Скандальная любовь - Джойс Бренда

Они вошли в холл, отделанный черным и белым мрамором, и свернули в библиотеку, такую огромную, что в ней свободно могло бы поместиться поле для игры в поло. Герцог подошел к столу, вынул из кармана визитку и, написав на ней несколько слов, попросил Вудворда передать ее леди Элизабет.

— Что-нибудь еще? Чай в ванной, ваше сиятельство!

Герцог равнодушно кивнул и пошел к себе наверх. В его комнате пол тоже был выложен мрамором. Когда-то она предназначалась для гостей из королевской семьи. Но его отец внес в интерьер некоторые изменения: он велел снять почти все украшения и декорировал комнату по своему усмотрению, причудливо и с большими претензиями. Однако сын не вполне разделял вкусы отца. К тому же лишние напоминания о родителе были ему совершенно нежелательны, он вполне насытился его обществом и при жизни.

На полу лежал большой персидский ковер, так как герцог любил иногда побродить ночью босиком. Напротив камина стояли оттоманка и кресло, заново обитые кожей. Рядом — скамеечка для ног, выполненная китайским мастером в шестнадцатом веке. На нее герцог складывал книги, которые читал, и различные бумаги. Хэдриану нравились произведения древней восточной культуры. С одной стороны камина у него висело большое китайское полотно: при помощи черного лакированного дерева и перламутра в верхней части картины были изображены цветы, а в нижней — влюбленные кони. Остальная мебель представляла собой набор случайных отдельных вещей, которые Хэдриан держал для удобства с чисто утилитарной целью. Единственная вещь, переданная ему по наследству и являвшаяся реликвией семьи, — секретер работы мастеров восемнадцатого века, сделанный из красного дерева. Это была память о деде, умершем за три года до рождения герцога.

Эта комната, непохожая на другие в доме, была его убежищем. Все, что находилось в ней, доставляло ему удовольствие. Он не сомневался в том, что Элизабет она не понравится. И действительно, она невзлюбила ее с первого взгляда. Однако он ни на дюйм не собирался что-либо менять в своей комнате.

Ванна, выложенная мраморной плиткой, была огромна. Слуга приготовил ее, и герцог, попивая крепкий чай, медленно разделся и погрузился в приятную теплую воду.

В ближайшее время он намеревался навестить Элизабет, чтобы извиниться за долгое отсутствие и справиться о ее здоровье. Правда, он прибыл в Лондон на три дня раньше, чем планировал, но этого он и сам не ожидал.

Да, вел он себя во всей этой истории возмутительно. Правда и то, что ее поведение было не намного лучше, хотя это ни в коей мере не могло служить ему оправданием. Очевидно, что в самой натуре Николь есть черта — пренебрегать всеми условностями. Герцог усмехнулся. Во всяком случае, скучной ее никто не назовет. Условности — тоже скука, поэтому ему, в отличие от большинства мужчин его круга, так не нравились различные вечера и посиделки. Вдруг ему пришло в голову, что он и Николь не очень уж отличаются характерами друг от друга. Улыбка тут же слетела с его лица. Он постарался выбросить из головы эту мысль.

Действительно, многие считали его затворником, все знали о его пренебрежительном отношении к светским развлечениям, но он никогда не затевал скандалов. И уж, конечно, не позволил бы никому сплетничать о себе. Желания пренебрегать условностями герцог не испытывал. Он все время был занят каким-либо делом, а в свете считалось недостойным, чтобы благородный человек высокого звания постоянно занимался делами.

Против ожидания, в ванне он не расслабился. Наоборот, мысли его приобрели более агрессивный характер и вывели из душевного равновесия.

Вспоминая вчерашний вечер, их словесную стычку и физическую борьбу, он не мог решить, на кого больше злится — на себя или на Николь. Оказалось, что его хваленые железная воля и умение владеть собой в общении с Николь не реализуются.

Герцог разволновался и вылез из ванны. Вода ручьями стекала с его обнаженного тела.

Он решил, что время должно излечить его от увлечения ею. Сейчас она в Драгморе, а он не вернется в Чепмен-Холл, пока у него не пройдет к ней интерес. Он всегда считал себя человеком очень надежным, кому можно во всем доверять, а с ней он эти качества утрачивал. Неужели в глубине его характера прячутся черты отца? От этой мысли он почувствовал озноб.

Герцог не мог сказать точно, когда возненавидел отца. Ему казалось, что ненависть к отцу была в нем всегда. Совсем маленьким мальчиком он понял, какую боль причиняет отец матери. В четыре года он впервые вступился за нее и получил первый шлепок. Было очень больно, но это было ничто по сравнению с тем страхом, который вселился в него после этого случая.

Страхом не за себя, а за мать. Изабель же, увидев, что ударили ее ребенка, в ярости бросилась на мужа с намерением в кровь разодрать ему лицо. Еще не придя полностью в себя от удара, Хэдриан наблюдал, как легко отец справился с матерью. Ударом кулака он сбил ее на пол, рассмеялся и вышел из комнаты, обозвав мать проституткой. Хэдриан плача подполз к матери. Ему сразу стало легче, когда она, присев, обняла его и стала убеждать, что все в порядке, что он никогда больше не должен вмешиваться в ее отношения с отцом. Убедившись, что с матерью ничего страшного не случилось, он ушел к себе. Весь тот день его сердце горело ненавистью к отцу.

Хэдриан не мог так легко, как его отец, обидеть женщину или ребенка, не пил и не играл в карты, и уж конечно, его никогда не тянуло к мальчикам.

Благородный человек никогда бы не поступил с женщиной так, как вел себя Хэдриан с Николь в ее доме. Вот отец его, несомненно, действовал бы так же, ничуть не сомневаясь в своей правоте.

Воспоминания опять вернулись к нему. Герцог вспомнил их ссору в Чепмен-Холле, когда он прижал ее к сараю. Ему не следовало так грубо подчинять ее себе. И тут он испугался темной стороны своего Я, о существовании которого не догадывался. До сих пор ни одна женщина не пробуждала эту темную сторону его натуры. Николь сделала это. Вот почему нужно держаться от нее подальше.

Он помолвлен со своей кузиной Элизабет, милой и хорошей девушкой, которую знает всю жизнь. Он никогда ее не обидит, не изменит своему долгу и не оскорбит ни ее, ни своего достоинства. Зачем же тогда он вчера искушал судьбу у Драгморов? Обнаружь их вчера кто-нибудь, и он должен был бы расторгнуть помолвку с Элизабет и жениться на Николь. «Что ж, вчера я поддался своему бешеному темпераменту, вот сумасшедший!» — признался себе герцог.

На мгновение он представил Николь в качестве своей жены. Это будет самая плохая жена — высокомерная, непослушная, постоянно испытывающая его терпение. Элизабет, в отличие от нее, посвятит свою жизнь ему, постарается доставлять мужу одни удовольствия. Зачем он их сравнивает? Здесь совершенно нечего сравнивать.

Но ведь Николь хотела выйти за него замуж. А сейчас разъярилась и, похоже, вознамерилась мстить? Очень неправильное и глупое решение. Герцог задумался. А если все ее действия — уловка? Она не первая, кто имел на него виды, много таких было: каждый сезон молодые дебютантки стремились привлечь его внимание и рассорить с Элизабет. Конечно, он не обращал на них никакого внимания.

Но не обращать внимания на то, что получилось с Николь, он не мог. Она решила, что он ухаживает за ней, в то время как он рассчитывал на короткую интрижку. Чувство вины мучило его. Как же ей было обидно узнать о том, что ею хотели просто воспользоваться. И ведь он не прекратил свои домогания, когда узнал, что она девица. Сейчас, восстанавливая в памяти последнюю встречу с ней, он видел в ее глазах выражение страдания и боли. Ему хотелось забыть это, но ничего не получалось. Он чувствовал себя скверно.

А она довольно быстро оправилась от потрясений, причиной которых он стал. Вчера вечером она уже не выглядела задумчивой и страдающей. Напротив, его взорам предстала очаровательная и уверенная в себе соблазнительница, вызывавшая его на словесный поединок. Вчера она была просто неотразима. Вместо того чтобы после ужина подняться к себе в спальню, она легла в библиотеке на диван в самой соблазнительной позе, а он попался на приманку: выследил и заключил ее в объятия. При этом она почти не сопротивлялась. Только поначалу выразила возмущение его вторжением, а потом забыла обо всем.