Елка и терн. Тетралогия (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна

– и как? – поинтересовался, уже слегка остывая, оборотень.

– молча. У меня есть кое‑какие идеи. Когда оформятся – я вам расскажу. Но начинать надо с малого. Эвин, ты же нам поможешь поймать наглого воришку? У тебя такой нюх! Тебе только рядом с деревьями пройти – и ты его учуешь!

– Подлиза, – буркнул Эвин. – Ну, где там те деревья? Показывайте, гады!

– Это не к нам, а к охране, – хихикнула я.

К нам подошел Альмер. Он не ругался, не скандалил, вообще ничего. И мне стало стыдно. Пообещать – и не выполнить!? Да я просто так жить не смогу.

– Мы его обязательно поймаем! – пообещала я. – Раньше, чем Буздюк вернется. Обещаю.

Альмер кивнул.

– Верю. Вы ребята умные. Я знаю, вы всю ночь эту заразу стерегли.

– Не устерегли. Но мы его все равно достанем. Из‑под земли выроем, – рыкнул Эвин. – Вы нам покажете пострадавшие деревья?

– Это – к охране. А я пойду в дом. У меня еще дела есть. Завтрак вам принесут, – кивнул Альмер. – И будьте моими гостями до возвращения Буздюка или поимки вора. Хорошо? Обед – в два пополудни. Я буду рад познакомить вас с семьей. И Аддер обещал забежать. Удачи.

С этими словами он развернулся и направился в дом.

Мы переглянулись. Воришке был подписан страшный приговор. Поймаем – ноги оторвем. Буздюку, всеми его воплями, хоть он луну разоряйся, не удалось бы добиться такого эффекта. Даже Эвин перестал непроизвольно щелкать когтями.

Охранники, увидев, что мы успокоились, решились подойти. И мы отправились к деревьям.

В этот раз пострадали три дерева – обычный улов воришки. Они печально шумели листвой на аллее и смотрелись странно и одиноко среди плодоносящих темно‑зеленых собратьев, усеянных красно‑оранжевыми поспевающими плодами. Эвин направился к деревьям и опустился на четвереньки. Мы не мешали.

Оборотень долго нюхал воздух, обошел на четвереньках все три дерева, тыкался головой в корни, залезал наверх, раздвигал ветви на самой макушке, но потом покачал головой.

– Никакого запаха. Я бы поклялся, что уже дня три к этому дереву никто не подходил. И следов тоже нет. Никаких.

– Левитирующий вор? – Лерг пожал плечами. – а чего тогда так убого – веласы драть? Лез бы сразу к королю?

Логично. Заклинание левитации не из дешевых.

– Да не прикасался никто к этому дереву, сказано же тебе! – разозлился оборотень. – На нем вообще нет запаха человека!

– А чей есть? – зацепилась я.

– Ничей. Никто его три дня уже как не трогал. Ни человек, ни зверь, ни нечисть. Хотя… есть какой‑то слабый запашок, вроде металлического… может, удобрения?

Я пожала плечами. В удобрениях я разбиралась слабо. Да и вообще – непрофильная дисциплина. Это к лекарям. Их и древесные болезни учат лечить. Соответственно, удобрения они тоже проходят. Мы в этой теме не копенгаген. А лекаря Буздюк забрал… буздюк, что тут еще скажешь…

– Не просто вор, а воришка с магией полной маскировки присутствия? – уточнил Лерг. – Ребята, это уже из области фантастики.

– И заметьте, четыре неслабых мага пока ни хвоста не могут увидеть. Проверим сигналку? – предложил Эвин.

– Вы идите, – попросил Лютик. А я пока останусь. Подумаю.

Мы кивнули. Лютик мог быть кем угодно, каким угодно, расхлябанным, бестолковым, несосредоточенным, но иногда! Иногда его всерьез пробирало на логическом мышлении. Японцы называют это дело красивым словом 'сатори'. А я просто – глюк атакует. Приятеля атаковало редко, но метко. Если Лютик видел какое‑то

несоответствие

между окружающим миром и тем, как должно быть

правильно

– это цепляло его всерьез. Он садился – и начинал приводить одно в соответствие с другим. Строил версии, рассматривал их со всех сторон, примерял одну или другую, отбрасывал, строил новые, чертил таблицы и диаграммы…

Одним словом, меня очень тянуло в такие моменты подарить ему трубку и скрипку.

Два часа у нас ушло на проверку всех сигналок. Но было глухо, как в танке. Ни старая сигнально‑охранная система, которая глушила любителей чужого добра еще до нас ни наши подвески – ничто не среагировало на загадочного воришку.

Разматывать ее мы, естественно, не стали. И плевать на все Буздючьи указы. Наша логика была проста и изящна.

Система находится в хорошем состоянии и в равновесии. Она функционирует – и отлично. Это мы уже проверили, пустив Эвина лезть через забор.

Не наложи мы на него семь щитов от всего подряд – получился бы лысый, хромой, косой и заикающийся оборотень. А уж как бы сигнализация взвыла…

В том мире услышали бы.

Но мы накладывали щиты втроем. А сколько магов должны были накладывать щиты на воришку? Да и наши сигналки‑следилки‑цеплялки никто еще не отменял. Часть их была построена по совершенно другому принципу – на основе тех форм, которые я применяла во время войны. И стандартные заклинания нейтрализации на них не действовали.

Мы были больше чем уверены – охранный периметр никто не нарушал.

Ну и зачем тогда гробить систему?

Чтобы Буздюк потом восстановил ее и прилично заработал? Работать он не умеет, система будет постоянно сбоить. А Альмер разорится на одних его вызовах? И это не говоря еще о ворах и конкурентах?! Ну уж дудки. Ну уж нет.

Буздюк настолько разозлил нас, что поймать воришку стало делом чести. И поймать его надо было до завтрашнего утра.

Мы еще раз все проверили – и отправились к Лютику.

Рядом с тем стояла на траве здоровенная корзина. И от нее ужасно вкусно пахло мясными пирогами, грибным соусом и чем‑то сладким.

– Лопайте и не мешайте мне, – махнул рукой Лютик.

Мы честно поделили содержимое корзины на четыре части, одну оставили другу, а остальное уплели в пять минут. Только за ушами трещало.

Лютик очнулся от 'сатори' к концу трапезы. И присоединился к нам, с аппетитом вгрызшись в мясной пирог.

– Чего надумал? – спросила я.

Лютик хитро улыбнулся.

– Ребята, я хочу провести обряд слияния с деревом – и выяснить, что его беспокоит.

– Сдурел?

– Очумел?

– Крыша едет?

– Я абсолютно нормален, – заверил нас друг. Но мы не приняли его слова всерьез. Нормален?! Ха!

Мы были на изумление единодушны. И чего удивительного? Обряд слияния с чем‑либо, с кем‑либо – дело опасное. Малейший промах – и превращаешься в слюнявого идиота. Или идиотов будет двое. И магия им уже не поможет. Никакая.

Память человека хранит все, чему он был свидетелем. Мы и сами не понимаем, насколько много мы помним или знаем. Разум милосерден. И он сворачивает свитки памяти, отправляя их на самую дальнюю полку. Иногда неожиданное событие, как вспышка, рассеивает мрак. Мы находим тот или иной свиток – и вспоминаем былое.

Иногда – не можем найти.

Маг‑менталист может взять любой свиток и проглядеть. Но мы – боевики. Менталисты учатся на иноформке. Раньше они были лекарями, но потом их перевели именно туда. Лечение безумия – это слишком узкая специализация.

А то, что собирался сделать Лютик…