Ещё вчера… - Николай Мельниченко

Стенки сморщенного резервуара немного растащили тракторами, но его жеваный вид исправить, увы, было невозможно, и он остался назидательным памятником. У Бори пунктик "дыхательная арматура" остался навсегда открытой раной: он теперь по несколько раз напоминает подчиненным об открывании дыхательной арматуры при сливе – заливе резервуаров.

Участком Строймонтажа-11 в Онохое командует гражданский человек средних лет Сазыкин. "Хромой Жора", как за глаза все называют его, – мужик агрессивный, напористый и голосистый. У него в подчинении два офицера и несколько сверхсрочников. Сазыкин сразу набрасывается на меня: сварщики не умеют варить. Мне крыть нечем, да и мои оправдания ему "до лампочки": нужна работа. Встречаюсь с Кадниковым, моим старшиной на заводе ПТО, где мы готовили сварщиков. Не все так плохо. Вырвались вперед, как у меня Кудра, и пашут в полную силу два наших ученика – киевский радиолюбитель Эдик Граб и бывший новгородский колхозник Миша Пакулев (будущий мичман и воспитатель сварщиков). Почти хорошо получается сварка труб еще у двух матросов. Совсем потерял лицо и подвергается бесконечным насмешкам моя правая рука на заводе – техник-сварщик Саша Богомолов. У него сварка труб "не пошла". Надежды на него были неоправданно завышены: сразу "целый" техник-сварщик. К сожалению, первый его стык оказался дефектным, и его пришлось вырезать полностью, затем – долго переделывать. На бедного Сашу посыпались насмешки и оскорбления, а "хромой Жора" громогласно "отлучил" его от сварки "навсегда".

Подробно разбираюсь с каждым. Граба и Пакулева хвалю за настойчивость – умение приходит к тем, кто работает. Двум "дозревающим", посмотрев их работу, объясняю ошибки, и они быстро "входят в режим". Хуже всего с Сашей Богомоловым: вежливый и интеллигентный, – он в глубокой депрессии от своих неудач, среди прежних товарищей чувствует себя прокаженным, замкнулся, считает дни до "дембеля", который будет очень не скоро…

По рассказам Кадникова, гарнизоны вокруг Улан-Уде потрясают ЧП. Одно из них – в недалеком гарнизоне танкистов. Во время драки танкистов с гражданскими парнями, среди которых много уголовников, был убит солдат. Тогда танкисты завели танк, связав дежурного офицера. На танке прошли по длинной улице селения, "слегка" задевая боком танка бревенчатые избы, которые проседали, рассыпались или поворачивались… На гауптвахте один солдат пришил себе на голый живот все пуговицы от шинели; другой разжевал и проглотил пачку лезвий… Да, Куркову было где набраться впечатлений и науки… У нас пока относительно нормально, особенно на фоне окружающего мира…

Дымовую трубу здесь уже поставили без меня: был большой кран, цоколь был нормальный, а труба – поменьше. У меня освободилось время для решения некоторых других дел: запустил два генератора на САКах, которые просто-напросто размагнитились, научил мотористов запускать холодные двигатели САКов, используя сварочный генератор как стартер, наладил неработающий бензорез и т. д.

Никому не нужные технические подробности (кроме мотористов, и то при морозах). Это была очень необходимая для забайкальской зимы идея: электрический запуск замерзших САКов. В сварочных агрегатах того времени был предусмотрен запуск бензинового двигателя вручную – "кривым стартером", как называли матросы заводную рукоятку. Если на дворе лето, да двигатель новый и отлаженный – особых проблем не возникало. Но при морозах даже 20-30 градусов запуск ставал мукой: надо было раза два заливать горячую воду, которая, прогревая двигатель, сама успевала иногда замерзнуть, опасно нагревать паяльной лампой или факелом масло. И только после этих процедур можно было провернуть рукояткой двигатель. Иногда матросы, сменяя друг друга, крутили его до одурения. Запуск десятка САКов участка при больших морозах ставал большой проблемой. Несмотря на то, что мотористы начинали работу на час раньше, сварщикам часто приходилось ожидать победного рева вращающегося двигателя. Теперь, имея хотя бы один работающий САК, мы запускали остальные, подавая сварочное напряжение на генератор неработающего САКа, и заставляя его работать в режиме электродвигателя. Такой могучий "стартер" запускал бензиновый двигатель САКа на любом морозе…

Моя "миссия" в Онохое была окончена, но неожиданно "хромой Жора" прямо таки воспылал ко мне любовью и попросил остаться еще на пару дней, чтобы "разобраться" еще с десятком вопросов. Георгий Георгиевич лукавил: эти вопросы он решал и без меня. Договариваемся: я остаюсь на один день, с собой забираю Богомолова. Сазыкин отдает Сашу без сожаления, и мы вдвоем уезжаем в Новую. При расставании Сазыкин обещает:

– Засыплю Шапиро телеграммами, чтобы тебя оставили здесь!

Эта фраза надолго становится крылатой, культовой, настолько она многофункциональна. Мои друзья и близкие ее знают: им часто приходилось применять ее, – как угрозу, как похвалу, или как предостережение при моих очередных "заскоках"…

Легко только писать под теплым

душем

Работающих на объектах солдат-сварщиков все же придется отпускать. Неизбежно "задействование" моих. Уговариваю Ивана; он, скрепя сердце, отдает мне на откуп ввод водопровода в котельную. Это 50 метров трубы диаметром 57 мм в траншее глубиной около 4-х метров, – такая большая здесь глубина промерзания. Самый подготовленный у меня – Кудра, его и бросаю на это дело. Укрупняем трубы по две-три на бровке, поворачивая их. Сам осматриваю стыки, сомнительные места сразу исправляем. А вот неповоротные стыки надо варить в траншее. Вспоминаю свой деребчинский опыт, когда я пытался заварить стык без маски и вниз головой, подвешенный за ноги. Ивану я погибнуть не дам: два матроса вырывают под стыками обширные приямки, заботливо мостят для Кудры лежак, подают кабель, электроды, маску, зубило, щетку, центруют стык. Сварщик не имеет права напрягать свои руки: ему предстоит выполнять очень точную работу. От всех забот матрос начинает волноваться и мне приходится его успокаивать, перегибая палку в другую сторону:

– Ну, что ты, Ваня! Подумаешь – дефект, большое дело! Вырежем, заварим снова… Ты не торопись, не волнуйся: времени у нас навалом… (Я знаю, что именно времени у нас нет).

Долго варит три стыка. Заливаем воду, прессуем. Десяток течей, все – на неповоротных стыках. Матросы разочарованы, собираются выразить свое недовольство, но "затыкаются" под моим взглядом. Кудра и сам в отчаянии, почти в истерике: он готов бросить маску навсегда, чтобы никогда-никогда больше не заниматься сваркой… Я ему говорю: