Муж-озеро - Ирина Андрианова

самом верху топорщилась жесткая шерсть леса: вытянутые, по-северному стройные ели, тоненькие сосенки с пушистыми зелеными венчиками, или просто длинные острые иглы умерших, уже неведомых деревьев. Справа и слева в главный каньон впадали другие, поменьше. Ручьи, которые их образовали, сбегали с крутых склонов, и в летнее время, должно быть, были водопадами. Сейчас они превратились в плотные снежные языки, круто уходящие наверх, под шапку леса. Ион бежал впереди, как ни в чем не бывало, словно бы груз за его спиной ничуть не увеличился. Иногда он останавливался, чтобы подождать остальных и перекинуться шутливым словцом — без общения ему, видимо, было грустно — и тогда уж не забывал шутливо покряхтеть, жалуясь, что вот-де судьба засунула его в группу «больших спортсменов», которые прут сзади, как лоси, и лишь приятное «дамское общество» компенсирует его страдания. Но всем уже стало ясно, что это не более чем вежливый реверанс в сторону друзей, дабы не смущать их демонстрацией своей небывалой выносливости.

— Похоже, тропежка у нас на ближайшие три дня отменяется, — вполголоса говорил Серега Игорьку, выразительно кивая на плывущий впереди ионов рюкзак.

— Да уж, реально киборг какой-то. Только бы не сломался случайно. — Игорек, если и завидовал Иону самую-самую малость, то никогда бы не признался в этом даже самому себе.

— Так быстро идем, что ориентироваться не успеваю. — Серега то и дело останавливался, доставал из нагрудного кармана карту и пытался найти на ней соответствия наблюдаемым речным изгибам. — Вот если считать, что предыдущий ручей — вот этот, а этот — вот тут, а тот, что впереди, вообще не нарисован, то получается, что метров через триста уже наш будет.

Они отшагали триста метров; за это время слева в реку успели упасть еще три безымянных ручья.

— Чер-ти что. Эти меандры вообще на карте не отражены. А может, мы на самом деле еще вот здесь? Да нет, не похоже, вот эта скала точно уже была… Э-эй! Мишаня, покричи-ка там этого супермена!

Подобно длинному поезду с большой инерцией, группа, наконец, остановилась. Ион, явно не привыкший экономить силы, тут же развернулся и на рысях подкатил к оперативному штабу. Но на карту он даже не взглянул.

— Не, ребзя. Рано. Вот эти все ручьи — он потыкал лыжной палкой в воздух в сторону склона — ведут на Ложный Каменный. Топоним народный, выстрадан мучительными часами проб и ошибок. Оттуда — спуск вниз по ледопаду. Нет, если есть желание совершить подвиг, то я, конечно, не против…

— Вообще-то вот именно сегодня желания нет. А на… гм, Истинный Каменный что ведет?

— Еще чуток пройти, и будет ручеек. Там еще сосну с корнем выворотило, она нависает над рекой. Вот по нему и подниматься.

Если бы не эта сосна, Игорек, который бежал теперь вослед Иону, ни за что бы не заметил этот ручей. Его пойма почти сливалась со склоном, и только между стволами елей прочитывалась неглубокая ложбинка.

— Слушай, ты уверен? Какой-то он не такой… Неужели вариантов нет? Ну а вот этот большой приток? Смотри, он же прямо под перевал ведет… — Игорек с надеждой тыкал в карту.

Ион смущенно поджал губы и помотал головой, словно сам был кругом виноват в том, что большой приток под перевал не ведет.

— Он выводит на каменистую осыпь и там теряется. А тут мы сами спускались. Может, там еще и лыжня наша кое-где осталась.

— После такой метели — вряд ли, — вставил подоспевший Серега.

Мужчины с недоверием смотрели на снежную ложбинку. Крутая и извилистая, она походила на трассу для бобслея. С учетом свежего снега тонуть в ней предстояло чуть ли не по пояс. И главное, не видно было перспективы — все скрывали лохматые лапы елей.

— Через двести метров будет выполаживание, — участливо сказал Ион.

— А потом что?

— Потом висячая долина. Потом маленькое озерцо под самым перевалом. Сейчас оно почти не читается. Дождевое, наверное. И еще пятьсот метров подъема до седловины.

Танюша удивилась — термин «висячая долина» она прежде слышала применительно к высоким горам, где-нибудь на Кавказе или Тянь-Шане. Ион, словно услыхав ее вопрос, принялся объяснять:

— Висячая долина — это мы так называли. Может, и неправильно. Это такое сухое ущелье. Короткое, метров триста, на картах не обозначено — не масштабное. Воды там нет. Но сейчас нам это неактуально.

— А с перевала спуск нормальный? — Серега все больше хмурился.

— Ну как нормальный… Сначала там довольно крутой склон среди берез. Метров сто. Но ничего, снега много, можно на попе съехать. — Ион снова виновато улыбнулся. — А потом уже хорошая катуха по кулуару, и прямо в лес. И куча сушин. Пили́ — не хочу.

— До ночи-то спустимся?

— Как пойдется. Но можно на озере заночевать. Правда, там дров нет… — Ион оживился, надеясь утешить Серегу. — Зато уж завтра с утра быстренько перемахнем, и все.

— Холодная ночевка? — с обреченностью старого солдата усмехнулась Оля. — Мокрые спальники, ужин на горелках?

— Какая еще холодная ночевка! У нас по плану две холодные ночевки на седьмой и десятый день, и газ четко расписан. Не получится холодной, — отрезал Серега.

— Ну, тогда давайте теплую. Я согласен. Идем через перевал, — ухмыльнулся Мишаня.

«Там — каменистая осыпь, здесь — ледопад, тут — холодная ночевка. Чего-то везде одна хрень. Может, лучше вообще на этот Каменный не ходить? Обойдем по притоку — и сразу в другую долину», — пронеслось в голове у Сереги. Но вслух он этого не сказал.

— Ладно, полезли, — выдавил он упавшим голосом. «А может, все и ничего будет. Чего там — двести, да триста, да еще сто. И до леса полкилометра, не больше. Больше здесь не бывает. Нам что, километр не пройти, хоть и с набором высоты? На озере перекусим».

Группа медленно выстраивалась на подъеме. Штатный штурман Игорек сосредоточился на своих лыжах, стараясь не смотреть на Серегу — все равно альтернативных идей у него не было. Ион снова заспешил вперед, пробивая снег то «лесенкой», то короткими галсами. С виду он проваливался довольно глубоко, почти по колено, но на его скорость это совершенно не влияло: подобно сильному длинноногому животному, для которого снег — родная стихия, он легко выбирался из каждого шага и тут же проваливался в новый. Выбирался — и снова проваливался, и так без конца, не чувствуя усталости, глядя только вверх. Вниз он старался не поворачиваться, стесняясь, видимо, своей возмутительной легкости на фоне пыхтенья, сопенья и кряхтенья остальной группы. За ним, стиснув зубы, полз Игорек; не отстать для него было делом чести.