Война Хонор - Дэвид Вебер

– Поднять кормовой парус! – отрывисто приказала она.

– Есть поднять кормовой парус, – подтвердил Хойя и «Радость жатвы» вздрогнула. Импеллерный клин исчез, а вокруг кормы развернулся второй парус Варшавской.

Оторвав глаза от дисплея, Захари проследила за тем, как старшина Тобиас осуществляет переход с импеллерной тяги на парус. Маневр был сложнее, чем можно было подумать, наблюдая за многоопытным старшиной, но именно поэтому Тобиас и был отобран для этой миссии. Его руки двигались ловко и уверенно, «Радость жатвы» вошла в туннель, лишь чуть-чуть дрогнув. Корабль в руках рулевого держался уверенно, как скала, а в следующее мгновение Захари скривилась, почувствовав привычную волну дурноты.

К этому непонятному ощущению никому не удавалось привыкнуть. Ученые до сих пор спорили по поводу того, чем именно обусловлена специфическая реакция человеческого организма на пересечение барьера между нормальным космосом и гиперпространством. Каждый, исходя из характера собственных ощущений, отстаивал свою точку зрения, но все сходились на том, что каждый переход сопровождается приступом тошноты. При обычном пересечении гиперграницы ощущения были гораздо слабее, но и градиент гравитации при вхождении в туннель был намного больше. Захари тяжело сглотнула.

«Мутит сильнее, зато пройдет быстрее», – напомнила она себе. Привычная мысль прокатилась по колее, накатанной десятилетиями космического опыта. Маневровый дисплей замигал снова.

На долю мгновения, столь ничтожную, что её не смог бы зафиксировать ни один хронометр, КЕВ «Радость жатвы» перестала существовать. Еще миг назад она находилась в семи световых часах от Мантикоры-А, а в следующий оказалась… где-то в другом месте. Захари сглотнула снова, на этот раз с облегчением. Тошнота исчезла вместе с ярко-синей вспышкой энергии перехода, излучённой в пространство парусами «Радости». Капитан глубоко вдохнула.

– Переход завершен! – доложил старшина Тобиас.

– Благодарю вас, старшина, – сказала Захари и снова сосредоточилась на дисплее, контролируя состояние парусов. Понаблюдав за бегущими колонками цифр – все данные соответствовали норме, – она с глубоким удовлетворением кивнула и отдала следующий приказ:

– Машинное, перейти на импеллеры.

– Есть, мэм! – ответил Хойя.

«Радость жатвы» снова свернула паруса в импеллерный клин и двинулась вперед с ускорением в всё те же десять g.

– Ну вот, доктор Кар, – сказала капитан Захари, оторвав взгляд от дисплея и повернувшись к ученому, – мы и на месте. Где бы это «место» ни было.

Как выяснилось, «место» находилось в пяти с половиной световых часах от ничем не примечательной, лишенной планет звезды – красного карлика класса M8. Это несколько разочаровывало, поскольку до ближайшей звезды, класса G2, оказалось около четырех световых лет. Для военного корабля это было чуть меньше четырнадцати часов лету, не так уж плохо, но отсутствие планет возле самого терминала усложняло создание инфраструктуры, которой обычно обрастал терминал для обслуживания транзитного трафика.

Но если Захари отсутствие планет разочаровало, то ученые, полчищами наводнившие её корабль, почти не обратили внимания на этот факт. Они приросли к своим компьютерам, изучая и анализируя показания бортовых сенсоров «Радости» и данные, поступавшие с разосланных в разные стороны зондов, которые корабль начал отстреливать еще до того, как Захари погасила скорость корабля относительно тусклого карлика до нуля.

Ее слегка позабавило, что ни один из ученых, по-видимому, совершенно не заинтересовался ни местной звездой, ни регионом космоса, в котором они очутились. Все их внимание было сосредоточено на детекторах Варшавской.

Что, в общем, было вполне понятно на взгляд Захари, – по крайней мере, с их точки зрения. И, по зрелом размышлении, она к этой точке зрения присоединилась. В конце концов, пока они не определят точные координаты локуса терминала с этой стороны, «Радость жатвы» не сможет отправиться домой. А учитывая, насколько слабо было излучение терминала, и сколь долго и упорно искало его агентство, Хосефа Захари искренне соглашалась с необходимостью оставаться на месте, пока Кар и его сотрудники не осуществят локализацию терминала.

Однако пока астрофизики занимались своими наблюдениями, внимание простых смертных, доставивших их на место нынешнего пребывания, было занято другими проблемами. Современному звездному кораблю крайне редко приходится определять свое местонахождение практически с нуля. Вести наблюдения нормального пространства из гиперпространства невозможно, и гиперпространственная навигация осуществлялась исключительно по гипержурналу, определявшему местонахождение корабля по отношению к точке отбытия. Но в данном случае гипержурнал был бесполезен, поскольку никто не знал, какое расстояние преодолела «Радость» в Эйнштейновом смысле. В теории, длина перехода могла быть любой. Самый длинный из известных туннелей простирался на девятьсот световых лет, но среднее расстояние получалось значительно меньше. Василиск, например, находился всего в двухстах световых годах от системы Мантикоры, а Звезда Тревора и Грегор располагались еще ближе. С другой стороны, Сигму Дракона и Матапан отделяли от Мантикоры около пятисот световых лет, а Феникс – семьсот, хотя реальное время перехода через все эти туннели было одинаковым.

В данном случае лейтенант Тэтчер и её помощники понятия не имели, на какое расстояние от дома их занесло, и им пришлось начинать с нуля. Первым делом следовало определить спектральные классы ярчайших окрестных звезд, затем компьютерам предстояло сравнить эти характеристики с хранящимися в банке памяти, и, перебрав несчетное число вариантов, сообщить Тэтчер, куда именно вывел их терминал. Для их миссии работа Кара и Викса была намного важнее, ибо лишь после определения локуса терминала корабль мог рассчитывать на возвращение. Но для Звездного Королевства в целом исследования Тэтчер имели гораздо большее значение.

Практическая польза от любого терминала сводилась к возможности почти мгновенно перемещаться из одного места в другое, однако перемещаться неведомо куда не имело никакого смысла. Кроме того, хотя теоретически их могло занести так далеко от Мантикоры, что возвращение стало бы возможно лишь через тот же терминал Сети, такая вероятность была весьма и весьма невелика. «Радость жатвы» могла находиться в автономном полете более четырех месяцев, что давало радиус досягаемости более чем в восемьсот световых лет даже не под парусами Варшавской, а на импеллерной тяге. Этого должно было хватить для возвращения в цивилизованное пространство. Разумеется, в том случае, если Тэтчер сумеет выяснить, где они находятся.