За его спиной (СИ) - Зайцева Мария

Что она вернулась.

К нему.

Просит защиты.

У него.

Это наполняло чем-то необъяснимым сердце и грудь, раздувало парусом и несло, несло, несло…

Бродяга чувствовал себя огромным кораблем, в глубине которого спряталась шлюпка. Пусть и спасательная, и крайне нужная, но в бурю неспособная самостоятельно выплыть. А он, Бродяга, был на это способен…

И выплывал, чего уж там, не раз.

И сейчас выплывет…

Только детали бы узнать…

Пока что, из неразборчивых рыданий вконец перепуганной Ляли он понял только, что ее понесло в родительский дом после звонка подружки. И что в этом доме она увидела мертвого отца и его убийц… А вот конкретики не уловил… Ничего, сейчас девочка успокоится, и все прояснится…

— Понимаешь, — захлебывалась слезами Ляля, — он… он на меня… смотре-е-ел… А я… А я даже ничего не…

— Ну а что бы ты сделала? — бормотал Бродяга, сжимая ее тонкую талию все крепче и жмурясь невольно от сладкого аромата волос, окутывающего его, казалось, с головой, — правильно поступила, что сидела тихо…

— Нет! А если б я… Может, он бы был жив…

— Скорее всего, нет, девочка, — успокаивающе гудел Бродяга в розовое ушко, — такие вещи не делают с наскока… Тебя бы забрали, а его…

— Но за что? Почему? — никак не успокаивалась, несмотря на все усилия Бродяги, Ляля, а затем, осененная внезапно появившейся мыслью, замолчала, выпрямилась и, посмотрев в его глаза, прошептала дрожащим голосом, — из-за меня? Да? Из-за меня?

— Не думай об этом, — уклонился от ответа Бродяга, потому что ситуации всей не знал, а врать в таких вещах считал неправильным.

— Что мне теперь?.. — она сглотнула слезы, глядя на него так беспомощно, так по-детски, что у Бродяги опять дрогнуло что-то внутри.

Он, словно в трансе, провел пальцами по распухшим от слез губам, прихватил за подбородок, придерживая чуть-чуть, чтоб не отвела взгляд…

И Ляля послушно замерла, полностью отдаваясь его власти. С такой готовностью, что Бродяга, несмотря на то, что даже не собирался рассматривать девочку в таком ракурсе, по крайней мере, осознанно… Внезапно… Рассмотрел.

Она была такой покорной, что легче легкого представлялось, как он спускает ее на пол, ставит на колени, заставляет открыть рот…

Картинка была настолько яркой и настолько неправильной сейчас, в этот момент, что Бродяга лишь с огромным усилием преодолел себя… Верней, преодолел бы, потому что, несмотря на покорность Ляли, он не животное, чтоб пользоваться слабостью и наивностью девочки, не понимающей, что за зверь с нею рядом… Но тут она сглотнула и облизнула губы.

И Бродяга полетел в пропасть…

Глава 18

Я смотрела в внезапно ставшие темными и какими-то жесткими глаза Бродяги, судорожно сглатывая слезы и почему-то переставая даже дрожать.

Хотя, честно говоря, от последнего думала за всю жизнь не избавлюсь.

Прямо с того самого мгновения, когда увидела остекленевшие мертвые глаза отца прямо напротив…

Как я в тот момент умудрилась не заорать, не отшатнуться в сторону, тем самым выдавая себя с головой, до сих пор не понимаю.

Я словно перестала ощущать себя живой, превратилась в неодушевленный предмет. Неодушевленный, но дрожащий. Мелкий тремор начинался от кончиков пальцев, перетекал в ладони и расползался выше мурашками озноба.

Я каким-то образом поняв, что, если дернусь, то меня заметят те, кто сейчас наверху вольно , по-хозяйски ходил по кабинету отца, открывал его сейф, створки шкафов, наливал спиртное из бара, не шевелилась. Позволяла себе дрожать, да, тут уж не проконтролируешь, а вот шевелиться — нет…

Лежала, смотрела в мертвые глаза отца, на струйку крови, выползшую из уголка рта… Слушала, как переговариваются убийцы.

— С бабой что?

— Решил. Смотрите, документы…

Это они, похоже, сейф открыли…

— Н-да… И на дочь тут все… Не обманул. Надо будет подругу проверить… И девку найти. Завещание нашел?

— Нет.

— Может, и нет его. В любом случае, она — единственная наследница…

— Зачем она Марату? Сам же говорил?

— Мало ли, что говорил… Да и не про него я…

— А-а-а-а…

— Ну, а что? Красивая девочка…

— Ну да…

Они еще о чем-то разговаривали, вольготно расположившись в кабинете отца и попивая его виски, о делах, о своих планах на меня… Так легко, словно не лежал рядом с ними убитый человек. У которого были свои планы, свой мир внутри, прошлое, будущее, как он думал… Семья, жена, дочь… Сейчас он для этих тварей был не более, чем бараном, зарезанным, истекающим кровью, подготовленным к освежеванию… И они решали, как именно будут разделывать его шкуру… И кому отдавать его ягнят.

Безумие ситуации настолько меня выморозило, что дальше я уже и не помнила ничего.

Только, когда они ушли, набралась сил выползти из-под дивана, осторожно обойти тело отца, стараясь даже не смотреть в его сторону, и, не заостряя внимание больше ни на чем, побежала вниз, в сауну, искать мачеху. Почему-то мне казалось, что она жива… Заперли ее где-нибудь…

Аля в самом деле была внизу. В сауне. Лежала на полке, голая. Мертвая.

Мне одного взгляда хватило, чтоб понять это.

Подходить не стала, всхлипнула и выбежала прочь.

Если бы в доме еще оставались убийцы, то они бы неминуемо меня схватили.

Но мне повезло: никого не встретила.

На улице я, не думая больше ни о чем, в каком-то диком трансе и неутихающей дрожи, рванула прочь от дома, в соседний, заброшенный, перемахнула через забор и прижалась с обратной стороны, пытаясь выдохнуть и собраться.

И понять, что мне делать дальше.

В принципе, выбора никакого не было.

К Адельке нельзя, там меня будут искать, если я правильно поняла убийц… Значит… Значит, только туда, где никому в голову не придет меня спрашивать.

К Бродяге.

Я нащупала телефон, вызвала такси…

И каким-то образом сумела всю дорогу сдерживаться и не срываться на дикий вой, словно загнанный в ловушку зверь, вымещая весь свой страх, ужас, ярость…

И все это вырвалось только, когда вошла в почему-то незапертую дверь дворницкой и увидела сидящего на кухонном табурете Бродягу…

Я не знала, что со мной случилось, почему именно он… Ведь чужой мне человек, вообще посторонний, и я, наверное… Ох, да наверняка, наверняка! Не имела права вмешивать его в это все…

Но сдержаться не смогла, держалась за его плечи, захлебывалась рыданиями, судорожно что-то пыталась рассказать, передать, хоть немного поделиться пережитым ужасом, растворив его таким образом, разделив… Мне не пришло в голову в этот момент, что Бродяге, в общем-то, это все не нужно, и без того помог… Так помог, как никто и никогда… Но я не могла себя остановить, не могла больше контролировать…

Бродяга, такой большой, такой сильный, такой надежный… Он держал крепко, обнимал, что-то шептал в ухо, смешно и щекотно вороша своим дыханием волосы…

И я постепенно успокаивалась, приходила в себя… Пока не подумала про самые простые, самые очевидные причины смерти отца…

Посмотрела в глаза Бродяги, в поисках подтверждения или опровержения своей догадки… И залипла, загипнотизированная их чернотой, внезапной тяжестью… Глубиной…

Смотрела, смаргивая слезы и не замечая жестких мужских пальцев на подбородке, властного движения, приказывающего не дергаться…

В этот момент не было для меня окружающего жуткого мира, мертвых остановившихся зрачков отца, неподвижного изломанного тела Али в сауне… Ничего не было, кроме этих черных, жестоких, подчиняющих глаз…

Глава 19

У Бродяги было много женщин в жизни. Разных. Начиная с щенячьего возраста, когда только-только учился понимать все удовольствие, что может дать женщина мужчине, кровать его не пустовала.

Сейчас смешно вспоминать, но тогда они с Казом, веселые, яркие, лихие, безбашенные, да еще и ходящие под Хазаром, что само по себе было знаком качества, имели флер дикой животной привлекательности, девчонки на этот флер , словно мотыльки на огонь, слетались…