Жрец богини Лу. Гексалогия (СИ) - Якубович Александр

Орвист уже обнажил свой меч, так что я достал из ножен свой. По команде мы стали сближаться. Недолго думая, виконт в несколько прыжков, удивительно ловких для человека его размеров, разорвал дистанцию и в рубящем молодецком ударе попытался ударить меня сбоку. Я только хмыкнул на такой деревенский прием, уходя с линии атаки, параллельно отклоняя удар виконта в сторону. Как только меч Орвиста оказался в нижней точке, я крутанулся на месте и уже сам в рубящем ударе обозначил, что бой окончен: будь это реальное сражение, я бы отделил голову виконта от плеч.

– Убит!

Орвист на это только довольно оскалился, видимо, убедился, что я не только занимался производством жгучего вина, строительством и торговлей все эти годы. Так что следующий наш контакт продлился чуть дольше.

Мы оба были опытными бойцами, а война сместила наши сознания в сторону эффективности: если во время тренировок с Лу я мог звенеть сталью минутами, то сейчас, в спарринге с ветераном, все наши действия были направлены на максимальную эффективность. Умертви противника – и победил. Бей ногой, лови меч на гарду, бей плечом в грудь, пинай по коленям – делай все, чтобы нанести решающий смертельный удар, потому что впереди врагов еще много. Это не дуэль, это бой насмерть, чтобы выжить.

Орвист тоже вспомнил запах льющейся рекой крови и наш спарринг, который предполагался в формате легкой дружеской встречи, стал какой‑то ожесточенной схваткой. Мы, будто самураи, сталкивались со звоном стали, иногда высекая искры, а уже через секунду‑две расходились в стороны, так как один из нас получал условно‑смертельный удар или настолько терял преимущество, что смерть была бы неминуема.

Это мало походило даже на тренировку гвардейцев, которые, все же, делали упор на выносливость, так что не шли в полный контакт во время своих круговых боев, когда одного бойца доводили до изнеможения.

Реальный бой – это быстрая смерть, запах стали, крови и человеческие крики. И мы с Орвистом были в шаге от того, чтобы не начать рычать друг на друга.

Конечно, виконт был силен, ничего не скажешь: здоровый детина, а будет еще здоровее, все же, Орвист был на несколько лет меня младше.

Я же уже потерял юношескую гибкость окончательно, но ей на смену пришла зрелая четкость движений и самоконтроль, которого мне так недоставало годы назад. Так что мы были в примерно одном положении, а схожий рост и длина рук, вкупе с тем, что я прекрасно знал, как виконт сражается в реальном бою, полностью нивелировало все преимущества Орвиста передо мной. Впрочем, это работало и в другую сторону.

Очередное столкновение и я ловлю клинок виконта между простой крестовой гардой и клинком, хватаюсь рукой за лезвие своего меча и грубым рывком просто выламываю оружие из кисти бывшего гвардейца. Даже если он бросится сейчас на меня в клинч, лезвие моего оружия опустится ему в район шеи, на ключицу, нанося несовместимое с жизнью ранение. Конечно, если на нем в этот момент не будет полного доспеха.

– Убит!

Мой крик слился со звоном упавшего на камень тренировочного меча, прокатившись по всему заднему двору.

От моей и так сырой после мытья головы сейчас валил пар – на улице было около нуля, не лучше выглядел и раскрасневшийся виконт. На этом мы завершили наш спарринг, придя к решению, что закончился он товарищеской ничьей.

После была небольшая прогулка по саду, и мне наконец‑то удалось поговорить с Орвистом без лишних ушей: слуга, который принес нам полотенца, сейчас убежал куда‑то в сторону поместья, занести тренировочные мечи в оружейную комнату де Гранжей. Деревья уже стояли полумертвые, готовые к зимнему сну, так что мы прогуливались по пустой дорожке, разбрасывая носками сапог опавшую листву. Тут такой дури, как уборка листьев, не существовало, все шло своим чередом. Но, конечно, по весне сад старались привести в порядок.

– Какой человек твой отец?

– В каком смысле?

– Ну, ты же знаешь приказ короля, я как раз сейчас от Кая Фотена. Вот, решил наконец‑то познакомиться с твоим родителем и главой предстоящего нам посольства.

Орвист согласно кивнул. Значит и он, и старший де Гранж были в курсе, что Кай снарядит им меня в поддержку. Не знаю, рассказал ли сын отцу о том, что южный барон‑самогонщик еще и ментальный маг, но уж точно кое‑какие слухи обо мне до графа доходили.

– Мой отец очень расчетливый и аккуратный человек, сам посмотри, – виконт окинул рукой окружающий нас сад и территорию поместья, – у нашего рода нет выхода к морю, нет ценных производств, того же корабельного леса, который ты сплавляешь Мироей. Но графство процветает, и все благодаря моему отцу, деду и прадедам. Все они были умными людьми.

Тут сложно было не согласиться. Для содержания такого дома с территорией требовались немалые вложения, и чем больше я знакомился с семейным гнездом де Гранжей, тем больше понимал, насколько успешны они были, с учетом доставшихся им владений.

– Мой отец отлично смыслит в торговле и способах достичь договоренности, – продолжил виконт, – мы многое получаем от тракта, купцов различных гильдий, помогаем мастерам и так далее. Так что я думаю, ты найдешь с ним общий язык, потому что он такой же человек Софа, как и ты, Антон.

– Софа? Приятно слышать. Большинство благородных землевладельцев Клерии предпочитают поклоняться Керму, – съязвил я.

В глазах виконта мелькнули задорные огоньки. Он оценил мою маленькую шутку на тему жадности высшего света государства.

– Что он обо мне знает? – спросил я прямо.

Виконт чуть призадумался, будто прокручивая в голове, что именно он рассказывал о моей персоне отцу.

– На самом деле не больше, чем остальные. Что ты быстро сделал карьеру при дворе, что ты из черни, но образован, был писарем и счетоводом. Что Кай Фотен пожаловал тебе титул и земли, приблизил к себе в качестве фаворита, но потом отправил прочь от двора, когда стало жарко. Да, в твою опалу никто особо не поверил. Что ты герой обеих главных битв войны – за Пите и Миллер. Что предпочитаешь мечу боевой посох, что получил таковой от Сидира, что у тебя в волосах – красная прядь Воина и право носить золото в косе, дарованное богом Войны. Которым ты почему‑то пренебрегаешь. Вот тут, кстати, ты зря, слишком много разговоров ходит на тему того, что ты – лжец. Именно из‑за этого. Появился бы хоть раз с нормальной прической при дворе, все бы вопросы отпали мигом. Немногие же из дворцовых прихлебателей были на стенах Миллера, а тем более в тамошних доках, – простое перечисление Орвиста как‑то быстро переросло в отповедь, я даже толком среагировать не успел.

В последнем виконт был в чем‑то прав. Вообще все они были правы, и виконт, и король, и любой человек, что удивлялся моему нежеланию трясти регалиями и орденами, будь то земного или божественного происхождения. Но я упорно считал, что излишнее внимание к моей персоне – только во вред. У меня вообще была тут созидательная миссия, и как у человека, и как у жреца Лу. Главный пацифист Таллерии, так сказать.

Если подумать над словами Орвиста, то его отец имел обо мне усредненное представление, и многое сейчас зависело от нашей беседы после ужина, когда женщины встанут из‑за стола – я был уверен, что графиня и младшая сестра Орвиста хотя бы из вежливости составят мужчинам компанию. Вот как я поведу себя после, что смогу донести до графа и какое впечатление произведу, и определит, как пройдет моя поездка в Ламхитан.

Через полчаса вернулись в поместье – солнце уже село и начало подмораживать. Я еще раз быстро ополоснулся, в этот раз в большом тазике, похожем на корыто, привел в порядок прическу и надел вечерний костюм. Под камзол я выудил из сумок легкую белую рубашку со средней ширины рукавами и узкими манжетами: они уже вышли из моды, но я все не мог привыкнуть к пришедшим на смену широченным трубам, который кто‑то по недоразумению принимал за рукава. Да и опозориться я мог, макнув рукав в тарелку. Не стоит. Волосы я привычно уложил, спрятав прядь красных волос, а сам хвост перехватил синей лентой, которую повязывал, когда собирался к королю. Думаю, будет уместно. Потом пошли штаны, чулки и, наконец, сшитые на заказ, по моей ноге, туфли.