Источник миров - Генри Каттнер

Следы Паррора и Крэддока были отчетливо видны, но помимо них Рафт заметил еще какие-то странные отпечатки, но распознать их не сумел и вскоре перестал обращать на них внимание, чтобы не упустить тех, за кем шел. Следы Паррора вели в середину Сада. На глаза Рафту попалось розовое перепончатое существо, настоящий сгусток живых нервов, оно ползло вверх по стеблю грибовидного растения и, поднявшись до шляпки, плюхнулось в жидкость. Существо бесшумно погружалось и всплывало, а его усики, словно распущенные волосы утопленницы, лежали на поверхности. Следующим на глаза Рафту попалось другое животное, совсем небольшое, чье тело, как у броненосца, было покрыто жесткими хитиновыми пластинами. Рафт с опаской следил за ним, из бронированного панциря торчали острые иглы. Животное подползло к Рафту, и он отошел в сторону. Иглы могли оказаться ядовитыми. На его счастье, существо передвигалось медленно, и вскоре оно уползло в джунгли и исчезло.

Рафт двинулся дальше. Он увидел еще одно подобное животное в панцире. Оно лизало стебель гриба-папоротника и не заметило Рафта. А потом лес раздвинулся, и Рафт оказался на поляне, которую устилал травянистый ковер. Первое впечатление было именно таким, он стоял на ковре. Под ногами сверкал и переливался причудливый, экзотический узор из цветов самых разных оттенков. Цветной ковер покрывал всю небольшую, футов двадцать в поперечнике, поляну. Но это были не цветы, странный глянцевитый покров затягивал всю поляну. Его переплетающийся узор был по-настоящему живым, ярким цветком, который Рафт впервые увидел в этом зеленовато-желтом мрачном лесу. Врач стоял, хмуро сдвинув брови, еще сильнее ощущая чье-то присутствие, какую-то неведомую жизнь, которой дышал Сад, и в сознание Рафта начал медленно вползать голос, нет, скорее, шепот.

11. Подкрадывающаяся опасность

Таинственный шепот был таким же медленным и невнятным как река за стеной. Рафт даже не понял, когда он возник и чем был. Не совсем голос, но и не мысль, Рафт как бы одновременно ощущал и то, и другое. Цель любого общения заключается в том, что психологи называют эмпатией, то есть способностью передавать чувства от одного сознания к другому. Это именно то, что помогает добиться совершенного взаимопонимания. Но взаимопонимание никогда не бывает совершенным, всегда есть некая неопределенность, незаконченность.

Так он считал до этой минуты. Всей душой, всем телом Рафт чувствовал, что этот голос понимает его в совершенстве. Своей древней, первородной мудростью голос проникал в самую душу Рафта, словно плющ, который вьется и заползает в каждую щель на стене. Голос входил в него, обволакивал, просачивался через все тело, не оставляя ни одной клеточки. Он был подобен ласковому солнечному свету, и Рафт впитывал его в себя, как живая губка воду прилива. Прилив медленно поднимался. Тяжелые запахи леса уже не казались отвратительными. Рафт распознавал каждый запах в отдельности: резкий, едкий аромат жидкости, которая нравилась броненосцам, теплый сладковато-маслянистый запах сукровицы, которой питались розоватые перепончатые существа, и много, много других запахов. Одни напоминали тяжелый запах мускуса, другие тонкий запах эвкалипта, а были еще соленые, кислые, острые. Это было странно и удивительно — нюхать их все вместе и распознавать каждый из них.

По сути, все это были запахи пищи, но не для человека, и тем не менее они возбуждали Рафта и потому проникали глубоко в его сознание. Питание — неотъемлемая часть жизненного цикла, предназначение всего сущего, но бесчувственные не могут осознать всего того блаженства, которое доставляет поглощение пищи. Только особенные существа способны восторгаться и воспринимать эту усладу каждой клеткой своего тела. Они лежат, погруженные в этот теплый, клубящийся эликсир, и их тела сладостно подрагивают, впитывая жидкость, которая для них и пища, и вода. Звери, похожие на броненосцев, не чувствуют этот вкус на своем языке. Прохладная живая жидкость течет по сухому горлу, взбадривая и освежая. Наслаждение вкусом. Вкус! Ты же знаешь, что такое — быть голодным, Брайан Рафт.

Рафт заметил, что стоит уже в самом центре этого разноцветного ковра, впрочем, это было уже не важно. Рафт пытался сосредоточиться и внимал этому посланию. Тихий шепот рассказывал ему о физическом удовольствии, выше которого уже ничего не было.

Что такое голод и пресыщение, знают не только животные, но и растения. Растения питаются с помощью корневой системы, которая сидит глубоко в земле, а земля — это первородный источник жизни. Что-то совершенно невообразимое проползло сквозь Рафта, и он физически ощутил, что у него есть корни. Он чувствовал, как они всасывали соки земли. Как клетки растения. Он был частью земли, и она кормила его. Он опустился на колени в мягкий живой ковер и, не отрываясь, смотрел вверх на мерцающий, бледный свет. Он лег на спину, широко раскинул руки, а покалывающее, очаровывающее тепло насыщало его тело. Он лежал на живой земле, которая медленно и нежно принимала его тело, расходясь под ним, как зыбучие пески.

Или это не земля, а он сам растворялся? Нечто чуждое, на чем он лежал, всасывало его в себя, превращая в часть сложной страждущей жизни, которая обступала его со всех сторон, и чей шепот угадывался в медленном движении деревьев, поднимающихся и раздвигающих земной покров.

Ты же знаешь, что такое быть голодным, Брайан Рафт. Ты — один. Меня — много. Ешь и наслаждайся, ласкал беззвучный голос. Пей этот едкий, острый эликсир, который кормит зверей в панцире. Погрузи себя в теплую влагу, которая плещется в грибных шляпках и пусти свои корни в почву, познай этот сладкий восторг насыщения, который захватит твое тело, твое сознание, всего тебя.

Все ярче и ярче становился мерцающий свет, и Рафт уже почти ничего, кроме него, не видел. Но глаза и не были нужны, деревья были слепыми, но трепетали в восторге, когда их корни всасывали земные соки. Деревья? Но они не могут чувствовать… и все-таки они чувствовали. Именно здесь их что-то неразрывно связывало со всей жизнью. Сад Харна был голоден, и теперь он насыщался.

Рафт вспоминал, а голос спрашивал, искал, выведывал, но что? Рафт вспомнил хмельный запах пива, острый аромат карри, горячий дух свежеиспеченного хлеба. Он чувствовал во рту сладкий сок мандаринов, жирный вкус какао, щекочущий аромат коньяка. Но от Рафта хотели большего, голос требовал, и Рафт частично вышел из транса, но его сознание по-прежнему занимали воспоминания о том, что он когда-то ел. Вкус еды, которую он поглощал когда угодно и где угодно.

Но где? В том мире, где коньяк пьют маленькими глотками из широких и низких бокалов, где пекут хлеб в печах, где какао наливают в чашки и ставят на столы, покрытые скатертями. Эта цепочка ассоциаций заставила Рафта вздрогнуть и вспомнить не только то, что он когда-то ел.