Элита - Кира Касс

— Спасибо вам, — прошептала я, хлюпая носом. — И простите, что накричала на вас утром.

Девушки переглянулись.

— Вам не за что извиняться перед нами, мисс, — отозвалась Энн горячо.

Я хотела возразить, потому что действительно повела себя не лучшим образом, но тут в дверь снова постучали. Я попыталась сообразить, как бы повежливее сказать, что не хочу сейчас разговаривать с Максоном, но, когда подскочившая Люси открыла дверь, я увидела лицо Аспена.

— Простите за беспокойство, дамы, но я услышал плач и хотел убедиться, все ли в порядке.

Он подошел к моей постели, что, учитывая события этого дня, было довольно смелым поступком.

— Леди Америка, мне очень жаль, что все так случилось с вашей подругой. Я слышал, она чудесная девушка. Если вам что-нибудь понадобится, я рядом.

В его глазах я прочитала столько всего разом: что он готов пожертвовать чем угодно, лишь бы облегчить мою боль, а еще что он желал бы повернуть все вспять, хотя бы только ради меня.

Какой же идиоткой я была: едва не предала единственного человека в мире, который по-настоящему меня знал и любил. Мы с Аспеном по кирпичику строили нашу будущую совместную жизнь, а этот Отбор чуть не разрушил все, что мы успели построить.

Аспен — моя надежная гавань и незыблемая опора.

— Благодарю вас, — отозвалась я тихо. — Ваша доброта очень много для меня значит.

Аспен улыбнулся мне одними глазами. Я видела, как ему хотелось остаться со мной, и сама тоже этого хотела, но, разумеется, при служанках это было невозможно. Мне вспомнилось, как позавчера я считала, что Аспен всегда будет рядом, и я с радостью подумала, что это чистая правда.

Глава 11

Привет, котенок!

Мне очень жаль, что нам не удалась попрощаться. Король, похоже, решил от греха подальше как можно быстрее отправить всех родственников по домам. Я пытался прорваться к тебе, честное слово. Но у меня ничего не вышло.

Хочу сообщить, что добрались мы благополучно. Король позволил нам оставить себе всю одежду, так что Мэй теперь в свободное время просто не вылезает из роскошных нарядов. Подозреваю, она втайне надеется не вырасти больше ни на дюйм, потому что рассчитывает идти под венец в своем бальном платье. Это очень поднимает ей настроение. Не знаю, прощу ли я когда-нибудь королевское семейство за то, что по их милости двое моих детей были вынуждены стать свидетелями этого изуверства, но ты ведь знаешь, какой неунывающий характер у нашей Мэй. Я куда больше беспокоюсь за тебя. Напиши нам, как сможешь.

Возможно, не стоит говорить такие вещи, но я хочу, чтобы ты знала: я никогда в жизни не гордился тобой так, как в тот миг, когда ты бросилась к помосту. Ты всегда была красивой и талантливой. Теперь я знаю, что твои моральные ценности тоже на высоте и ты не станешь спокойно смотреть, как на твоих глазах творится несправедливость… Как отец, я ничего большего и желать не могу.

Америка, я люблю тебя. И очень-очень тобой горжусь.

Папа

Каким образом папа всегда умудрялся сказать именно то, что нужно? Хотелось, чтобы кто-нибудь заставил эти слова зажечься на небе. Мне необходимо, чтобы они большими буквами были написаны в том месте, где я могла бы видеть их всякий раз, когда на душе становилось муторно. «Я люблю тебя. И очень-очень тобой горжусь».

Став Элитой, мы получили право при желании завтракать у себя в комнате, и сегодня я им воспользовалась. Видеть Максона я пока что была не готова. К обеду сумела кое-как взять себя в руки и решила ненадолго спуститься в Женский зал. Там, по крайней мере, есть телевизор, а мне совсем не мешало отвлечься. Мое появление, похоже, стало для остальных девушек неожиданностью, что, впрочем, было неудивительно. Я имела обыкновение время от времени от всех прятаться, и сейчас момент как нельзя более располагал к этому. Селеста валялась на диване, лениво листая какой-то журнальчик. В Иллеа нет газет, которые, как я слышала, были в других странах. У нас — «Вести». В журналах время от времени печатали новости, но люди вроде меня никогда не могли себе позволить такие издания. У Селесты же почти всегда был с собой то один, то другой журнал, и сегодня почему-то это меня взбесило. Крисс с Элизой пили чай за столом и разговаривали, а Натали в одиночестве стояла поодаль и смотрела в окно.

— О, глядите, — произнесла Селеста, не обращаясь ни к кому в отдельности. — И тут тоже моя реклама.

Селеста была моделью. Мысль о том, что она разглядывает собственные фотографии, вывела меня из себя еще больше.

— Леди Америка?

В углу сидела королева в окружении придворных дам. Она, похоже, была занята вышивкой.

Я сделала книксен, и она поманила меня к себе. Наверное, это из-за моего поведения на вчерашней экзекуции. У меня засосало под ложечкой. Оскорбить ее я ни н коем случае не хотела и ужасно испугалась, что именно так она это и восприняла. Взгляды всех девушек устремились на меня. Обыкновенно королева разговаривала со всеми нами вместе и очень редко — один на один.

Я приблизилась и сделала еще один книксен:

— Ваше величество.

— Присаживайтесь, леди Америка, — ласково сказала она и кивнула на пустое кресло напротив. — (Я с опаской подчинилась.) — Вчера вы устроили изрядный переполох.

— Да, ваше величество. — Я сглотнула.

— Вы с ней были близкими подругами?

У меня защипало в носу, но усилием воли я отрешилась от этого ощущения.

— Да, ваше величество.

Она вздохнула:

— Леди не пристало вести себя таким образом. К счастью, телевизионщики были так сосредоточены на том, что происходило на помосте, что не заметили вашей выходки. И тем не менее вам не следовало проявлять такую несдержанность.

Это был не выговор королевы. Она по-матерински журила меня, а это в тысячу раз хуже. Как будто она чувствовала за меня ответственность, а я ее подвела.

Я понурилась. Впервые за все время мне стало стыдно за свое поведение.

Королева протянула руку и положила ладонь на мою коленку. Я вскинула голову, потрясенная таким неформальным прикосновением.

— И все-таки, — с улыбкой прошептала она, — я рада, что ты так поступила.

— Марли была моей лучшей подругой.

— Если ее больше нет рядом, то это не значит, что она перестала ею быть.

Королева Эмберли ласково похлопала меня по колену. Это именно то, что мне сейчас отчаянно требовалось: материнское участие.

— Не знаю, как мне быть, — прошептала я. Защипало глаза. Если бы не устремленные на меня взгляды остальных девушек, я выложила бы ей все.

— Я дала себе слово ни во что не вмешиваться, — со вздохом сказала она. — Но даже если бы и хотела, вряд ли смогла дать совет.

Она права. Разве словами можно изменить то, что произошло?

— И все-таки, прошу тебя, будь к нему снисходительна, — мягко произнесла королева.

Понятно, что она это сказала из самых лучших побуждений, но обсуждать ее сына мне сейчас совершенно не хотелось. Я кивнула и поднялась. Королева ласково улыбнулась и жестом дала понять, что я свободна. Я отошла и присела рядом с Элизой и Крисс.

— Как ты? — сочувственно спросила Элиза.

— Я-то в порядке. Меня куда больше беспокоит Марли.

— По крайней мере, они теперь вместе. Пока они есть друг у друга, все преодолеют, — заметила Крисс.

— Откуда ты знаешь, что Марли с Картером вместе?

— Максон сказал, — отозвалась она таким тоном, как будто это что-то само собой разумеющееся.

— А-а.

Ее слова задели меня за живое.

— Странно, что он не сказал об этом тебе. Вы с Марли были так близки. Тем более что ты его любимица.

Я взглянула на Крисс, потом на Элизу. Обе казались встревоженными, хотя к тревоге примешивалось некоторое облегчение.

Селеста рассмеялась.

— Уже не любимица, — бросила она, не удосужившись даже поднять глаза от своего журнальчика. По всей видимости, моего падения с нетерпением ждали.

Я перевела тему обратно на Марли:

— У меня все равно в голове не укладывается, что Максон обрек их на это. Да еще и спокойно смотрел, как их наказывают.

— Но она поступила неправильно, — заметила Натали.

В ее тоне не было осуждения, лишь покорное признание этого факта, как будто она исполняла чьи-то указания.

— Он мог бы казнить их, — подала голос Элиза. — И закон тут на его стороне. Принц проявил к ним милость.

— Милость?! — фыркнула я. — По-твоему, прилюдно спустить с человека шкуру — это милость?

— Учитывая все обстоятельства — да, — стояла на своем Элиза. — Уверена, если бы мы спросили Марли, она предпочла бы порку смерти.

— Элиза права, — поддержала ее Крисс. — Я согласна, это было совершенно ужасно, но если бы мне пришлось выбирать, я предпочла бы быть выпоротой, а не мертвой.