Сочинения. Том 1 - Евгений Тарле

Вечером после этого митинга один знакомый член ирландской партии спросил Парцелл: не полагает ли он, что будет теперь арестован? Парнель ответил, что полагает. Тогда собеседник решил запастись заблаговременно инструкциями на время, пока лидер будет сидеть в тюрьме. «Желали бы вы дать нам какие-нибудь инструкции? Кто займет ваше место?» «О, — задумчиво сказал Парнель, — если я буду арестован, то мое место займет Лунный свет». «Лунный свет» — это была обычная подпись под угрожающими письмами, возвещавшими готовящееся предприятие аграрно-террористического характера. Спустя 3 дня Парнель был уже в тюрьме.

Лорд Купер, бывший совершенно ничтожным орудием (несмотря на носимое им звание вице-короля) в руках Форстера и Борка, оправдывал этот поступок правительства тем, что люди менее важные давно уже сидят в тюрьме, так зачем же Парнеля оставлять на свободе. Любопытно, что политические арестанты кильменгемской тюрьмы давно уже и с жаром спорили о том, не слишком ли мягко Парнель отнесся к земельному биллю 1881 г.? И вот в разгаре этих споров к ним привели и засадили самого Парнеля. Логика реакции привела к своему неизбежному результату: объединила все оттенки убеждений, все темпераменты, все возрасты, и ближайшее будущее показало, что безумные восторги лондонского Сити и огромного большинства английского общества по поводу «решимости» Форстера и Борка были несколько преждевременны. Правда, Гладстону устраивались восторженные овации в Лондоне при получении известия об аресте Парнеля, но в Ирландии «капитан Лунный свет» тотчас же усугубил свою кровавую работу. Лига решила пропагандировать среди арендаторов идею отказа в платеже ренты до тех пор, пока не будут отменены недавно изданные законы, увеличивающие полномочия полицейской власти. Аграрные преступления увеличились в изумительной прогрессии. Вот цифры, приводимые О’Брайеном: за 10 месяцев, предшествовавших изданию репрессивного закона, число аграрных преступлений было 2379; за 10 месяцев после издания этого закона число их было 3821. В частности, сильно увеличилось число именно тягчайших видов преступлений. В первые 3 месяца 1881 г. было 7 покушений на убийство (из них 1 успешное), в первые 3 месяца 1882 г. — 33 покушения (из них 6 успешных). Нападения и обстреливание лендлордских домов непрерывной вереницей проходили одно за другим перед раздраженными и недоумевающими Форстером и Борком и колебавшимся Гладстоном. Форстер даже полицию стал подозревать в попустительстве и преступной бездеятельности и разослал циркуляр по полицейским учреждениям с изъявлением полного своего неудовольствия по поводу нераскрытая виновников аграрных преступлений. Жизнь его самого неоднократно висела на волоске, но его запугать было нельзя, как и помощника его Борка. В ответ на приглашение «земельной лиги» не платить арендных денег лендлордам впредь до отмены репрессивных законов Форстер 20 октября 1881 г. закрыл лигу, объявив ее «незаконной и преступной ассоциацией». Итак, лига не существовала, вожди ее сидели в тюрьме, белый террор свирепствовал в Ирландии. Сестра Парнеля и несколько других мужественных женщин, составивших «женскую лигу», деятельно агитировали в стране, по мере сил выполняя функции закрытой «земельной лиги». Конечно, митингов они собирать не могли, но все, что только было мыслимо для поддержания свирепевшей более и более аграрной борьбы, эти женщины делали. Форстер арестовал и засадил в тюрьму несколько активных деятельниц «женской лиги», но на место каждой арестованной, являлись десятки новых. Одновременно Форстер и Борк хватали одного за другим еще оставшихся членов закрытой «земельной лиги», которые хотя не могли назваться первостепенными деятелями (первостепенные уже все сидели в тюрьме еще до закрытия лиги), но чем-либо все-таки обратили на себя внимание администрации. 872 члена лиги были арестованы и засажены в тюрьму за эту страшную зиму 1881/82 г., а 211 человек подверглись той же участи по одному только подозрению в ночных нападениях на дома и личность лендлордов, их слуг и полиции. Одни за другим эти люди исчезали за тюремными стенами, но оставшиеся ни на сутки не отрывались от дела. Они продолжали агитировать, выдавать спасенные от конфискации суммы лиги на поддержку фермеров, а также семей заключенных и с октября 1881 г. по май 1882 г. выдали в общем 70 тысяч фунтов стерлингов. В октябре 1881 г., когда лига была закрыта, в Ирландии было совершено 511 аграрных преступлений; в марте 1882 г. после всех неистовств Форстера их было совершено 531. Форстер настаивал на усугублении репрессий, но Гладстон всегда был и в «гуманных», и в «антигуманных» своих поступках прежде всего государственным человеком, и, из опыта убедившись, что аграрная революция при уже существующих репрессиях не уменьшается, а увеличивается, он решил повернуть на другой путь.

Этим другим путем мог быть только путь уступок. Но каких? Экономические уступки были сделаны земельным законом 1881 г., и однако это не воспрепятствовало полной неудаче дела умиротворения. Тогда-то он решил войти в сношения с ирландским лидером и призвать его на помощь. Парнель со своей стороны облегчил дело. Еще 10 апреля 1882 г. правительство отпустило Парнеля на честное слово из тюрьмы в Париж, где ему нужно было навестить сестру, у которой умирал сын. В те несколько дней, пока он находился на свободе, он виделся и говорил с некоторыми членами своей партии и высказался в том смысле, что задача дня — облегчить немедленно и серьезно положение тех наиболее мелких и нуждающихся фермеров, которые даже и при льготных условиях никак не могут уплатить следуемых денег. Их 100 тысяч человек в стране, и Парнель полагал, что помочь им значит восстановить в Ирландии относительное спокойствие. Капитан О’Ши, ирландец, имевший знакомства в среде либерального кабинета, сообщил Гладстону об этих намерениях Парнеля. Тотчас же Гладстон ответил О’Ши письмом, в котором выражал свою признательность за сообщаемые сведения и в заключение заявлял, что ни личные чувства и предрассудки, ни «ложный стыд», ни иные препятствия подобного же свойства не помешают ему, Гладстону, вступить на тот путь, который мог бы повести к умиротворению Ирландии. Тотчас же вместе с тем Гладстон сообщил о начавшихся переговорах Форстеру. Но Форстер ни за что не хотел принимать участия ни в чем, что носило бы характер вынужденных уступок ирландцам со стороны правительства. Не для того он свирепствовал больше года (считая со времени издания исключительных полномочий), не для того рисковал (надо отдать ему справедливость, самым вызывающе смелым образом) своей головой, чтобы признать себя побежденным, систему свою сломленной, притязания своих врагов правильными. Он не прочь был удовлетворить требованию дальнейших аграрных облегчений, но и слышать не хотел о выпуске арестованных на свободу, прекращении репрессий и восстановлении законных гарантий личной свободы в Ирландии. Напротив, как раз в это же время приблизительно он представил Гладстону план дальнейшего усугубления произвола; он, например, просил об отмене суда присяжных для тягчайших видов политических преступлений и т. д. И вдруг приходилось от этого отказаться.

Гладстон 1 мая 1882 г. написал наместнику лорду Куперу, что так как Парнель требует расширения льгот, дарованных актом 1881 г., и нераспространения их на те категории арендаторов, которые по разным обстоятельствам не подходили под термины акта 1881 г., так как при этом Парнель и его друзья готовы отказаться от агитации против платежа арендной платы, то он, Гладстон, но видит причины, почему бы на эту сделку не пойти. 2 мая Гладстон телеграфировал вице-королю уже приказание выпустить из тюрьмы Парнеля, О’Келли и Диллона.

Ирландия была в восторге, хотя некоторые среди членов «земельной лиги» (и никто среди фениев) не одобряли каких бы то ни было соглашений с министерством. Но большинство вполне сочувствовало тому, что совершилось. Вице-король Купер и Форстер подали немедленно в отставку.

Когда спустя 2 дня, 4 мая, Форстер в палате общин говорил раздраженную речь, в которой оправдывал свою политику, вдруг его прервали радостные возгласы и оглушительные рукоплескания с ирландских скамеек: в палату вошел Парнель, которого Форстер полгода держал в тюрьме без суда и следствия. В этом заседании и Гладстон, и Парнель в своих речах объяснили палате условия своего «кильменгемского договора»: другая политика правительства относительно Ирландии, с новыми льготами арендаторам и с уничтожением репрессий, — и Парнель «надеется», что в стране воцарится спокойствие. В этот день Форстер окончательно увидел себя покинутым: премьер говорил заодно не с ним, а с Парнелем. Судьба готовила Форстеру скорое удовлетворение.

10

Новым вице-королем вместо лорда Купера был назначен граф Спенсер, заместителем Форстера — лорд Кавендиш, а помощник секретаря Борк в отставку не вышел и остался при исполнении своих служебных обязанностей.