Жизнь после Пушкина. Наталья Николаевна и ее потомки [Только текст] - Татьяна Рожнова

Ф. И. Тютчев — Надежде Николаевне Шереметевой, доводившейся ему теткой.

«…Мне приятно было слышать, что вы познакомились с Смирновой (Россет. — Авт.): умная и очень, очень любезная женщина. Но что же касается до ее несчастной участи (она испытывала тяжелый внутренний разлад. — Авт.), в этом я с вами не могу согласиться, так как я и с нею самою не соглашался… Об ее, как и о многих из нас, несчастии можно со всею справедливостью сказать, что оно с грехом пополам…

Вы, конечно, пожалели о Тургеневе. При всем его легкомыслии и пустословии, в нем было много доброго, много души…»{879}.

Без особого почтения отозвался когда-то о 50-летнем Тургеневе и сын князя Вяземского Павел Петрович: «…крайне привязчивый старик с отвисшей губой, Александр Тургенев… Он очень умен и занимается разысканиями в наших архивах. Поздравляю его и желаю ему много счастья, а меня бы оставил в покое»{880}.

В семье Ланских родилась вторая дочь — Соня, названная так в честь тетушки Натальи Николаевны — С. И. де Местр.

В том же 1846 году Опека над детьми Пушкина, которую с 1837 года возглавлял граф Г. А. Строганов, теперь была возложена на П. П. Ланского.

Федор Иванович Тютчев — жене Эрнестине Федоровне.

«Баден-Баден. Четверг.

…Во Франкфурте… я с удовольствием нашел почти в полном составе семейство Убри… Других знакомых я во Франкфурте не встречал. Жуковский и Гоголь, для которых я привез письма и посылки, уехали в самый день моего приезда. Узнав от Убри, что канцлерша (М. Д. Нессельроде. — Авт.) еще в Бадене… я решил… проезжая мимо Бадена, заехать туда… в 7 часов вечера уже прибыл в Баден и появился там как раз во время всеобщего гулянья в сопровождении своего приятеля Эстергази… Мы без труда обнаружили в одной из боковых аллей, в некотором отдалении от толпы, канцлершу, которая сидела за столиком в обществе супруги доктора Арендта. Нас встретили очень сердечно и любезно, правда, не без некоторого замешательства. Вскоре к нам подошла госпожа Хрептович (старшая дочь М. Д. Нессельроде. — Авт.), по-прежнему резвая и бойкая, но сильно загоревшая под баденским солнцем. Потом пришли две племянницы, госпожи Зиновьева и Столыпина. Вот, пожалуй, и все русские, находившиеся в это время в Бадене…»{881}.

Племянницами графини Нессельроде были две дочери ее умершей сестры Елены Дмитриевны Сверчковой — Прасковья и Мария, о которых в воспоминаниях А. О. Смирновой (Россет) есть высказывание их тетки-канцлерши: «…две мои хорошенькие племянницы… особенно хороша Полина, а Мари так остроумна»[199].

После смерти родителей племянницы были выданы замуж: Прасковья Алексеевна (ум. в 1882 г.) за Зиновьева, Мария Алексеевна за дипломата Николая Аркадьевича Столыпина, брата «Монго».

17 марта 1848 года.

У Ланских родилась третья дочь — Лиза, по всей видимости, названная в честь матери Петра Петровича — Елизаветы Романовны.

Итак, у Натальи Николаевны и Петра Петровича — «семь-я» в полном смысле этого слова: семеро детей, не считая их самих. И это еще не все, ведь в семье воспитывались и приемные дети.

Их старшая дочь «Азя» впоследствии рассказывала о своем детстве:

«…Оглядываюсь более чем на полвека — и былое возстает в сиянии тихих радостей, в воплощении могучей силы любви, сумевшей сплотить у новаго очага всех семерых детей в одну тесную, дружную семью, и в сердце каждаго из нас начертать образ идеальной матери, озаренной мученическим ореолом вследствие происков недремлющей клеветы. <…> С тихой радостью окончила Наталья Николаевна свое одинокое скитание, почуяв себя у верной, спокойной пристани. С полным доверием поручила она честной благородной душе участь своих детей, для которых ея избранник неизменно был опытным руководителем, любящим другом. Слово „отец“ нераздельно осталось за отошедшим.

„Петр Петрович“ — был он для них прежде, таким и остался на-век. Но вряд ли найдутся между отцами многие, которые бы всегда проявляли такое снисходительное терпение, которые так безпристрастно делили бы ласки и заботы между своими и жениными детьми. Лучшей наградой испол-неннаго долга служило ему сознание теснаго неразрывная союза, сплотившаго нас всех семерых в одну любящую, горячо друг другу преданную семью»{882}.

Но жизнь готовила все новые и новые испытания…

Умерла жена С. Н. Гончарова — Александра Ивановна, оставившая ему пятерых детей. Ей не было и 35 лет. Прах ее покоится на Ваганьковском кладбище в Москве.

После годичного траура, 19 сентября 1849 г., Сергей Николаевич женился на дочери действительного статского советника Анне Алексеевне (по другим источникам: не то Александровне, не то Николаевне) Смирновой (1826–?), от брака с которой было трое детей.

Умер отец Поэта — Сергей Львович Пушкин, проживший 78 лет. Согласно завещанию, его похоронили рядом с женой и старшим сыном на холме Святогорского монастыря.

В том же 1848 году Дантес начал судебный процесс против семейства Гончаровых о взыскании невыплаченной суммы доходов от гончаровского майората. Известно также, что Дантес, начав эту судебную тяжбу, неоднократно позволял себе искать заступничества у Николая I.

Всего через три дня после смерти С. Л. Пушкина, во время поездки на богомолье в Иосифо-Волоколамский монастырь, на 63-м году жизни скоропостижно скончалась мать Натальи Николаевны — Наталья Ивановна Гончарова. Погребена на территории этого монастыря.

Находясь в Петербурге, Ольга Сергеевна Павлищева писала мужу в Варшаву о слугах Сергея Львовича Пушкина, в частности, о Никите Козлове, которому в то время было уже 70 лет:

«…Люди моего отца жалуются на Нат. Ник., она не хотела даже давать им их содержания, пока не приедет Леон, — старый слуга меня тронул, он пришел, рыдая, целовать мои руки <…> Повар моего отца Сашка пришел просить моей протекции перед Леоном, чтобы при разделе он достался ему, а не Нат. Ник.»{883}.

Никита Тимофеевич Козлов официально числился в доме Пушкиных «лампочником», но, как известно, смолоду служил Александру Сергеевичу, являясь его камердинером. Согласно же «ревизской сказке», был болдин-ским крепостным и принадлежал Сергею Львовичу.

В Архиве канцелярии императорского двора за 1849 год сохранилось дело № 3 по описи 939/102, озаглавленное: «О заказе художнику Гау портретов генералов, штаб-офицеров и обер-офицеров лейб-гвардии Конного полка и супруг полковых командиров». Полком по-прежнему командовал Петр Петрович Ланской.