Шифры цивилизации: Коды, секретные послания и тайные знаки в истории человечества - Синклер Маккей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Элгар заинтересовался тайнописью, прочитав серию статей о криптографии в журнале The Pall Mall Magazine. Но его код не был похож на шифр подстановки или даже на полиалфавитный шифр. Он скорее напоминал письмена внеземной цивилизации. Историк Кевин Джонс предположил, что в Вулвергемптоне Эдуард мог обсуждать с преподобным Альфредом символы на талисманах, которые священник привез из Меланезии. По мнению Джонса, значки из письма Элгара могли имитировать глифы с экзотических сувениров. Дружба музыканта с девушкой продолжалась, и споры об истинной природе их отношений не стихают до сих пор. Был ли у них тайный роман? Может быть, это загадочное письмо – признание в любви?
В конце 1930-х гг. Дора Пенни написала об Элгаре книгу, но в ней не было ни слова об их романе – возможно, потому, что не было и самого романа. Зато с момента публикации ее воспоминаний шифр «Дорабелла» завладел умами любителей декодировки. На протяжении десятилетий энтузиасты предлагали свои версии расшифровки этого загадочного письма из 88 символов. Вот что увидел в послании британский литературовед Эрик Сэмс: «Я владею тьмой, Э. Э. вздыхает в разлуке… Почему мне так грустно, Бэлль. Когда я смотрю на розы, внутри меня что-то умирает…» Разумеется, это лишь фрагменты письма, остальное дешифровке не поддалось. Да и этот текст вызывает сомнения.
Наследие Элгара все еще живет (и не только музыкальное). Благодаря его воображению перед нами открылся мир музыкальных шифров. Сам композитор считал, что можно записывать целые концерты, которые будут не только радовать слушателей, но и содержать в себе зашифрованные послания. В наш век информационных технологий секретные сообщения можно было бы легко извлекать из мелодий при помощи компьютеров. В интернете есть сайт Clarallel.com, который уже работает по этому принципу: там вы можете ввести свое имя, которое алгоритм зашифрует с помощью нот. Затем вам предложат прослушать то, что получилось. Например, из моего имени – Синклер – получилась приятная и забавная мелодия. В целом можно сказать, что шпионы из фильма Хичкока стали предвестниками гениальной системы шифрования, которая может появиться в будущем.
В завершении этой части хотелось бы рассказать о поразительном совпадении, которое я заметил, изучая историю Блетчли-парка. Кажется, есть прямая зависимость между способностями к дешифровке и предрасположенностью человека к музыке. В команду, работавшую над взломом «Энигмы», входили композитор Джеймс Бернард (протеже Бенджамина Бриттена), дирижеры Симфонического оркестра Би-Би-Си, певцы и пианисты. Некоторые ученые предполагают, что математические и музыкальные навыки тесно связаны друг с другом. Элгар бы наверняка согласился, что у музыкальной гармонии есть много общего с искусством создания шифров.
18. КОД ТОЙ ЛЮБВИ, ЧТО БОЛЬШЕ НЕ МОЛЧИТ
В 1960-х гг. на радиоканале BBC Radio 2 выходило сатирическое скетч-шоу Round the Horne, главными героями которого были два молодых человека, Джулиан и Сэнди. По сюжету они были горе-актерами, которые все время перебивались разными подработками. Кем они только не были: и продавцами в книжном магазине, и рестлерами, и туроператорами, и даже импресарио! Другой же особенностью этой полюбившейся слушателям парочки (главные роли исполняли блестящие актеры Хью Пэддик и Кеннет Уильямс) были необычные слова, которые они использовали в своей речи. В начале каждой серии они приветствовали ведущего Кеннета Хорна фразой How nice to vada your dolly old eek! What brings you trollingin here. В переводе это значит «Рады снова видеть твою славную мордашку. Чем обязаны?» Чего же здесь необычного, спросите вы? А то, что половина слов в оригинальной фразе непонятны не только вам – их также не могли понять и англичане в 1960-х гг.
Этот вид сленга называется «полари»; им пользовались те, чья любовь о себе молчит[23]. Считается, что его изобрели английские моряки, путешествовавшие по миру и добавлявшие в «словарь» новые слова из разных языков. В XX в. на полари начали говорить и гомосексуалы. В те времена в Великобритании однополые отношения были запрещены, и, чтобы не попасть в тюрьму или на принудительное лечение, представители сексуальных меньшинств были вынуждены шифроваться. Узнать, что перед вами гей, можно было по фразам, вроде Vada the lallies on that bona omi (Только взгляните на ножки того красавчика!). Nish the chat означало, что надо замолчать, слово naff переводилось как плохой, dolly palone – привлекательная женщина, eek – лицо, а lattie – дом.
Существуют предположения, что изначально родиной полари была Италия, откуда моряки привезли его в другие страны Европы. Особенно популярен он стал в Англии XIX в. с появлением мюзик-холлов и прочих массовых театрализованных представлений вплоть до ярмарочных балаганов: это был тайный язык комедиантов. Но полари особенно пришелся ко двору в среде геев и лесбиянок в эпоху, когда само их существование считалось оскорблением нравственности. Теперь у них появился секретный язык, дававший не только чувство веселого соучастия, но и ощущение надежности и безопасности, уверенность, что вокруг «свои». В полари была бездна юмора, но для сексуальных меньшинств он стал серьезным средством общения. Говорить на нем значило быть частью незаконного, но очень сплоченного сообщества.
Интересно, что в актерской среде этот тайный язык давал также ощущение равенства: им пользовались и мужчины, и женщины. Это был код, предполагавший определенный уровень легкомыслия и отсутствия предрассудков. В мире мюзик-холлов танцовщиц называли «колотушками» (wallopers), а костюмы – «поклажей» (drag). В некоторых лондонских пабах полари стал основным языком общения. К середине прошлого века этот необыкновенный сленг вернулся в родную стихию – на море. На круизных лайнерах, бороздивших Атлантику, работало много геев, поэтому там частенько можно было услышать обо всяких omis (мужчинах) и dolly palones (хорошеньких женщинах, среди которых были и ужасно naff (противные). В конце концов в середине 1960-х гг. Джулиан и Сэнди из Round the Horne сделали полари невероятно популярным. На нем заговорил даже радиоведущий Кеннет Хорн, приверженец строгих правил и высоких моральных принципов. В одном из эпизодов он спрашивает у парочки неудавшихся актеров: Would I have vada'd any of them? («Могу ли я кого-нибудь из них увидеть?») Джулиан поражен тем, что Кеннет тоже знает полари, а Сэнди задается вопросом: «Интересно, где он проводит вечера?»
Но эта комическая популярность покончила с полари как тайным языком избранных. Действительно, зачем на нем говорить, если теперь его понимают все? Тем более что в 1967 г. гомосексуальность была декриминализована (сначала только в Англии и Уэльсе) и сексуальным меньшинствам не терпелось выйти из подполья и начать жить как все. Зачем им шифроваться, если наступила эра терпимости и принятия людей такими, какие они есть? Это было начало конца полари.
Но временами о нем все равно вспоминают как о секретном языке некогда запретной любви, языке, который, несомненно, сильно облегчал жизнь его «носителям». Во времена предрассудков и травли полари стал средством выражения солидарности среди тех, кто был выброшен на обочину жизни. Что же касается Джулиана и Сэнди, важно то, что слушатели по-настоящему полюбили их и всегда были на их стороне. Чем рискованнее был их полари, тем громче хохотала публика. Более того, это были, пожалуй, первые положительные, а главное, жизнерадостные персонажи-геи: прежде гомосексуалы появлялись только в серьезных драмах либо как затравленные жертвы шантажа, либо как мужчины, пострадавшие от несчастной любви к женщине.
В определенной степени многие социальные группы создают свой собственный язык – возьмите тот же рифмованный сленг кокни или игровые жаргоны, – но полари обрел популярность благодаря своему необычному богатству. Например, слово bona («хороший»), по сути, вышло из исторической хроники Шекспира «Генрих VI». А naff, которое на сленге значило «плохой, безвкусный», зародилось в итальянском языке еще много веков назад. Но вдобавок ко всему полари был на редкость музыкальным языком. Достаточно вспомнить, как Джулиан и Сэнди убеждали плешивого Кеннета Хорна поскорее «распустить лысого» (читай: волосы).
