Кортни. 1-13 (СИ) - Смит Уилбур

Пенрод равнодушно пожал плечами.

– Может быть, в мечети Омдурмана…

– Возможно, – неуверенно протянул аль-Нур. – Но если я видел вас где-то в другом месте, то непременно вспомню. У меня хорошая память на лица.

– Нам пора ехать, чтобы догнать нашего эмира, – решительно вмешался Якуб. – Да здравствует победа сынов ислама в предстоящей битве с неверными.

– Пусть дойдут ваши слова до Господа Бога, – повернулся к нему аль-Нур. – Победа вожделенна, а смерть – конечная цель всякой жизни и ключ к вратам рая. Если Аллах не дарует нам победу, то пусть даст нам славную смерть в бою. – Он прижал руку к груди в прощальном жесте. – Да благословит вас Аллах. – И быстро поскакал к своим.

– Эмир Аталан, – благоговейно прошептал Якуб. – Мы едем в компании вашего смертельного врага. Это все равно что носить кобру за пазухой.

– Аль-Нур разрешил нам покинуть их знамя, – напомнил Пенрод. – Не стоит нарушать его волю.

Они хлестнули верблюдов плетьми и галопом помчались вперед. Отъехав на некоторое расстояние, Пенрод оглянулся и без труда узнал среди аггагиров стройную фигуру Османа Аталана в белоснежной джиббе, покрытой яркими, как драгоценные камни, заплатами, что всегда являлось отличительным признаком дервишей. Он скакал на светлом арабском скакуне впереди колонны и пристально глядел в сторону Пенрода. Даже на таком расстоянии капитан ощущал на себе гнет его взгляда.

Ехавший позади своего господина аль-Нур поднял винтовку и выстрелил в воздух. Пенрод увидел яркую вспышку, и чуть позже до него донесся звук выстрела. Он сделал ответный выстрел и быстро поскакал вперед.

В тот день их останавливали еще несколько раз, но все обошлось благополучно. Их прекрасные верблюды привлекали всеобщее внимание и вызывали недоумение простых кочевников. А когда они спрашивали, как поскорее добраться до красных знамен эмира Салида из племени джаалин, им дружно отвечали, что он находится в авангарде войска. Пенрод стремился побыстрее добраться до головы колонны, подгоняемый дурным предчувствием относительно подозрений аль-Нура и его могущественного хозяина.

За все это время они остановились только однажды, да и то по просьбе мелкого торговца, который предложил им обменяться товарами. Они отъехали в сторону, осмотрели его запасы и купили несколько лепешек из зерна дурры, поджаренных в верблюжьем масле с острыми специями, курагу и кусок козьего сыра, от ароматного запаха которого у них даже слюнки потекли. Убрали продукты в сумки и расплатились за них серебряными талерами Марии Терезии.

Когда Пенрод и Якуб поскакали дальше, купец долго смотрел им вслед, а потом подозвал к себе сына, который присматривал за клетками с обезьянами.

– Я хорошо знаю этого человека. Он ехал вместе с Хиксом-пашой в Эль-Обейд в самом начале джихада. Я предложил ему кинжал с золотой рукояткой, и он долго торговался со мной. Я никогда не забуду его глаза и не спутаю их с другими. Он неверный и эфенди франков по прозвищу Абадан Риджи. Скачи, сынок, к могущественному эмиру Осману Аталану и расскажи ему об этом. Сообщи, что в рядах воинов Аллаха едет смертельный враг.

Солнце клонилось к западу, а верблюды отбрасывали на оранжево-желтые дюны длинные тени, когда сквозь плотную завесу пыли Пенрод наконец увидел красное знамя эмира Салида.

– Это передовой отряд армии, – подтвердил Якуб, подъехавший к нему с правой стороны, чтобы тот не повышал голос – неподалеку скакали воины Аллаха. – Большинство этих людей принадлежат к племени джаалин. Я узнал двоих, объявивших мне когда-то кровную месть. Они из той самой семьи, которая изгнала меня из своего племени и превратила в изгоя. Если они когда-нибудь попадутся на моем пути, я сочту за честь убить их.

– В таком случае давай расстанемся с этой компанией.

Нил находился всего лишь в миле от них по левую руку. Армия дервишей шла вдоль реки с того самого момента, когда кочевые племена соединились в одну колонну возле городка Бербер. В этот вечерний час многие кочевники поворачивали к реке, собираясь напоить животных, и были слишком заняты своими делами, чтобы заметить двоих чужаков. И тем не менее Пенрод не спускал с них глаз.

Прибрежная полоса земли представляла собой вязкую илистую почву, поросшую высокой травой, которая доходила иногда до колен верблюдов. Якуб ехал первым, и вдруг из-под ног его верблюда, громко хлопая крыльями, взметнулась стая перепелов. Это были знаменитые сирийские голубые перепела, которые отличались большой массой тела, высоко ценились за свои вкусовые качества и издавна считались прекрасной добычей охотников. Якуб свесился с седла, взмахнул плетью с длинной ручкой и нанес резкий удар по стае. Просвистев в воздухе, плеть описала круг и поразила одну из птиц с чудесным оперением голубых, золотистых и коричневых оттенков.

– Смотри и учись! – гордо воскликнул он. – Якуб – великий охотник!

Птичья стая пронеслась прямо под носом верблюда, на котором ехал Пенрод, и он тоже метнул в них свою плеть. Она попала в голову первой птицы, поразив ее, отскочила в сторону и ударила деревянной ручкой по крыльям другой. Перепел рухнул в траву и забился, пытаясь взлететь. Пенрод соскочил на землю, схватил раненую птицу за голову и резким движением свернул ее. Затем поднял с земли первого перепела, отыскал в траве плеть и быстро запрыгнул в седло.

– Смотри и учись у Сулеймани Иффара, добропорядочного странника из Джедда, который никогда не бахвалится своей ловкостью.

– В таком случае я не стану смущать вас подобными разговорами, – мрачно буркнул Якуб.

Они спустились к реке. Сотни верблюдов и лошадей жадно пили, опустив в воду морды, а остальные паслись в высокой траве. Мужчины тоже не теряли времени зря. Одни наполняли бурдюки свежей водой, другие купались на мелководье.

Пенрод выбрал уединенное место, они завели верблюдов в реку, чтобы напоить, а сами набрали полные бурдюки свежей воды. После этого нарезали сочной травы на дорогу и развели небольшой костер, чтобы поджарить перепелов. Когда дичь зажарилась до золотисто-коричневого цвета и пустила сок, Якуб подошел к верблюдице и надоил кувшин молока, которое они выпили с огромным удовольствием, закусывая тонко нарезанными ломтиками козьего сыра. Свою вечернюю трапезу они завершили курагой и другими сухофруктами. Все это показалось Пенроду вкуснее изысканных блюд в ресторане клуба Гезира.

После ужина они улеглись на траву и уставились на звездное небо.

– Далеко еще до Абу-Хамеда? – поинтересовался Пенрод.

Якуб поднял вверх растопыренные пальцы и посмотрел сквозь них на небосклон.

– Два часа, – перевел Пенрод этот знак. – В Абу-Хамеде мы должны отойти от берега и пройти пустыней до источников Гакдул.

– Два дня пути от Абу-Хамеда.

– Миновав передовые отряды дервишей, мы сможем передвигаться гораздо быстрее.

– Жаль будет убивать таких хороших верблюдов. – Якуб, приподнявшись на локте, посмотрел на мирно пасущихся животных и тихо засвистел. Молодая верблюдица тут же подошла к нему. Якуб угостил ее куском лепешки и потрепал за ухом, пока она жевала.

– О, сострадательный Якуб, – улыбнулся Пенрод, – ты можешь запросто перерезать человеку горло, но при этом жалеешь животное, рожденное для того, чтобы стать жертвой человека? – Он растянулся на траве и широко раскинул руки, как на распятье. – Ты первый будешь на посту, а потом я тебя сменю. Отдохнем, пока луна не окажется в зените, и продолжим путь. – Он закрыл глаза и почти в тот же момент уснул.

Когда Якуб разбудил его, ночная прохлада уже проникла под шерстяную накидку. Пенрод посмотрел на звездное небо и молча направился к верблюду, оседлал его, и они тихо покинули стоянку.

Ночные сторожевые огни кочевников подсказывали путь. Над пустыней расстилался едкий дым от костров и надежно скрывал их от посторонних глаз. Они крепко привязали свой багаж и закрепили металлическую посуду, чтобы не гремела во время движения. Возможно, именно поэтому ни один часовой не остановил их.