Банда - 3 - Виктор Пронин

- Знали, - кивнул Худолей.

- Кого подозреваем сейчас?

- Паша, - Худолей решился, наконец, назвать Пафнутьева по имени, как он называл его в прежней своей плохой и недостойной жизни. - И тогда, и сейчас проделал свой... Наш.

- С ключами у тебя порядок?

- Паша! - Худолей прижал к груди худенькие голубоватые ладошки. - Как перед Богом!

- Не надо так высоко... Опустимся пониже... Кто знал об этих прекрасных патронах? Ах, какие были изделия! - сам себя перебил Пафнутьев. - Какие патроны! - простонал он. - Помнишь? Верхний колпачок поворачиваешь, напротив риски устанавливаешь время, через сколько часов и минут должен произойти взрыв... И пожалте! Хоть лучшему другу в машину сунь, хоть под воду, хоть в унитаз... Взрыв произойдет неизбежно! А, - крякнул Пафнутьев. - Жаль! Так кто же все-таки о них знал?

- За мной тупик, - скорбно сказал Худо-лей. - Со своими приятелями я порвал... К сожалению. Да они и не интересуются такими вещами, у них другие забавы.

- Помню, - кивнул Пафнутьев.

- Знать о патронах мог только человек, который участвовал в той операции, - Худолей исподлобья посмотрел на Пафнутьева, давая понять - от тебя, Паша, цепочка тянется.

- А кто участвовал? - спросил Пафнутьев. - Ты да я! И все!

- И двое оперативников, - подсказал Худо-лей негромко, но настойчиво. - И двое понятых, которые протокол подписывали... Оперативники приехали на машине, там был водитель...

- И нас с тобой Андрей привез...

- Вот-вот, - произнес Худолей, продолжая в упор смотреть на Пафнутьева. - Уже с десяток набирается...

- Пропала вся упаковка? - уточнил Пафнутьев.

- Да, с коробкой вместе.

- Двенадцать патронов?

- Было двенадцать, - поправил Худолей. - Но два мы использовали, испытали, так сказать, изделие... В коробке осталось десять. Вот они и пропали. Теперь будем ждать взрывов. Эти взрывы не спутаешь с другими.

- Так... Наверняка узнаешь?

- Да, Паша. Там очень своеобразная взрывчатка... Есть и еще признаки. Не ошибусь, не боись.

- Сегодня заметил?

- Только что.

- А когда их могли взять?

- Если честно - в течение последней недели. Я видел их, когда готовил заключение. Еще раз сходил посмотреть. Это было пять дней назад. Все они были на месте. В тот день Неклясов приходил, помнишь?

- Ну что, будем менять замок?

- А чего его менять? - Худолей передернул плечами и грустно уставился в окно. Но, помолчав, снова в упор посмотрел на Пафнутьева. - Помнишь историю с банком "Глобус"? Они замки поставили, каких свет не видел. Половину окон кирпичом заложили. Решетки из нержавейки на окнах поставили. Окна в подвал бетоном залили. У каждой двери по два автоматчика поставили... Броневик пригнали из Германии. Все двери заменили на стальные. И сигнализацию установили такую, что милиция дважды приезжала - мышь где-то пискнула... А чем кончилось? Бухгалтер взял все деньги и был таков. И до сих пор. Купил где-нибудь в Бразилии ресторан, балдеет на карнавалах, любуется, как черные красотки задами трясут...

- Ты хочешь сказать, - медленно проговорил Пафнутьев, - что у нас завелся внутренний враг?

- Да, Паша, - вздохнул Худолей. - Да. Или же у этого человека свои ключи, или же он воспользовался твоими.., моими. Заменишь замок, он опять использует твои же ключи, если ему что-нибудь приглянется. Думай, Паша, думай, - Худолей поднялся.

- Пиши объяснительную.

- Зачем?

- Будем оправдываться. Нам же отвечать за эти патроны. Они во всех протоколах упомянуты. Мы не можем сделать вид, что их не было.

- Списать их надо, - подсказал Худолей. - Мы с тобой взорвали два? Взорвали. Напишем, что взорвали все двенадцать. Нарушим закон, сейчас все так делают.

- Нарушать можно... Но не так же часто!

- Думай, Паша, думай, - повторил Худолей и неслышно выскользнул из кабинета, осторожно притворив за собой дверь.

***

Был уже вечер, синие зимние сумерки опустились на город. Вспыхнули фонари, на машинах зажглись подфарники, и сразу улицы стали наряднее и строже. Пафнутьев стоял у окна и смотрел вниз. Еще один день, суматошный и бестолковый, заканчивался, вот-вот должен был подъехать Андрей и отвезти его домой. Отношения с Андреем в последнее время почему-то сделались сдержаннее, разговоры получались обостреннее, причем без всяких на то видимых причин. Большого значения этому Пафнутьев не придавал, и без того хватало хлопот, а когда вспоминал, что надо бы поговорить с парнем, всегда получалось так, что было не до того. Так и тянулось. Постепенно он стал привыкать к новым отношениям, они сделались как бы даже нормальными, вроде иначе и быть не могло.

Пафнутьев увидел, как черная блестящая машина бесшумно вплыла во двор прокуратуры - приехал Андрей. В этот момент прозвенел телефонный звонок, который опять бросил его в кучу событий, опять нарушил течение времени, плавное и размеренное.

Звонил Шаланда.

- Паша? - спросил он. И лишь по одному этому словцу Пафнутьев понял что-то случилось. Голос у майора был сипловат от волнения, в трубке слышалось его возбужденное дыхание, будто Шаланда бежал к телефону. - Опять беспокою тебя.

- И опять некстати, - проворчал Пафнутьев, уже настроившийся на неторопливый вечерний лад.

- Терпи, Паша, терпи! - Шаланда, казалось, был счастлив, что ему удалось подпортить Пафнутьеву вечерние планы.

- Ладно, не тяни... Что там у тебя?

- Взрыв.

- Где? - спокойно спросил Пафнутьев, он напрягся, насторожился, потому что взрывов, неожиданных и непредсказуемых, он ждал каждый день после того, как обнаружилась пропажа в хранилище прокуратуры.

- В банке.

- Фердолевский? - спросил Пафнутьев.

- Откуда знаешь? - Шаланда был удивлен столь точным попаданием.

- Ждал, - сказал Пафнутьев.

- Давно?

- Уже неделю... Откуда звонишь?

- С места происшествия.

- Сейчас подъеду. - И Пафнутьев положил трубку.

Худолей оказался на месте, тоже не успел еще уйти. Сидел в фотолаборатории и с какой-то обреченностью перебирал снимки.

- Знаешь, Паша, о чем я думаю, - сказал он, увидев в дверях Пафнутьева. - Я думаю о том, что жизнь наша, в конце концов, сводится к одним лишь воспоминаниям... И живем мы, и совершаем что-то, общаемся и любим лишь для того, чтобы потом было что вспомнить. Тебе не кажется? Худолей поднял на Пафнутьева затуманенный взор и печально улыбнулся.

- А знаешь о чем я думаю? Я думаю о том, что прогремит следующий взрыв.

- А первый уже?

- Полчаса назад.

- У Фердолевского? - и Худолей угадал с первой попытки.

- Почему ты так решил?

- Если был обстрелян Неклясов, то следующее происшествие должно случиться с Фердолевским. Это как раскачивание маятника.

- Шаланда уже там, Андрей только что подъехал... Одевайся, он нас подбросит. Ты обещал, что можешь узнать наши взрывы... Давай.., узнавай.

- Быстро он в дело пустил эту штуковину. Если это он...

- Кто он?

- Злоумышленник.

- Жду в машине, - сказал Пафнутьев и вышел из лаборатории.

Андрей поставил машину на привычном месте, и Пафнутьев сразу нашел его на просторном дворе прокуратуры. Когда подходил, Андрей предупредительно открыл дверцу, что последнее время случалось нечасто.

- Домой?

- Худолея подождем...

- Его тоже домой отвезти?

- Нет, Андрюша, нет, - Пафнутьеву не понравилось, что парень уже дважды произнес слово "домой". - Куда-то торопишься?

- Да нет... Куда мне торопиться...

- На место происшествия поедем. В банк Фердолевского.

- А что там?

- Взрыв.

- Надо же, - обронил Андрей. - Есть жертвы?

- Приедем - увидим.

- Давно?

- Не знаю... Думаю, где-нибудь в пределах часа. Шаланда только что позвонил, он уже там... А вот и Худолей. У него есть какие-то соображения по поводу этого взрыва, - произнес Пафнутьев слова, которые оказались совершенно неожиданными и для него самого. Не думал он об этом, не собирался сообщать кому бы то ни было подробности, слова выскочили как бы сами по себе. Андрея они чем-то зацепили. Пафнутьев почувствовал, что тот не остался равнодушным. Чуть сдвинулась рука на руле, Андрей передернул плечами, искоса взглянул на Пафнутьева.

- Прошу прощения, - сказал Худолей, усаживаясь на заднее сиденье.

- Павел Николаевич говорит, что у вас есть какие-то соображения об этом взрыве? - спросил Андрей, и опять Пафнутьеву не понравился его вопрос. Он не должен был выдавать Худолею тему их беседы, тем более с подробностями, которые касались дела.

- Соображения? - удивился Худолей. - У меня? Что-то вы с Павлом Николаевичем путаете. В своем время у меня были соображения, и я частенько соображал... Но теперь все кончились.

Какой ни бестолковый человек был Худолей, но во всем, что касалось работы, неизменно соблюдал чрезвычайную осторожность, и вызвать его на разговор, на откровенность, обсудить с ним подробности... Это не всегда удавалось даже Пафнутьеву. Андрей явно взял на себя непосильную задачу.

Банк Фердолевского на первом этаже блочного дома был виден издали. Вертелась в сумерках милицейская мигалка, светились фары еще нескольких машин. Пафнутьев отметил светлый корпус машины "скорой помощи". Толпились и люди, но немного, а если кто и задерживался, то ненадолго, тут же уходил по своим делам. И тому были свои причины. Во-первых, и взрывы в городе гремели не так уж редко, да и к банкирам мало кто испытывал сочувствие в подобных случаях. Многие ощущали даже удовлетворение, будто свершился наконец акт возмездия, восторжествовала справедливость и теперь жизнь пойдет куда лучше. За два-три года надсадного капитализма о банкирах сложилось устойчивое мнение как о мошенниках, обманщиках, проходимцах. Теперь уже нескоро удастся им избавиться от этого клейма, если вообще когда-нибудь удастся. Слишком много пострадавших они оставляли на своем пути в счастливое завтра - обманутых, обобранных, ограбленных.