«Сапер ошибается один раз». Войска переднего края - Артем Драбкин

— Каково ваше мнение о союзниках в той войне?

— Хотя и пытались нас после войны убедить, что помощь союзников была малоэффективной, мы, наоборот, считали, что они нам существенно помогли выстоять в первые годы. Помогали авиацией, танками, автомашинами. Со своими машинами у нас дело обстояло плохо, а «студебекеры» американские были исключительной проходимости. Я уж не говорю о свиной тушенке, сахаре, яичном порошке — крепко помогали.

— Как вы можете описать отношения с населением освобожденных территорий, с украинцами, поляками?

— В большинстве своем и с украинцами, и с поляками отношения были самые теплые. В польских деревнях мы несколько раз ночевали, как у себя дома: нас сажали за стол, угощали. Поляки ждали нас как освободителей. А об украинцах я уж и не говорю, самые теплые отношения с ними были. Если бы не две украинки, то меня бы сейчас здесь не было. Я так простыл, когда из окружения выходили, они все меры приняли, чтобы я выздоровел. Дня два или три, наверное, валялся в постели, как раз бригаду вывели на пополнение. Дай бог, чтобы такие отношения были сейчас между нашими народами. Я не буду говорить о бандеровцах, они неправильно восприняли приход советской власти, коллективизацию. Основная масса украинцев — это наши люди.

— Какое время года на войне было для вас самым трудным?

— Разумеется, зима. Мы сейчас в нормальных условиях живем, а там ничего подобного не было. Вот жена частенько спрашивает, а где вы жили на фронте? А где вы спали? А бог его знает, где мы спали. Где-то в окопе, в хате украинской, сарайке, под елкой в лесу. Сейчас трудно определить вообще, где мы жили. На танке спали, бывало, на трансмиссии шинелью укроешься, подремлешь — от двигателя тепло идет.

— Как вы можете оценить роль спиртного на той войне?

— Спиртное имело существенное значение, оно согревало, снимало психологическое напряжение; нам давали по 100 граммов в осенне-зимних условиях. Я слышал, что и при форсировании Днепра давали, в другие острые моменты давали. Я относился к этому, как и все, где удавалось, мы выпивали. Помню, Фастов взяли, бригадный инженер расстарался. Чтобы нас уважить, нам объявили трехдневный отдых, спирта достали канистру. Инженер говорит: «Пожалуйста, если есть аппетит, черпайте. Здесь вам командир бригады объявил отдых». Выпили, конечно, в том числе и я. Много ли надо восемнадцатилетнему, чтобы захмелеть, тем более там чистый спирт?

— Некоторые говорят, что спиртное имело решающее значение.

— Так могут говорить только недоброжелатели. Я не видел в бою пьяными ни офицеров, ни солдат. Это было в определенные моменты на отдыхе. Решающего значения спиртное не имело; оно помогало преодолеть страх, неуверенность, особенно молодым, подняться в атаку, преодолеть водную преграду, что не так-то просто.

— Как вы можете описать свое отношение к религии и Богу на той войне?

— Я был атеистом.

— В приметы верили?

— Нас четверо братьев было, из них трое в армии в войну были. Так вот, мать наша всегда ложилась спать с молитвой за нас, за сыновей. Молила Бога, чтобы сыновья остались живы, раньше времени в могилу не сошли. На фронте мне некогда было об этом думать, но, когда я приехал домой, я вспомнил, как она молилась. Вот в этом случае у меня сомнения, неужели дошли ее молитвы? А так — ни амулетов, ни примет не было. У нас отец был атеист, и мы воспитаны были атеистами.

— Какие награды вы имеете и за что они получены?

— Орден Красной Звезды, получен за участие в форсировании Днепра, взятие Киева, как было указано в наградных документах.

— Против бандеровцев и власовцев вы воевали?

— Довелось немного в Западной Украине, местечко Садовая Вишенка. Бригада там стояла на отдыхе, а нас привлекали для комендантского надзора за населением ночью. С вечера выстраивают, разбивают на патрули по 2–3 человека, дают сектор — столько-то домов по такой-то улице, проверить дома, чердаки, подвалы, колодцы, кладовки на наличие подозрительных и без документов. Всех таких лиц отводить в комендатуру.

Однажды полез я на чердак, автомат на боевом взводе. То же самое, если в подвал лезешь. Этим занимались недели полторы-две. По возвращении в воинскую часть была перекличка, все ли вернулись. Из одной проверки двое не вернулись. Немедленно отправили на поиски всю роту, а возможно, и всю бригаду. Танкистов только не трогали. Искали, а чего ночью найдешь? Нашли через два дня в хлеву; а хлевы там капитальные, каменные, двери внушительные. Дверь двухстворчатая, открывается на обе стороны. Нашли их под соломой благодаря тому, что у одного ботинок не был завален. Когда разрыли, они оказались зарезанными. Видимо, когда наши двери распахнули в хлев, зашли для проверки, те стояли за створками, ножами с двух сторон зарезали. Погибшие солдаты были из комендантского взвода или взвода связи, я уже не помню.

Каково было наше отношение к ним? Крайне отрицательное отношение.

— Какие чувства вы испытывали в боевой обстановке?

— Привыкли. Конечно, когда попали на фронт, первые месяц-полтора все как-то необычно было, иногда страшно. Бомбежку переносили очень тяжело. Однажды побежали от бомбежки в Днепр — «юнкерсы» встали в карусель, пока весь запас не высыплют, не улетят. А наша авиация под Курском осталась на аэродромах, немцы и свирепствовали первые дни.

— Как можно описать правила и приемы, позволяющие выжить на фронте?

— Очень много зависит от командира подразделения, хороший командир вселяет в подчиненных спокойствие и уверенность. Новохатько, например, как только начали к Днепру подходить, специально остановил бригаду, всех выстроил и говорит: «Ребята, не бояться, не падать духом. Мы с вами. Быть дружнее, не робеть!» Не робеть — так и выразился. И все остальные командиры нас поддерживали. Мне кажется, это самое главное.

Во время бомбежки они нас хорошо обучали. Самолеты летят: «Ребята, не бойтесь, они нас бомбить не будут. Раз они пролетают над нами, будут бомбить другой участок».

В работе сапера главное — осторожность, спешки не допускать. Найти мину, разрыть, найти взрыватель, выкрутить его. Вот главное.

— Как вы считаете, почему мы победили в той войне?

— Мне кажется, что победил тот общественный строй. Действительная дружба народов была. В нашем взводе были русские, украинцы, татары, марийцы, армяне, казахи — все как один, все к одной цели шли. Это касается и всех остальных национальностей, за исключением, пожалуй, западных украинцев, молдаван, может быть, литовцев, латышей, эстонцев. Они еще не вжились. Победила наша промышленность, позволившая создать современное вооружение. Пожалуй, против этого ничего не скажешь.