Содержательное единство 2001-2006 - Сергей Кургинян

Второе. В тот момент, когда начало, которое мы условно назовем "исламский радикализм", попытается приставить ятаган к нашему горлу или подменить своими религиозными ценностями ценности великого общенационального русского общежития, мы дадим этому жесткий отпор.

И третье. Мы постараемся всего этого не допустить.

Вопрос заключается не в том – "гамбургер или Коран".

Вопрос в том, что между великой русской культурой и гамбургером мы выбираем эту культуру – вместе с нашими собратьями по исламу, православию, вместе со светскими людьми и кем угодно еще.

И я верю, что на этой почве, если сделать ее не столь двусмысленно-гнилой, как сегодня, можно выстоять. Даже против того ветра, который сейчас с такой силой дует, и который, конечно, будет сметать все постройки современной цивилизации. По крайней мере, нужно сделать все возможное для того, чтобы выстоять на этих позициях.

02.03.2006 : Русский постмодерн и новая игра З.Бжезинского

Часть первая. Хронология и анализ

Я понимаю, что хронологические совпадения могут быть случайными. И никоим образом не хочу превращать эти совпадения в почву для конспирологических размышлений. Но и игнорировать эти хронологические совпадения невозможно. Поэтому я просто предлагаю собравшимся для начала самостоятельно всмотреться в то, как развивались реальные события. И как это развитие реальных событий соотносится с теми или иными концептуальными вбросами.

Я не хочу уводить собравшихся в сторону от заявленной темы. Но одновременно я хочу, чтобы эта высоколобая тема как-то соотносилась с реальностью. Это не значит, что я ищу так называемых "приложений" или, иначе, "практических применений теории". Так, кажется, это называлось в эпоху, когда я защищал диссертацию по физматнаукам. Бог бы с ними, с приложениями. Вопрос не в них, а в том, что идеологическая разработка, концептуальный вброс и иная сходная интеллектуалистика становятся содержательными только тогда, когда сквозь них проходят токи реальной истории.

Вот этот ток я и предлагаю пропустить через мертвых без него "интеллектуальных лягушек". В конце концов, не знаю, как кому, но мне эти "интеллектуальные земноводные" интересны только тогда, когда они дергаются под током. И не потому, что мне нужно их во что-то запрячь. А потому, что только тогда понятно, как они устроены. Как у них мускулатура работает. Сколько их не препарируй, но их жизнь при одних лишь препарированиях схвачена нашим сознанием быть не может (сразу вспоминается – "музыку я разъял, как труп"). На то и целостный анализ (а не системный, не факторный, хотя и этим не надо пренебрегать), чтобы заставить "интеллектуальных животных" дергаться. То есть, в каком-то смысле, жить. И через это понять их целостность, их гештальт.

Это не философия жизни. Это то, как я понимаю аналитизм. Как понимаю, так и анализирую. Другие пусть делают это иначе.

Итак, мой опыт "хроно-топо-аналитизма".

Часть вторая. Хроника израильского "макроэксцесса"

15 августа 2005 года начата эвакуация израильских поселений из сектора Газа. Перед этим крупные акции протеста прошли в Иерусалиме у Стены Плача и в Тель-Авиве (где был собран стотысячный митинг). Но эвакуация началась. Протестующих против нее израильтян арестовали (речь идет не о нескольких людях, а о массовых арестах).

Ариэль Шарон, этот "ястреб", клявшийся не отдать ни пяди земли, выступает и говорит: "Несмотря на боль, которую я чувствую, мы должны сделать это. Мы не можем держаться за Газу вечно. Там живут свыше миллиона палестинцев, толпящихся в лагерях беженцев, нищих и без надежд на будущее".

Кто-то, наверное, заплакал от шароновского гуманизма. Я же, не желая утомлять собравшихся слишком подробными хронологическими деталями, очень ясно представляю себе, почему Шарону больно. Потому что его сына берут за одно место, а сын – не просто сын, а крупный спонсор шароновской партии "Ликуд" (да и немалый босс, по крайней мере, неформальный, очень активно функционирующий на данном партийном поле). Добраться через это до Шарона не составляет труда. Труднее вообразить себе, как Омри Шарон может быть в тюрьме, а Ариэль Шарон – на посту главы израильского государства.

Но еще яснее, что если Ариэль Шарон покинет пост, то в тюрьме может оказаться не только Омри, но и он сам. Грубо (но в полном соответствии с лексикой израильских журналистов) – Ариэлю Шарону больно не от того, что палестинские беженцы страдают, и не от того, что страдают израильские поселенцы. Этот тип боли не свойственен политикам данного розлива. Да и вообще, увы, современным крупным политикам, по крайней мере, западным.

Не хочется грубостей. Но есть не наш, а израильский стиль определения вещей подобного рода, и он, увы, адресует к такому органу тела, как яйца. Израильтяне очень это любят и широко используют. Когда про политика говорят, что у него большие яйца, то это похвала. Имеется в виду, что он мужественный политик, волевой. Чаще всего за последние годы израильская политическая культура эксплицировала данную метафору в связи с позитивными качествами Ариэля Шарона (настоящий лидер, настоящий державник, крутой мужик, борец за интересы – словом, большие яйца и все тут). Если кому-то это покажется некорректным, то я заранее извиняюсь. Но мне кажется более чем уместным сказать, что Шарону нанесли удар именно в это место, прихватили за это место и через это сделали больно. Я могу использовать другие выражения, более прижившиеся в российской политической культуре. Например, сказать "взяли за одно место" и все тут. Но это будет менее адекватно, более плоско. И, кроме того, мне очень хочется использовать в данной теме аутентичный израильский колорит.

Так вот, о яйцах. Когда политиков берут за яйца или бьют по ним, или сначала бьют, а потом делают и все остальное – то это очень больно. И каждый мужчина может этому только посочувствовать. Чем больше яйца, тем это больнее. Значит, Шарону было особенно больно, если верить предыдущим израильским оценкам. Ему можно особенно посочувствовать. Это сочувствие могло бы стать всеобъемлющим (особенно с учетом медицинских аспектов), если бы не одно обстоятельство. А именно, что слишком большое сочувствие по данному серьезному поводу входит в глубокое противоречие с сочувствием к массе израильтян, не принадлежащих к VIP, не обсуждаемых с подобных политико-анатомических позиций и грубо преданных Шароном. Грубо, цинично, бесстыдно – что еще об этом сказать?

А поскольку сочувствие мое в силу этого не является всеобъемлющим, то я позволю себе высказать гипотезу, что Шарон боль в органах, за которые его так сильно взяли и по которым его так сильно ударили, как-то перепутал с болью души. Меня, наверное, осудят. Мне скажут, что нехорошо так резко отзываться о лицах с экстремальными медицинскими проблемами. Ну, что ответить? Еще раз извиниться? Так я уже извинился.

Заткнуться? Утереться, как и многие другие – бесконечно более чем я, связанные с этой тематикой и реально пострадавшие? Что касается меня, то "что он Гекубе, что ему Гекуба"… Так-то оно так. Но, во-первых, все это кончится большим взрывом таких энергий, которые обязательно в конечном итоге заденут мою страну. А, во-вторых… ну, как бы это сказать помягче? Я всегда балдел от той особой чувствительности к злоключениям отдельных VIP-фигур, прекрасно сочетаемой с полной потерей чувствительности по отношению к злоключениям других людей. В том числе, умерших за то, чтобы Газу не отдавали. Умерших или покалеченных во цвете лет. Так что, давайте, не будем.

За пять дней до вывода войск из Газы, то есть 10 августа 2005 года, источник в окружении Шарона делает феноменальное заявление. Он сообщает, что Шарон, возможно, выйдет из партии "Ликуд" и будет баллотироваться на пост главы правительства в других рамках. Как мы знаем из дальнейшего, Шарон сделал именно это. Можно еще обсуждать, отчего больно Шарону – от того, что его взяли за это самое место или от страдания палестинских беженцев. В конце концов, рассматривая эту альтернативу изолированно, нельзя быть до конца доказательным. А вдруг у человека трансформация личности, комплекс Сабры и Шатилы, и так далее?

Но когда политик посреди всей этой трагедии (причем политик, пришедший к власти на том, что он заявил, что этой трагедии не допустит) грубо начинает "кидать" свою партию и доводит дело до конца (то есть до полного "кидняка"), то это нечто. И подобное "нечто" позволяет лично мне снять любую неоднозначность в трактовке источника боли. Больно именно потому, что взяли за одно место. Но как же сильно взяли!

Между тем, трагедия развивается. Имеют место самоподжоги среди поселенцев. Шарон продолжает лить крокодиловы слезы: "То, что мы видим, разрывает мое сердце. Но я верю, что из этого тяжелого периода Израиль выйдет с новыми силами к развитию и процветанию".

На деле имеет место глубочайший раскол израильского общества. Расколотое общество не выходит из тяжелого периода без гражданской войны. Шарон или ломает свой народ и свое общество, закладывая тяжелейшую травму на многие годы (о каком процветании тогда идет речь?). Или запускает механизм холодной гражданской войны, которая неизбежно перейдет в горячую. В любом случае, он устраивает крупную подлянку нации и не может этого не понимать. Но ему в этот момент плевать на нацию. У него другая боль.