Не время для любви - Кларисса Рис

— Вот оно, кособокое и однобокое образование, — блондин с тяжелым вздохом плюхнулся в кресло. — Если бы наследник был первым и законным, то магия рода автоматически ухватилась бы за него, как за соломинку. У нас с Ланвельдом тяжелая ситуация в семье. Мы последние, и на нас лежит огромная ответственность. А уж коли Камелды пытаются заставить этого осла провести ритуал для первого ребенка, то он точно не от него.

— Тогда почему в суде не приняли таких доводов? — подалась я чуть ближе.

— Почему же, приняли, — усмехнулся он, — но все равно обязали прожить с этой идиоткой положенные пять лет, пока ядро мальчика не стабилизируется и не появится четкий результат, Стиверс он или не Стиверс. Там уже никому не отвертеться, все решает лишь магия и она же судит, карает и милует. Вот почему ты, Ланвельд, такой кретин? Как мог не знать элементарных основ и вестись на всю туфту, которую тебе скармливали Камелды? Просто запроси проверку. Старшему точно поболее пяти будет, и уже этого хватит, чтобы вся рыжая семейка лишилась денег и твоей поддержки в случае попадания в тюрьму или иных преград для выполнения обязанностей главы рода.

— А ведь это может быть основанием для проверки, — хлопнула я в ладоши. — Стиверс, ты гений. Если мы докажем, что Инистра была единственной, кто в тот момент мог сфабриковать себе алиби, то получим способ надавить на общественное мнение и попытаться подтолкнуть их на повторную попытку устранения неудобной политической фигуры. Я официально подданная другой страны, имею двойное гражданство. В случае чего буду отвечать перед международным судом, а не местным. Получается, вся моя деятельность не может быть направлена на деструктуризацию расследования. А на этом можно хорошо сыграть. Если Камелды и стоящие за ними поймут, что я играю не на их стороне, они сами выйдут на тропу войны и попытаются спровадить еще одну помеху на тот свет. И если мой предшественник не мог защитить себя от нападок, то у меня есть статус эксперта, чье слово будет играть весомую роль, и статус иностранного подданного.

— Погоди, это все хорошо, но ставка не сыграет, если они не увидят от тебя полноценного расследования, — тут же сверкнул глазами блондин. — А проводить его сейчас уже не имеет никакого смысла. Тут замылено все, что только можно. Даже если бы Камелд наследила, способные люди перекрыли ее следы отпечатками Ланвельда.

— Так мы можем воспользоваться и этим, — щелкнула я пальцами и откинулась в кресле. — Я могу выступить с официальным заявлением, что на месте преступления не обнаружено никаких улик, кроме прямо указывающих на причастность Тонсли Ланвельда к смерти ректора военной академии. Но, это не может служить доказательной базой, так как вызывает у меня подозрения, связанные с фальсификацией и попыткой подставить одного из герцогов, чтобы очернить его имя. После данных слов все наши подпольные крысы тут же активизируются и попытаются укусить побольнее, дабы самим не попасться в расставленную ловушку.

— А это может сработать, — задумчиво протянул глава департамента секретной службы. — Но для этого тебе, Ланвельд, придется сотрудничать со следствием. Все наши показания и рапорты не должны расходиться. Только так мы сможем выжать максимум из ситуации и поймать всех, кто так или иначе причастен к делу об утечке.

— Согласна, это будет самым простым и быстрым способом заткнуть рот всем, кто пытается выжить за счет использования государственных ресурсов на свое усмотрение, — подтвердила я его слова. — Но, Тонсли, прости меня, конечно, сейчас речь даже не о тебе, а о том, что ты слишком сильно полагаешься на несуществующий план трупа. Просто открой глаза и посмотри на правду без прикрас. Она, знаешь ли, не отличается светом и добром.

— Я все понимаю, но это похоже на чушь, — потряс он головой. — Вы играете в шпионов, меня пытается убрать собственная семья. В это не так легко поверить. Тем более, узнать, что твой ребенок вообще не от тебя, раз магия его не признает. Все это в совокупности попросту сводит меня с ума. Мне нужно подумать и все взвесить. Как только решу для себя, как поступить в данной конкретной ситуации, еще раз поговорю с тобой. А пока мне следует взять перерыв и хорошенько все обмозговать, дабы не совершить ошибку.

Ланвельд ушел, даже не обернувшись на пороге, а мы с Инетером так и остались сидеть, каждый на своем месте. В моей голове бродили важные мысли и созревал гениальный по своей простоте план дальнейших действий. Но был в нем один изъян, который мне ой как не нравился. Рисковать собственной шкурой, даже ради спасения Тонсли, я не хотела. Тут не вопрос национальной безопасности, не предотвращение массовой гибели мирных жителей. А лишь один идиот, который возомнил себя вторым богом. Вот только в процессе позабыл о том, что чем выше ты забираешься, тем больше у тебя врагов, меньше друзей, и тем больнее навернуться с олимпа славы.

Но все было как обычно, до Тонсли прописные истины не доходили. Он всерьез полагал, что его это не коснется. Он же чертов Ланвельд, а значит, все обязаны любить его просто потому, что он есть на свете. Но люди слишком жестоки по своей натуре, чтобы безропотно следовать за кем-то. Будь то герой или злодей, ему все равно придется переступать через трупы несогласных с данным утверждением. Я не раз видела такое, а теперь мне предстояло еще один раз убедиться в собственной правоте и пережить зрелище, от которого кровь в жилах стыла.

Вскинув глаза на блондина, я попыталась понять, о чем же тот рассуждает со столь серьезной миной. Но, увы, мысли читать не умела, да и вряд ли бы он позволил. Если в школе бродили слухи, что никто не мог пробить его блок, то сейчас и подавно. Следовало как-то начать наш диалог, но в голове было пусто для столь откровенных шагов. Тонсли напомнил мне о том, о чем не следовало думать. Когтистые лапки первой глупой влюбленности скреблись в сердечке, а уж вторая явилась сама и без спросу.

Я сидела, раскинувшись в кресле, и о чем-то слишком глубоко задумалась. Да такой степени, что вообще не замечала того, как откровенно я пялилась на его светлый лик.

Прикинув в уме, что