в самом широком смысле – идет ли речь о защите от напавшего уголовника или о борьбе с деспотическим правительством.

Как уже было сказано, правовая система в Америке построена на прецедентах, т. е. должна соблюдаться определенная преемственность в судебных решениях. Этот принцип нельзя понимать таким образом, что последующее решение должно полностью повторять выводы предыдущего. Иногда в судебных решениях по какой-то теме происходит поворот на 180 градусов, но такое отступление от установленного в предыдущем решении принципа должно быть признано и объяснено. Скалия мог в своем решении за большинство сказать, что отступает от решения по делу «США против Миллера» (см. выше), и это было бы оправданно, но он решил найти продолжение судебной логики, изложенной в деле Миллера, в деле Хеллера. В деле Миллера, как мы помним, оружием был обрез, и Верховный суд посчитал, что он не может быть признан оружием, способствующим эффективности организованной милиции. Именно в эту слегка приоткрытую дверь и решил протиснуться Скалия. Он согласился с решением по делу Миллера в том, что Вторая поправка может не «покрывать» те виды оружия, которым законопослушные люди в законных целях обычно не владеют, т. е. обрезы, но это исключение никак не должно относиться к более привычным типам оружия. Такое толкование Второй поправки, хотел того Скалия или нет, ставит под сомнение законность приобретения и хранения такого оружия, как популярная в армии винтовка М-16, так как обычно ей нечего делать в арсенале законопослушного человека. Скалия понял, что его трактовка Второй поправки касательно типа разрешенного оружия может привести к нежелательному для него результату. В самом деле, какой же смысл запрещать оружие, которым, скорее всего, и воспользуется милиция? На это Скалия в судебном решении ответил просто: «Тот факт, что современная технология сузила зазор между вступительной частью Второй поправки и охраняемым ею правом, не означает, что мы должны иначе толковать само право».

Антонин Скалия согласился с решением по делу Миллера в том, что никакая свобода, охраняемся Биллем о правах, не является абсолютной, каждая имеет ограничения, будь то право на ношение оружия или право на свободу слова и самовыражения. Но в какой мере правительство может регулировать те или иные конституционные права? И тут Скалия снова повернул на 180 градусов от Миллера, написав, что тестом, применительным к закону, ограничивающему право на хранение или ношение оружия, должна быть не «строгая проверка», т. е. тщательное взвешивание и сравнение интересов каждого индивидуального человека и общества в целом плюс необходимость убедиться в том, что ограничение, налагаемое законом, является «минимальным для защиты конкретного общественного интереса», а более мягкий тест – «разумное ограничение». Скалия привел в пример принятые в XIX веке законы, разумно, по его мнению, ограничивающие право на ношение и хранение оружия: запрет на ношение оружия преступниками, совершившими тяжелые преступления, душевнобольными, запрет на ношение оружия в школах и государственных учреждениях, а также различные требования к продавцам оружия и коммерческим сделкам, связанными с продажей и покупкой оружия. Скалия также согласился, что закон, ограничивающий право на владение автоматическим оружием, будет считаться конституционным, так как ограничение является разумным.

Наивно полагать, что дело Хеллера поставило точку в толковании Второй поправки. Да, Суд постановил, что определенные положения Закона о контроле над оружием 1976 года являются антиконституционными, и такие положения были удалены из Закона. Но в то же время Суд в деле Хеллера признал, что ограничительные