Рыбки всегда плавают вправо - Антон А. Гусев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В скором времени они дошли до широкой круглой площадки, соединяющей два коридора вместе. Судя по всему, они находились в самом центре башни, на самом верхнем этаже. Бастьен поднял руку и несколько раз сильно дёрнул за тонкую цепочку, уходящую вверх. Мальчик сам ни за что бы не догадался о её существовании: в полутёмном зале золотистую ниточку, свисающую с потолка, было почти не видно.
Не прошло и минуты, как Дворецкий задрал голову вверх и прокричал в темноту:
– Эй, там, открывай уже! Сколько можно ждать? И за что только тебе, бездельнику, платят?!
И вновь задёргал тонюсенькую цепочку, которая каким-то чудом не рвалась. Через несколько секунд прямо в потолке открылся квадратный люк, и мальчик разглядел в нём кусочек безоблачного голубого неба. Сверху закричали «поберегись!», и через секунду к их ногам упала верёвочная лестница, едва не стукнув мальчика по макушке.
Первым, кряхтя, принялся карабкаться Бастьен, Клос полез следом.
– Бастьен, вот ты всех вокруг ругаешь, все у тебя плохие. Скажи, тут вообще хорошие люди есть?
– Хорошие… кх… – Дворецкий остановился отдышаться не несколько секунд, после чего продолжил восхождение, – …хорошие сюда не попадают. А если кому-то и посчастливилось, то в изнеможении крутят сейчас педали в какой-нибудь тесной комнате, в духоте, темноте и сырости. Крутят и при этом остаются на месте, хе-хе.
– Да что это за велосипеды такие, которых здесь все как огня боятся? Я ещё на утреннем распределении о них слышал. Да и ещё которые на месте всегда остаются. Толку тогда от таких велосипедов? – мальчику тоже непросто было взбираться: верёвочная лестница раскачивалась, а деревянные перекладины были слишком толстыми для его небольших ладоней.
– Ух, утомился я от твоих велосипедов и этой ненавистной лестницы. Надейся, что никогда не попадёшь туда, вот и всё, – от усталости при подъёме Бастьен даже забыл о том, что Клос просил называть его «вы» и «господин», а мальчик от усталости не обратил на это внимание.
На площадку им помог взобраться сильно загорелый, пожилой, но крепкий мужчина с белой повязкой на голове. Его кожа была почти чёрной от солнца, а рука, которую он подал Клосу, сильной и жилистой:
– Прошу прощения за ожидание, почтенные господа, отвлёкся на чаек, – он карикатурно выпрямился по стойке смирно и глядел прямо перед собой с лёгкой улыбкой на лице.
Бастьен раздражённо хлестнул своим длинным рукавом по спине этого человека:
– Каких ещё чаек, болван, болтаешь тут невесть что!
Он отёр пот со лба, выдохнул и обратился к мальчику:
– Пойдёмте, не будем обращать внимания на этого недотёпу.
Следуя за Бастьеном, Клос обернулся – загорелый пожилой человек улыбался. Ветер время от времени сильными и тёплыми порывами развевал повязку, намотанную на голову этого мужчины. Солнце над ними было ярким и палящим, а небо – голубым и безоблачным. Видимо, поэтому у улыбчивого незнакомца было хорошее настроение, несмотря ни на что.
Крыша гостиницы «Камень и бархат» представляла собой плоскость с небольшим парапетом по периметру. Клос был очень разумным и сообразительным мальчиком: он тут же принялся рисовать в воображении карту местности. Для безопасности по краю парапета были вбиты металлические штыри с круглыми ушками на конце, через которые была продета верёвка. Крыша по диаметру была чуть меньше, чем основание башни, – это Клос успел заметить, когда терпел крушение вместе с Лаки и Бароном. Люк, через который они влезли, находился в самой середине крыши. Справа от люка, на небольшом возвышении, раскинулся сад, а слева было обширное свободное пространство, где они сейчас и находились. Дворецкий, заговорщицки подмигивая мальчику, подвёл его к довольно внушительной чаше, высеченной из камня. Чаша представляла собой конус, подвешенный на двух колоннах. Вся композиция была довольно внушительной и прямо-таки сияла на солнце. Так как чаша была значительно выше мальчика и Дворецкого, к самой её верхушке вели ступени, на которые сейчас торжественно и взошёл Бастьен.
– Это клепсидра – устройство, которым в нашей гостеприимной гостинице давным-давно измеряется время. Очень давно, многие тысячи лет, – он явно хотел говорить в высокопарной манере мсье Ле-Гранта, но получалось совсем не так витиевато. А со своими развевающимися от ветра рукавами он выглядел даже забавно.
– Тот болван, которого мы встретили у входа и который опять продолжает считать ворон, – он прервался и задумался на секунду, – кхм, господин Клос, вы ведь недавно прибыли. Не знаете случайно, что такое «ворон», которых, как говорится, приходится считать раззявам? Никак не могу понять, что это такое, хотя слышу о них часто.
– Вороны – это такие птицы, вроде чаек, только чёрные, – мальчик подивился неожиданной любознательности Бастьена.
– Вроде чаек, так-так, – Дворецкий запрокинул голову и, не увидев там ни одних, ни других, проворчал:
– Вот уж докатился, уже и чаек среди ясного неба понадеялся увидеть. И дня не пройдёт, стану как все эти…
Очередной порыв ветра взметнул рукава Дворецкого вместе с его ярко-зелёным бантом, и мальчик увидел прямо под ним…
«Нет, скорее всего, показалось», – решил Клос.
– Кхм, так о чём я? Ах да, клепсидра. В общем, тот болван у входа каждый вечер берёт ведро, набирает воду вот в этом резервуаре внизу…
Мальчик увидел, что из конуса тоненькой струйкой сочилась вода и поступала в маленький каменный бассейн внизу. А Бастьен продолжал:
– …Черпает воду, поднимается по лестнице и снова льёт её наверх. Предварительно заткнув, конечно, дырку внизу, иначе время бы никогда не останавливалось. В общем, вычерпывает он всю воду до самого дна, заливает её наверх, после чего звонит вот в этот колокол. То есть… нет, сначала, когда вся вода выльется, бьёт в колокол, а уже потом переливает воду.
И действительно: прямо над ступенями висел довольно большой колокол с верёвкой, конец которой был приделан к площадке наверху. Клос потянулся к верёвке.
– Не смей дёргать раньше времени! – остановил его Дворецкий, – иначе колокол зазвонит, все эти бездельники решат, что рабочий день закончился, и разбредутся по своим номерам. Был у нас один такой случай: мсье Ле-Грант тоща был сам не свой от злости. В общем, работа проще некуда – два раза в день заливать воду и звонить в колокол. Вот бы мне такую работу вместо того, чтобы следить тут за всем и всеми. Отличная работка, как мне кажется.
– А что, если он споткнётся и расплескает всю воду? Что тогда?
– Хм, – Бастьен задумался, – наверное, тогда набирает новую из моря, воды вон сколько вокруг, уж чего-чего, а
