История испанской инквизиции. Том I - Х. Льоренте

51. Ховельянос — см. главу XLIII.

52. Ховен де Салас (дон Хосе Иньиго), уроженец одного из пиренейских городов, близ города Хаки; адвокат королевского совета, очень ученый. Он пользовался такой репутацией, что несколько грандов Испании избрали его защитником прав их семейств на наследование майоратов и по другим интересным процессам. На него донесли инквизиции за чтение запрещенных книг; допрос не представил достаточных данных для определения о заключении в тюрьму. Его отвращение к народным бунтам, его любовь к общественному порядку, отсутствие испанской королевской семьи, моральная уверенность, что невозможно сопротивляться вторжению французов, — повелительно диктовали ему в 1808 году необходимость покориться силе победителя. Действительные заслуги Ховена заставили короля Иосифа (Жозефа)[1182] назначить его членом государственного совета. Поэтому политические инквизиторы, окружавшие испанский трон, внушили королю Фердинанду VII[1183] мысль изгнать этого весьма уважаемого старца, который жил в Бордо, будучи богат одинаково как добродетелями, так и годами.

53. Лайнес (Диего) — см. главу XXIX.

54. Лаплане (дом Хосе), епископ Тарасовы, — см. главу XXIX.

55. Пара (дон Хуан Перес де) — см. главу XXVI.

56. Лебриха (Антонио де) — см. главу X.

57. Ледесма (брат Хуан де), доминиканец, профессор богословия в коллегии Св. Петра-мученика в Толедо. Вальядолидская инквизиция возбудила процесс против него в 1559 году за то, что в 1558 году он подал благоприятное мнение о катехизисе Каррансы. Судопроизводство было перенесено в толедский трибунал, который продолжал его, не заключая брата Хуана в секретную тюрьму, и удовлетворился тем, что назначил ему вместо тюрьмы неисходное пребывание в коллегии, дозволяя выйти только в трибунал, когда его туда позовут. Его обвинили в том, что он разделял учение Каррансы. В виде доказательства проступка ему привели цензуры, написанные против учения архиепископа доминиканцами Мельхиором Кано, Доминго Сото и Доминго Куэвас. Обвиняемый ответил, что он не заметил ересей в Каррансе, потому что, будучи убежден в обширных познаниях, добродетели и ревности автора к католической религии, наскоро прочел его труд. Он прибавил, что, не впадая ни в какое заблуждение, которое он признал бы за таковое, он держится цензур квалификаторов. Он произнес легкое отречение; на него наложили легкую каноническую епитимью, которую он должен был отбывать тайно, и он получил отпущение с предупреждением.

58. Леон (брат Луис де), августинец. Он родился в 1527 году. Родители его были Лопе де Бельмонте, судья, член апелляционного суда в Гранаде, и донья Инесса де Валера, его жена. Он отличался чистотою языка и красотою стихов; до сих пор на них смотрят как на образцы изящества и чистоты, хотя с тех пор в том и другом сделаны большие успехи. Он вступил в монашество в Саламанке в 1544 году. Его рассуждение было тонко, и он обладал такими глубокими познаниями в богословии, что можно сказать, что его не превзошел ни один из современников и что он имел очень малое число соперников. Он был одним из светочей литературы. Он понимал еврейский и греческий языки настолько, чтобы читать авторов; на латинском языке он писал с замечательным совершенством. Он составил несколько трудов в стихах и прозе, о которых упоминает Николас Антонио. Печальный опыт доказывает, что невозможно иметь выдающиеся таланты, да еще в большом числе, без того, чтобы не стать добычей преследования завистников. Поэтому не следует удивляться, что на него поступил донос в вальядолидскую инквизицию как на подозреваемого в лютеранстве, в то время когда он был профессором богословия в университете Саламанки. Несмотря на свою невиновность, он пробыл в тюремном заключении пять лет. Одиночество, в котором он прожил это время, было так тягостно для него, что он не мог воздержаться, чтобы не высказать это в одном из своих произведений, взявши текстом псалом двадцать шестой.[1184] Будучи освобожден от взведенного на него обвинения, он вернулся к преподаванию богословия. Но такое продолжительное заключение, бездеятельность, в которой он жил, глубокая печаль, в которую погрузилась столь чувствительная душа от оскорбления чести и неудобства долгого пребывания в тюрьме, значительно повредили его здоровью. Он имел, однако, еще достаточно силы, чтобы составить в 1588 году устав, предназначенный для монахов его ордена. Он умер в Мадриде 23 августа 1591 года во время заседания, на котором только что был назначен генеральным викарием. Его смертные останки были перенесены в Сала-манку, на могиле поместили эпитафию, чтобы почтить его память.

59. Лерма (Педро де), доктор, профессор богословия и первый канцлер университета в Алькале. Он был очень сведущ в восточных языках, которые он изучал в Париже, где получил степень доктора богословия. Он был назначен членом хунты, созванной в Вальядолиде в 1527 году главным инквизитором домом Альфонсо Манрике для разбора и цензуры трудов и мнений Эразма Роттердамского. Он силился в Алькале привить вкус к хорошей церковной литературе; он убеждал всех постоянно черпать в древнейших источниках и не усваивать мнений, следуя лишь авторитету учителей, как бы ни были они правдивы, солидны и осмотрительны. Схоластические богословы, которые не знали восточных языков и привыкли читать деяния соборов и творения святых отцов только в выдержках у других авторов, прибегли к крайнему из злонамеренных средств: они донесли на него толедской инквизиции как на подозреваемого в лютеранстве. Педро, узнав, что предполагали его арестовать, бежал в Париж, где умер деканом, доктором Сорбонны и профессором богословия в этом учреждении. Луис де ла Кадена, его племянник, не замедлил последовать его примеру, как мы уже сказали выше. Почетное упоминание об этом докторе находится в биографии его покровителя кардинала Хименеса де Сиснероса, написанной Альваром Гомесом де Кастро, и в одном из писем Хуана де Хелиды, литератора из Валенсии.

60. Луденья (брат Хуан) — см. главу XXIX.

61. Линасеро (дом Мигель Раймундо), каноник Толедский, наставник архиепископа этого города, кардинала Бурбона. В 1768 году он получил предостережение от святого трибунала, будучи приходским священником Ухены, за то, что имел у себя Церковную историю, написанную Расином.[1185] Хотя этот труд не был еще запрещен и указ короля даже предписывал его чтение, инквизиторы обязали Линасеро отказаться от него. Отсюда видно, что они действовали отчасти по правилам иезуитов, так как втайне поступали против правительства. Тотчас же по смерти короля трибунал осмелился запретить эту книгу, как зараженную янсенизмом. Если бы люди любили истину, изъятую от предрассудков, они не совершали бы этих несправедливостей.

62. Мелендес Вальдес (дон Хуан), уроженец Эстремадуры, бывший профессором в Саламанке. Карлом III он был назначен судьей в королевский апелляционный суд в Вальядолиде. Карл IV, признав большие заслуги Мелендеса, назначил его королевским прокурором при королевском совете Кастилии и в палату коронных и придворных судей Мадрида. Он был испанским Анакреоном[1186] XIX века. Слава его продлится, пока будут уважать хорошие стихи. Одна его поэма в 1796 году дала повод к доносам. Один из них гласил, что Мелендес говорил как человек, читавший запрещенные книги Филанджьери, Пуффендорфа,[1187] Гроция,[1188] Руссо,[1189] Монтескье[1190] и других. Этот выпад не имел последствий за недостатком улик. Когда чернь овладела властью в 1808 году и возник вопрос об изолированном управлении городов, Мелендес старался ввести порядок, но встретил ужасно грубое обращение со стороны варваров-убийц такого же рода, как те, что убили в Мадриде маркиза де Пералеса и управляющего финансами Трухильо, в Кадисе маркиза дель Сокорро, в Севилье графа дель Агилу, в Бадахосе графа де Торре дель Фресно, в Картахене генерала Кордову, в Вальядолиде генерала Севальоса, в Галисии генерала Филанджьери, в Талавера-де-ла-Рейне генерала Сан-Хуана и в других местах нескольких других испанцев. Мелендес, чудом переживши это время в Астурии, искал спасения во французской армии. Король Иосиф назначил его членом государственного совета. Мелендес принял должность по тем же соображениям, как и Ховен де Салас; Потом он испытал ту же участь и умер в Монпелье в 1817 году. Mercure de France[1191] и другие парижские журналы напечатали похвалу ему, иначе я поместил бы ее здесь весьма охотно. Я прибавлю только, что Мелендес дал мне прочесть в Вальядолиде в 1788 году свою небольшую поэму под заглавием Магистрат. Когда появилось второе издание его трудов, и это стихотворение оказалось не включенным туда я спросил Мелендеса о причине этого. Он рассказал мне по этому поводу следующую историю: «Так как я постоянно занимался поэзией, даже после того, как был назначен членом королевского апелляционного суда в Вальядолиде, некоторые из моих коллег жестоко критиковали мое поведение и говорили, что составление лирических и эротических стихов не соответствует важности функций магистратуры. Один из них сказал насмешливо, как бы в шутку, что я знаю, может быть, лучше, что значит трубадур,[1192] чем магистрат. Тогда я составил небольшое стихотворение под этим заглавием. Я хотел его напечатать, но вскоре переменил намерение, чтобы не подать повода к подозрению в желании отомстить». Я думаю, что это стихотворение имеет много достоинств, и надеюсь, что оно войдет в первое полное издание стихотворений бессмертного Мелендеса.