Русская фантастика 2011 - Василий Мельник
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тихомиров стоял на ступеньках, раскрыв рот. Только что Податливый пугал совсем не аспиранта, а молодого человека в черно-красном спортивном костюме.
— Меня видит только тот, у которого есть свой супергерой, — вещал Аникита, выпивая вслед за Тихомировым пятую рюмку. — Он может перепутать меня с обычным человеком, если не заметит буквы «Н». — Спортсмен ударил себя по вышитой на груди эмблеме.
Сидели в студенческом кафе — рядом с домом Тихомирова. Вокруг раскинулся спальный район, вопреки названию пробудившийся к вечеру. События минувшего дня навалились тяжким грузом, и сбросить его Никита собирался с помощью спиртного.
Налили по следующей.
— Мне теперь постоянно смотреть на твою рожу? — спросил Тихомиров сквозь икоту.
— И чем тебе плоха моя рожа? — отозвался спортсмен. Водка его, кажется, не брала. — Кому ты нужен, кроме меня?
Никита поднес рюмку ко рту и замер в размышлении. Чего вдруг его понесло пьянствовать? Никогда ведь не любил этого. Хотел порой сорваться, но представлял себя подшофе, вспоминал школьные ощущения и оказывался.
— Кому я нужен? — Тихомиров опять задумался. — Маме нужен, папе… о! Тоньке Сторонько нужен!
Нечеловек вышел из ступора, в который вводит пьяный треп, и приободрился:
— Что за птичка?
Тоня училась на пятом курсе в группе, где Тихомиров вел практику. Маленькая, тихая отличница, затюканная глупыми однокашниками, всегда сидит на первой парте, слева от Никиты. Смотрит внимательно большими и добрыми глазами. Само собой, с аккуратностью ведет конспект. Не сказать, что красивая, но что-то таинственное и потому волнующее в ней есть.
Тихомиров в жизни бы не подумал, что у него появилась воздыхательница, — эту новость принес Фесюк. Он со студентками вел себя менее церемонно, они и нашептали.
— Так я не понял, — уточнил Нечеловек, — она тебе нравится?
Что тут ответить, если женское внимание обходило Тихомирова десятой дорогой? В школе девчонки подсаживались только чтобы списать, в институте Никита учился в мужском коллективе, на студенческие вечеринки его не звали.
— У нее ноги некрасивые! — резюмировал Тихомиров. — Она потому и ходит в длинной юбке или джинсах. По закону подобия геометрических фигур. А фигура у нее — тьфу! — тощая какая-то…
Аникита похлопал его по плечу:
— Даты, брат, переборчив! Не боишься обломаться? С твоими-то внешними данными? А то гляди, принцесса на белом коне, может, так и не явится!
Тихомиров хотел возмутиться и даже встал для этого во весь свой небольшой рост, но тут как раз появилась принцесса. Она сидела через два столика, а теперь встала и подошла к Никите.
— У вас не занято? — промурлыкала она и поправила мини-юбку.
Все, что ниже и выше, Тихомиров оценил на «отлично» подогретым алкоголем и потому быстрым взглядом. И хотя Никите не нравились татуировки на женском теле, он закрыл глаза на рисунок, украшающий предплечье незнакомки. Что-то очень похожее на иероглиф или букву в замысловатых вензелях.
Тихомиров был великолепен — во всяком случае, так казалось ему самому. Он цитировал классиков, сыпал научными знаниями и рассказывал анекдоты. Представлял себя большим и сильным, но при этом начитанным и остроумным мачо с громадным опытом. Незнакомка слушала раскрыв рот. Смеялась ровно тогда, когда было уместно. Исчерпав запас денег и коронных тем, Никита подошел к аппарату караоке и специально для очаровательной дамы (вон за тем столиком) исполнил популярную до заезженности песню.
Дама аплодировала стоя.
После закрытия кафе они вышли на свежий воздух, и Никита предложил незнакомке зайти к нему в гости.
— У меня есть хорошая подборка фильмов, — он подмигнул и обнял девушку за талию, — серия «Дискавери Наука» об американских космических кораблях!
Девушка оказалась не против побывать в космосе.
…Утро светило в окно, как следователь лампой. Заставило вспомнить Тихомирова то, что он делал вечером. Подследственный лежал в постели и невнятно мычал — отпирался или действительно ничего не помнил.
Ноздри защекотал приятный съестной запах. На кухне кто-то гремел посудой.
Никита осторожно выбрался из комнаты и заглянул за угол. Спрятался обратно, переводя дыхание. Возле холодильника хлопотала Тоня Сторонько — в его, Тихомирова, рубашке. Кроме рубашки, на ней ничего не было.
— Ты уже встал? — спросила Тоня, которая, как любая женщина, чует пробуждение любимого мужчины на расстоянии. — Умывайся и садись завтракать.
Тихомиров пополз по стене обратно в комнату. Под одеялом лежал кто-то еще — продолговатый и дышащий бугор.
— Доброе утро, — зевая, поздоровался Нечеловек, — веселая выдалась ночка?
Никита сел на пол. Несмотря на расцвет весны за окном и окончательную победу тепла над сыростью, линолеум оказался холодным. С похмелья случается так, что человек понимает: накануне перешел границу дозволенного. Тихомиров чувствовал себя дерзким контрабандистом — он не только внахалку пересек эту границу, но еще и пронес на ту сторону много запретного. Его обязательно поймают и накажут.
— Это что же… — просипел хозяин. — С кем же я вчера?..
Нечеловек откинул одеяло и с хрустом потянулся.
— Ты — с ней, — Аникита махнул в сторону кухни, — а я — с ней, — он обрисовал в воздухе женскую фигурку и показал ладонями размер груди.
Отравленный организм отказался воспринимать информацию. Тихомиров помотал головой, повторил про себя, шевеля губами «ты — с ней, я — с ней», и улегся на пол. Висок коснулся холодненького — сразу полегчало.
— Ну, чего ты не понял? — донеслось сверху. — Думал, ты один хочешь быть таким, каким быть боишься? Она — тоже человек. И у нее есть комплексы.
— М-м-м…
— А насчет незнакомки — извини: человеку — человеческое, супергерою — супергеройское. Никакого смешения видов!
Нечеловек поднял хозяина и отнес в ванную. Там Никита худо-бедно справился сам и вышел к столу почти мыслящим индивидом.
— Садись быстрее, — пролепетала Тоня, нарезая хлеб, — у тебя же сегодня защита.
«Худшее воспоминание этого утра», — пронеслось у Тихомирова в голове.
Тоня подошла сзади, обняла его и поцеловала в шею. Мир заиграл красками, а в мыслях появилось много других образов, кроме бутылки пива.
— Всю ночь шумели, бесстыжие, — проворчала соседка Зинаида Степановна, провожая Тихомирова взглядом из окна.
Первым защищался Фесюк. Тихомиров не пошел в зал — готовился к выходу в подсобке за кулисами. Поедаемый тошнотой, головной болью и жаждой, в десятый раз повторял доклад и с каждым проходом все больше переживал. Через несколько минут он будет защищать дело всей своей прошлой жизни и, вполне возможно, жизни будущей. Впрочем, за последние сутки с ним случилось то, что поставило под удар стройность прежнего мировоззрения и еще сильнее запутало Тихомирова в непроглядной паутине бытия.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});