Если вы не бессмертны - Вероника Тутенко

У Кэша все хорошо. Он уехал в Москву, работает в каком-то журнале. Многие из «детей цветов» девяностых стали так называемой богемой, музыкантами, художниками, фотографами…

Мысли и ноги привели Ингу с той самой двери с желтыми табличками «Фото графия» и «Ксерокс».

Молодой человек с ушами, как у оборотня, сразу же узнал Ингу.

— Еще что-нибудь пересканировать?

Улыбнулся очень хитро, понял сразу, что вернулась девушка за чем-то другим.

— Кроме вас я никого не знаю в этом городе, кто мог бы мне помочь…

Инга еще не вполне протрезвела. И фраза вышла бестолковой, а голос заискивающим. А этот, с волчьими ушами, подумал, видимо, что сейчас начнется что-то вроде «я одна в незнаком городе и совсем без денег», и перестал улыбаться.

Мысленно обругав себя, Инга постаралась улыбнуться как можно приветливее, но фотографа это насторожило еще больше.

В кого превращаются анархисты — романтики!

— Вы случайно не знаете, где у вас собираются неформалы? — перешла Инга прямо к делу и, прежде, чем молодой человек успел ляпнуть «а зачем это вам?» или еще какую-нибудь бестактность, добавила. — Мне это нужно для работы.

Инга как будто увидела себя нынешнюю глазами той, тринадцатилетней Инги, когда она обожала грандж и придурка Ларса, который по сей день хиппует без работы, и осталась крайне недовольна собой. А ведь тогда она была на все сто уверена, что останется forever young.

Зато фотограф снова повеселел. Ему приятно было оказать маленькую услугу симпатичной экс — неформалке, тем более что, по всей видимости, он и сам из «последних рокеров». Сколько их уже было, поколений «последних рокеров»?

— Там же, где и раньше, — снова улыбнулся фотограф. На безымянном пальце кольцо, но строит глазки. Но, скорее всего, этим пока и ограничивается. — Сейчас позвоню сестре.

А сестра, конечно же, младшая. Иногда очень полезно иметь младших сестер и братьев.

— Ало, Катюх, не знаешь, сегодня в «Дилижансе» есть что-нибудь?

По-видимому младшая сестренка задала тот самый вопрос, которого опасалась Инга.

— Зачем-зачем, — рассердился фотограф. — Значит надо зачем, раз спрашиваю… Да, да… А что за группа такая?.. — кивал он головой.

Инга машинально посмотрела в зеркало на стене. Перед зеркалом — расческа, чтобы клиенты, прежде, чем запечатлеть свои рожицы на официальные документы или для каких-то других целей, могли пригладить перышки. Или вспушить — кому как нравится.

Вымытые утром и толком не высушенные сразу волосы цвета спелой вишни теперь слегка торчали в разные стороны. Если обозначить отдельные пряди гелем, смотрелось бы стильно, но так как геля не было, Инга просто пригладила волосы руками. Зато с новым оттенком глаза кажутся особенно яркими. Обрадовавшись этому открытию, Инга улыбнулась своему отражению, и сделала еще одно не менее приятное открытие — с улыбкой она выглядит лет на двадцать — не больше.

— Значит так, — деловито сообщил фотограф. — Сегодня вечером — открытие сезона в неформальном клубе «Дилижанс». Это в районе железнодорожного вокзала. Где-то в девять народ начнет собираться.

17

В «Третий глаз» Инга пришла на полчаса раньше. Долго искать не пришлось, хотя Светлана назвала место встречи эзотериков не совсем точно.

Дом культуры оказался бывшим домой культуры. Теперь в нем размещались какие-то мелкие фирмы. Дверь «Юридическая консультация» на первом этаже соседствовала с мрачным «Ритуальные услуги „Реквием“».

Даже вахтер (по всей видимости, работает здесь недавно) и та долго не могла понять, какой такой глаз нужен Инге. И сделала вывод: «Вам, наверное, парикмахерская нужна, так Ирина уже ушла».

Эзотерический клуб соседствовал с дверью, отличавшейся табличкой, украшенной женским силуэтом, под которым летящими буквами было написано «Ваш стиль». Волосы у силуэта, естественно, уложены аккуратно и стильно, а дверь, действительно, была уже закрыта. Зато открытой оказалась другая дверь, безо всяких табличек. Видимо, посвященные и сами знали, куда им идти.

Под потолком от легкого сквозняка покачивались на длинных нитях белые и серебристые шары и лебеди из бумаги. Центр комнаты оставался свободным, а вдоль стен не то кругом, не то квадратом были расставлены стулья, новые и с расшатанными ножками, и два дивана — один с обтрепанной зеленой обивкой, другой, вишневый, чуть-чуть поновее. Диваны разделял стол, заставленный чашками. На стуле у двери стоял видавший виды магнитофон «Весна».

Двое мужчин с бородами и глубокомысленными лицами вели эзотерическую беседу.

О том, как вести себя в подобном обществе, Инга уже имела кое-какие представления. Отчасти по недавнему опыту общения с посвященным семейством Чуриловых.

К тому же, эти двое еще были очень похожи на странных людей, которых много лет назад Инга увидела в полутьме старого костела, который позже вернули католикам. А еще в конце девяностых в нем тоже размещался дом культуры.

Инге было тринадцать лет, и это было то самое время, когда ей хотелось протестовать — не важно против кого и против чего. Не обращая внимание на недовольство учителей, а отчасти как раз благодаря ему, Инга заплетала волосы в мелкие косички, да еще и вешала на них разные безделушки, а на шею обязательно — ксивник из коры дуба — от сглаза, а больше, конечно, для красоты, а ногти красила в зеленый цвет. И конечно же, левая рука до локтя была увешана фенечками — подарки на желание и просто теми, которые сплела сама.

А лодыжку левой ноги и правое предплечье украшали фенечки из черного бисера с похожим издалека на татуировку готическим узором.

В костеле тогда собиралась по субботам весьма разношерстная публика, увлеченная эзотерикой. Невысокий человек с бородкой взял на себя миссию гуру и учил всех, как стать счастливыми. Заглянув однажды в дом культуры, Инга увидела очень странных людей.

— Какой цветок ты выбираешь? — спросил один из странных людей у Инги.

— Мне нравятся гладиолусы и орхидеи.

— Я говорю о других цветах, — странный человек улыбнулся, обнажив зубы, росшие почему-то в два ряда, как у акулы. Инге показалось, что странный человек и улыбнулся только для того, чтобы продемонстрировать свои странные зубы.

— О каких других цветах?

— О трех цветах. Первый цветок, белый цветок, похож на водяную лилию. Этот цветок не имеет корней. Он растет над землей. Никто не может взять в руки этот цветок. Второй цветок, красный цветок, растет на лесной поляне. Он похож на мак. Этот цветок имеет необыкновенный аромат. Пока вдыхаешь его, чувствуешь себя счастливым. Третий цветок, цветок-огонь, цветет ночью, на перекрестках дорог. Он тоже похож на лилию, но больше — на огонь. Какой цветок ты выбираешь?

— Я выбираю цветок-огонь.

— Я тоже выбрал цветок-огонь, — снова обнажил зубы странный человек. — Первый цветок — цветок монахов, философов и художников, тех, кто стремится к созиданию. Кто выбирает второй цветок — любит плотские радости. А цветок-огонь — цветок путешественников и всех тех, кто жаждет новых открытий. Ты можешь стать одной из нас.

Наверняка, и у этих двоих имеется парочка таких тестов в запасе, и тогда битый час придется слушать сказки о цветках или еще о чем-нибудь, так и не услышав ни слова об Аникшине.

Инга сдержанно поздоровалась с обладателями бород. Лучше раньше времени не привлекать к себе внимание. И села в углу, на красном мягком стуле-кресле с железными ножками, откуда удобнее наблюдать за тем, что будет происходить в этой комнате, если, конечно, здесь вообще будет происходить что-то интересное.

Очень забавно иногда оказаться случайным наблюдателем. Почему-то кажется странным, когда люди думают по-другому, говорят о том, о чем ты не говоришь вообще, или говоришь только при определенных обстоятельствах. Инга вспомнила, как несколько дней назад она ехала в маршрутке, думала о чем-то своем, и вдруг незнакомая девушка напротив заговорила на незнакомом языке. И весь оставшийся отрезок пути Инга размышляла уже о том, кто эта девушка и какой это язык.

…Двое с бородами обсуждали достоинства и недостатки какой-то системы.

— Без мяса трудно только первых два месяца, — со знанием дела возражал один другому, который в чем-то сомневался. — Потом о нем и не думаешь.

— Здравствуйте, — сверкая глазами и золотыми коронками, впорхнула в комнату женщина лет пятидесяти пяти в цветастой юбке и сером жакете, очень похожа на Веру Ивановну, которая учила Ингу в старших классах. Как-то Вера Ивановна пришла на урок в таком же вот жакете и в нижней юбке с кружевами. Наверное, тоже, когда одевалась, думала о высших сферах.

— Геннадий Иванович! — прямо с порога обратилась женщина в жакете к мужчине, который говорил, что не есть мяса не трудно. — Вы просто обязаны прийти на наши занятия по валеологии. Я уже обещала детям! — и не дожидаясь ответа, видимо, не сомневаясь, что он будет положительным, переключила внимание на Ингу. — У нас новые люди… Я не видела вас раньше.