Кольцо викинга - Глеб Исаев

Судя по всему, они открыли огонь из автоматов, едва сумели определить, кому принадлежит взорванный джип.

Уйти не успел никто. Облив машины бензином, мстители подожгли их, забрали тела своих товарищей и уехали с места преступления.

"Вуаля. Вот только куда вставить вопросы? К примеру, зачем привезли в это глухое место отмороженные злодеи криминального авторитета. А может, заманили? Тогда чем? И почему взорвался джип?

Судя по оценке криминалистов, никак не менее восьми килограмм в тротиловом эквиваленте. А самое интересное, что взорвалась самая настоящая противотанковая мина времен второй мировой войны. Неужели, совпадение? — озадачился следователь. — Хотя, почему нет? Джип трехтонная махина, а старый взрыватель способен среагировать и на крупного человека. Если все же совпало, тогда сходится ровно.

Но если с миной еще, куда, ни шло, можно примириться, то тут же всплывает новый вопрос. Распечатка звонков с сотового Лазаря обозначила последний звонок за час до взрыва, причем с трассы, где был только и возможен прием.

Неизвестный сдал автоподставщиков Лазаревским, но обозначил их место весьма своеобразно, почти прямым текстом намекнув на взрыв. И еще, и другие. Одни вопросы. Было от чего свихнуть мозги. А когда на шее висят два десятка дел, разбираться в таком скользком деле по собственной воле будет только мазохист".

Следак вытер испачканные в земле руки и выбросил из головы все глупости. Взглянул на полураскопанную яму. "Интересно, — вновь мелькнуло подозрение, — они что, не могли решиться, куда закопать тела? С какого?.." Но тут просигналил служебный УАЗик. Милиционер-водитель, красноречиво шевеля губами, пытался телепатировать начальнику о необходимости убираться из этой глухомани.

"А и ладно, — сплюнул капитан. — Десяток урок друг друга перестреляли, да и хрен с ними. Воздух чище будет".

Он решительно двинулся к машине.

Нельзя сказать, что Владимир Иванович Берсентьев был тупым, скорее простоватым. Добродушным и необидчивым.

Невысокий, плотный ученик смотрел на окружающий мир спокойно. Тройки воспринимал с философским осознанием предельной планки, редким четверкам удивлялся, и только. Вперед не лез, из толпы не выделялся. На фотографиях класса всегда стоял в последнем ряду, вторым, третьим от края. Дорога его была проста и понятна. Отец, слесарь инструментальщик шестого разряда, за оценки пацана не шпынял, говоря в ответ на шумное возмущение матери: Я сам в отличниках никогда не ходил, а человеком стал. Вот, закончит восемь классов, пойдет в училище, отслужит и к нам на завод. К себе в бригаду возьму, за год специалистом станет.

Изменилось все в седьмом классе. Пацан вдруг как-то внезапно набрал силу, окреп и стал выделяться на фоне худосочных сверстников как гриб боровик рядом с хилыми сыроежками. Учитель физкультуры, приметив мальца, позвонил старому приятелю и сосватал здоровяка в секцию тяжелой атлетики. А уже через пару месяцев, сдав норматив первого юношеского, Вовка поехал на соревнования. Победил легко, вернулся местной знаменитостью, а дальше все как полагается. Тренировки, сборы, поездки на всевозможные спартакиады. Не сказать, что хватал звезды с небес. Шел ровно, зато и без срывов. Стабильно. Венцом карьеры стало первенство России, присвоение Мастера, включение в список кандидатов в сборную. Однако навалились травмы: одна, другая, а после долгая реабилитация. Результаты так же стабильно снизились. Начала подпирать молодежь.

Тренер, отчаявшись разбудить в подопечном хорошую спортивную злость, которая только и могла помочь Кубику прыгнуть выше головы, с горечью признал поражение и махнул на Вовку рукой.

Ушел тихо. Без поздравлений и напутствий. Просто однажды не услышал своей фамилии в списке уезжающих на сборы. Пожал плечами, вырвал листок из старой тетрадки и написал короткое заявление.

Подмахнули без звука. Вот только последние призовые, недополученные им, как-то зависли. Сперва заходил, узнавал, потом только изредка справляться по телефону, а там и вовсе махнул рукой. Встрече со старым приятелем Вовка обрадовался. Абрек всегда был лидером в их компании. Принимал решения, организовывал, в общем, верховодил. И когда сейчас в жизни появился человек, способный взять на себя это нелегкое бремя, Кубик с облегчением признал его право на лидерство.

То, что случилось после того, как он надел кольцо, запомнилось плохо. Рывками, с пропусками, вынырнул из забытья, словно проснулся. И тут же обнаружил наличие постороннего в собственной голове. Приземленный штангист мистикой не увлекался и потому принял совершившееся, как чисто медицинский факт: "Замкнуло что-то, сосуд какой, вот и чудится. Ну, так и что? Может, пройдет. А нет, так люди и не с такими проблемами живут. Как-нибудь". Впрочем, никакого диалога не получилось. Второе я сознавало свою целостность только частично, потому довольно быстро их мысли, образно говоря, перемешались, сплавившись в монолит личностных качеств.

Многое показалось Кубику диковатым. Он огорошено вспомнил схватку под Константинополем. Яркие пятна щитов Византийской пехоты, рев летящей в атаку конной лавы. Мелькали в памяти лица боевых спутников. Долгие зимние вечера на продуваемом всеми ветрами островке, в дымном чаду коптящей печи, возле которой, кутаясь в шкуры, сидел его род. Да много чего видел удивленный Владимир, он же Ингвард, вождь маленького норвежского племени — клана, живший в неведомую пору и не раз стоявший на пороге вечности. А иной раз вздрагивал от вовсе страшных видений. Видел вдруг внутренним взором испуганное, молящее о пощаде, лицо простоволосой древлянки. Мелькнуло и вдруг исказилось страданием и мольбой, а то вдруг слышал крики и стоны жителей диких лесных краев, доверчиво впускавших его с дружиной в свои дома. Всякого повидал за долгую жизнь викинг. Хотя, как оказалось, по меркам современного века, не так уж стар был варяжский князь. Всего сорок с небольшим зим встретил он на земле, прежде чем вонзился в грудь острый срезень.

Выслушав рассказ товарища, Вовка удовлетворенно кивнул: — Толково, но жаль, Лазаревских положить не смогли. Может, имело смысл и ментам это место слить? — вдруг произнес он. — А что? В горячке те стволы на землю класть вряд ли бы стали, вот и с ними вопрос могли заровнять.

Абрек покачал головой: — Хорошая мысль, жаль поздно и не тому в голову пришла, — он глянул на Вовку: — Смотрю, ты взрослеешь. — Кубик неловко улыбнулся: — Да это так, само подумалось, — стал он по привычке оправдываться, но внезапно оборвал себя: — Ладно, проехали. Теперь на повестке дня вопрос более важный: — Клад карман жжет.

Он глянул на Игоря: — Мысли есть?

Тот озадаченно хмыкнул: — Нет, все сразу слишком плотно навалилось, даже не смотрел еще.

Кубик поднял глаза в потолок: — Что-то такое у меня в голове вертится, не могу сообразить. То ли человечек какой или еще какая ниточка, попробую вспомнить, — он поднялся с хлипкого диванчика. — И жить хорошо, и жизнь хороша.

Вынул стопку купюр, провел по срезу большим пальцем: — Неплохо, однако, денег много не бывает. Слушай, а что это мне из спорткомитета давно не звонят? Поехали, съездим? — глянул на приятеля. — Там, кстати, и Петровича повидать стоит. Он в позатом году на новую тачку пять штук зелеными у меня занимал. Машину уже давно взял, а долг так и висит. Я что-то и забыл совсем.

Абрек слегка удивленно посмотрел на приятеля. — Ну, поехали, — согласился он, не видя смысла сидеть в четырех стенах.

Старенькая машина вызвала у Кубика вздох сожаления: — Это прямо монстр какой-то. Хлопнул плохо закрывающейся дверцей и осмотрел пыльный потертый салон: — Ранний соцреализм. Душераздирающее зрелище.

Однако доехали быстро. Игорь приткнул машину возле блестящего лаком "кроссовера" с пижонским обвесом.

— Ага, вон и Петрович здесь, — кивнул на машинку Вовка. — Тренер давно такой хотел, кобель старый, девочкам пыль в глаза пускать, — он оглянулся и коротко пнул по натертому специальной ваксой колесу. Заверещала сигнализация. — Эй, ты чего там? — выскочил на высокое крыльцо слегка плешивый мужичок в спортивном костюме сборной России.

— А нам такие не давал? — удивился штангист, обернулся к разоряющемуся хозяину и весело поинтересовался: — Ты чего орешь, Петрович?

— А, это ты, — узнал, наконец, воспитанника тот. — В гости, что ли?

— Здравствуй, дядь Коля, — неторопливо подошел к тренеру Кубик. — Дельце у меня. Вот и заехал. — Пошли, Игорек, — обернулся он, не заметив протянутой руки. — Да, Петрович, а что, когда долг мне вернешь? — уставился в глаза воспитателя.

— Ка… а, долг, да ты понимаешь, резину вот взял новую, то-се, поиздержался… — отмахнулся Петрович.

— Понимаю, как же. Резина — дело хорошее, однако, твое, — отозвался Кубик. — А пять штук уже полтора года висят. Проценты набирают. Ну ладно, с процентами, а вот деньги, ты уж извини, надо отдать. Желательно сейчас, — он дернул уголком рта, крайний срок, завтра.