За гранью долга. - Василий Горъ

  - О-о-о... - удивленно пробормотал граф Вэлш. - Еще немного, и ты бы превратился в ледышку. А потом сверзился бы с седла и раскололся на тысячу осколков... И чего же ты молчал?

  Говорить о том, что ему было неудобно показать свою слабость тому, кто младше, Ромерс не стал. Хмуро посмотрев на низкие облака, между которыми уже начали появляться первые просветы, он пожал плечами, а потом, пытаясь хоть немного согреться, вдохнул воздух и задержал дыхание.

  Спрыгнув на землю, Аурон Утерс перекинул повод через голову своей Злюки, потом снял мокрый насквозь плащ, и, повернувшись к Тому, усмехнулся:

  - Как говорит мой учитель, самый лучший способ просушить одежду и согреться - это немного пробежаться...

  Как оказалось, 'немного' по меркам учителя графа Вэлша составляло не менее четверти дневного перехода. Пробежка в хауберке с конем на поводу по лужам и грязи действительно оказалось очень неплохим средством согреться: к моменту, когда на горизонте показались стены Заречья, Ромерс чувствовал себя почти превосходно. Ну, если не замечать подгибающихся от усталости ног, сбитого дыхания и отваливающейся подметки на правом сапоге...

  - Если... мы... подбежим... к городским... воротам... прямо... так, то стража... умрет от хохота...

  - Нет, подрывать обороноспособность этого городка я не собираюсь... - ухмыльнулся Утерс. И, не успев закончить предложение, оказался в седле.

  'Ого...' - подумал Том. - 'Судя по легкости исполнения, он совсем не устал...'

  - Ну что, согрелся? - дождавшись, пока Ромерс заберется на своего коня, ухмыльнулся граф Вэлш. И поднял кобылку в галоп...

  ...Часовые, стоящие у городских ворот, пребывали в омерзительном настроении - ветер, дующий со стороны Сыромятной слободы, доносил до них удушающую смесь запахов крови, извести, шамши и дубла . Смешиваясь с 'ароматами' городских нечистот, они превращались в такой смрад, что Томас даже посочувствовал часовым, вынужденным дышать им до самой смены караула.

  Однако, услышав тон, которым мрачный, как грозовая туча, стражник потребовал с въезжающих в город крестьян въездную пошлину, а потом увидев его алчный взгляд, Ромерс мгновенно забыл про сочувствие и помрачнел.

  - Что случилось? - поинтересовался Утерс, увидев, как изменилось выражение его лица. - Что с твоим настроением?

  - Не люблю хамство... - буркнул Ромерс: желания объяснять, что он, скитаясь по королевству, не раз сталкивался с таким же, только в свой адрес, никакого желания не было. - А еще терпеть не могу, когда стража грабит тех, кто пытается въехать в город...

  Граф Вэлш посмотрел на крестьян, потом на стражника, копающегося в содержимом одного из тюков, нагруженных на телегу, перевел взгляд на Тома и негромко спросил: - Грабит? Что ты имеешь в виду?

  - Только что вот этот доблестный воин достал пару лисьих шкурок из вон того распотрошенного тюка и спрятал к себе под плащ. Как вы думаете, эти шкурки входят в стоимость въездной пошлины, или все-таки нет?

  - Если хочешь понять человека, поставь себя на его место... - непонятно пробормотал Утерс, и, повернувшись к воину, рявкнул: - Солдат! Марш ко мне!! Бегом!!!

  Удивленно повернув голову, стражник набычился, потянулся к рукояти меча... и вдруг заметил фамильный герб Утерсов, вышитый на сюрко Аурона. Мгновенно переменившись в лице, он забыл про крестьян, разворошенную им телегу, и, сорвавшись с места, в три прыжка оказался рядом с графом.

  - Д-да, милорд! Чем могу быть полезен?

  - Согласно Уложению , человек, уличенный в краже личного имущества в первый раз, наказывается усекновением правой руки. Кроме того, преступление, совершенное во время исполнения служебных обязанностей, является прямым оскорблением Короны и расценивается, как дискредитация королевской власти. Такие преступления не имеют срока давности и... Стоять!!! - зарычал он, заметив, что побледневший стражник старается незаметно избавиться от добычи. - Эй, ты, у ворот! Десятника ко мне! Живо!!!

  Солдат тут же бухнулся на колени:

  - Простите меня, милорд! Бес попутал, не иначе!!!

  - Встань! - в голосе графа зазвенел металл. Второй стражник, подпиравший стену рядом с рычагом, опускающим решетку, выйдя из ступора, сорвался с места, и, придерживая сползающий с головы шлем, унесся внутрь захаба.

  - Томас! Факел! - приказал Утерс, и Ромерс, не успев сообразить, что делает, метнулся к городским воротам, рядом с которыми чадило нечто, похожее на факел.

  - Что тут происходит?

  Услышав возмущенный рев появившегося из захаба десятника, граф Вэлш нахмурился, и, развернув вора лицом к его командиру, негромко произнес:

  - Я бы хотел, чтобы вы при мне обыскали вашего подчиненного. У меня есть основания подозревать его в краже.

  - Ч-что? - десятник обалдело посмотрел на Утерса и зачем-то сделал шаг назад.

  - У вас проблемы со слухом? - негромко спросил граф Вэлш. - Обыщите его! Немедленно!

  Десятник, сглотнув подступивший к горлу комок, сделал шаг вперед и остановился:

  - Может, не стоит волноваться, милорд? Думаю, что эти крестьяне...

  - Сними плащ, солдат... - повернувшись к десятнику спиной, приказал Аурон Утерс.

  Глядеть, как воин трясущимися руками стягивает с себя плащ, Томасу было неинтересно: его больше заботило постоянно меняющееся выражение лица десятника. Судя по всему, он как минимум, был в курсе того, что творили его подчиненные!

  - Интересные плащи у ваших подчиненных, десятник! Вы когда-нибудь проводите строевые смотры? Проверяете оружие и доспехи своих солдат? Откуда на плаще появились внутренние карманы? Мне кажется, что вы нерадиво относитесь к выполнению своих обязанностей, воин! О, а вот и шкурки... - брезгливо поморщился граф. - Что ж, я уверен, что теперь оспаривать факт кражи этот воин не будет. Поэтому я, Аурон Утерс, граф Вэлш, обвиняю этого стражника в присвоении личного имущества и в оскорблении Короны. Есть здесь лица, которые считают, что мое обвинение несправедливо? Может кто-нибудь озвучить факты, свидетельствующие о невиновности этого человека? Нет? Отлично. Согласно уложению, виновные в преступлении против короны наказываются на месте любым должностным лицом королевства, а так же лицами, приравненными к ним. Господин десятник? Статью о краже помните? Усекновение правой руки. Я жду...

  - Я н-не могу... - пробормотал начальник караула. А потом, повернувшись к сгрудившимся рядом с телегой крестьянам, с угрозой в голосе поинтересовался: - Это ведь не ваши шкурки, правда?

  - Их. Точно такие же лежат вот в этом тюке... - подал голос Томас. - Я лично видел, как этот солдат вытащил их оттуда...

  - Он виноват. И у меня в этом сомнений нет. Вы приведете приговор в исполнение? - юноша сделал небольшую паузу, и, не дождавшись от десятника никакой реакции, выхватил из ножен меч. - Что ж, если вы отказываетесь, придется это сделать мне...