Я, Клавдий - Роберт Грэйвс

В связи с этим я должен привести отрывок из Страбона, философа, жившего при Тиберии. Он писал:

"В наши дни некоторые правители Британии добились дружбы Цезаря Августа, посылая к нему послов, которые рассыпаются перед ним в любезностях и даже делают жертвоприношения в храме Капитолийского Юпитера; Британия буквально превратилась в, так сказать, родную землю римлян. Островитяне платят очень умеренную пошлину как за вывозимые во Францию, так и за ввозимые в Британию товары; в основном это браслеты из слоновой кости, бусы, янтарь, стеклянная посуда и прочее в том же роде".

Затем Страбон перечисляет товары, которые идут на экспорт: золото, серебро, железо, шкуры, рабы, охотничьи собаки, зерно и рогатый скот. Его вывод - подсказанный, я думаю, самой Ливией:

"Поэтому римлянам нет никакой нужды вводить на остров войска и ставить гарнизоны. Понадобится по крайней мере один пехотный полк, подкрепленный кавалерией, чтобы принудить их платить дань; но содержание гарнизона обойдется в не меньшую сумму, а обложение данью повлечет за собой снижение таможенных пошлин, к тому же не надо забывать о военной угрозе, неразрывной с политикой насильственного захвата".

Предварительная оценка Страбона: "по крайней мере один пехотный полк" - была слишком скромной. "По крайней мере четыре полка" было бы куда ближе к истине. Август никогда не поднимал вопрос о том, что катувеллавны перестали платить дань, нарушив тем клятву в верности, и не выражал протеста против порабощения Цимбелином триновантов. Этот Цимбелин был внуком Кассивеллавна и правил на острове сорок лет; последние годы его жизни - по-видимому, такова судьба всех престарелых правителей - были омрачены семейными неурядицами. Его старший сын попытался захватить власть и был изгнан из королевства; он спасся бегством во Францию, где явился к Калигуле и попросил помочь ему завладеть Британией, обещая, если Калигула посадит его на отцовский престол, признать главенство Рима. Калигула тут же отправил в сенат депешу, сообщая о капитуляции острова, а затем маршем двинулся впереди огромной армии в Булонь, словно намеревался немедленно начать вторжение на остров. Однако человек он был слабонервный и побоялся утонуть в проливе, где бывает большое волнение, или быть убитым в бою, или взятым в плен и сожженным в плетеной корзине в качестве жертвы местным богам; поэтому Калигула объявил, что, раз Британия сдалась Риму в лице королевского сына, поход туда теряет смысл. Вместо этого он предпринял атаку на Нептуна, приказав войскам пускать в воду стрелы, метать дротики и бросать камни - я вам уже все это описывал,- а потом собирать морские раковины в качестве добычи. Королевского сына он привел в Рим в цепях и, отпраздновав тройную победу - над Нептуном, Германией и Британией, умертвил его в наказание за неуплату дани, за трусливое нападение его отца на триновантов и за помощь, посланную некоторыми британскими племенами августодунским мятежникам на восьмой год правления Тиберия.

Цимбелин умер в тот же год и месяц, что Калигула, и на острове сразу началась гражданская война. Королем был провозглашен старший сын из оставшихся в живых, по имени Берик, но это был человек, которого не уважали ни его соплеменники, ни союзники. Уже через год два его младших брата Каратак и Тогодумн восстали против него, и он был вынужден спастись бегством на другую сторону пролива. Он явился ко мне в Рим и попросил о помощи на тех же условиях, на каких его старший брат просил некогда помощи Калигулы. Я ничего ему не пообещал, но разрешил жить в Риме с семьей и несколькими знатными людьми его племени, которые прибыли вместе с ним.

Купцы рассказали Тогодумну, правившему теперь страной вместе с Каратаком, что я - не воин, а трусливый старый дурень, который пописывает книги. Он прислал мне наглое письмо, где требовал немедленной выдачи Берика и других беглецов, а также возвращения священных регалий: тринадцати магических предметов - корона, чаша, меч и так далее,- которые Берик прихватил с собой в Рим. Если бы Тогодумн написал в вежливом тоне, я бы тоже ответил ему вежливо и, во всяком случае, вернул бы ему регалии, без которых, как оказалось, невозможно по всем правилам короновать катувеллавнского короля. Теперь же я коротко ответил ему, что не привык, чтобы ко мне обращались так неуважительно, и поэтому не считаю себя обязанным оказывать ему какие-либо услуги. Он ответил, еще более нагло, что это ложь: еще совсем недавно все, в том числе мои собственные родные, обращались со мной без малейшего уважения, и, поскольку я отказался выполнить его требования, он оставит в залог все римские торговые суда, стоящие в его портах, и не отпустит, пока не получит от меня регалии. Что мне оставалось? Только начать войну. Прояви я нерешительность, французы потеряли бы ко мне всякое уважение. Я пришел к такому выводу вовсе не из-за насмешек Ирода - то, что это совпало с его письмом, явилось чистой случайностью.

У меня были и другие причины начать войну. Одна заключалась в том, что наступило время, которое предвидел Август. Я был готов дать право римского гражданства многим наиболее цивилизованным французским союзникам, но в Северной Франции существовала сила, препятствовавшая развитию цивилизации, а именно, культ друидов - магическое верование, которое, несмотря на все наши попытки противодействовать ему, не угасало благодаря школам друидов в Британии, откуда Оно перешло на материк. Для молодых французов было так же естественно поехать в Британию изучать магию, как для молодых испанцев - в Рим изучать право, или для молодых римлян - в Афины изучать философию, или для молодых греков - в Александрию изучать хирургию. Друидизм плохо сочетается с римской или греческой верой, так как допускает человеческие жертвоприношения и колдовство, и сами друиды, хотя и не воины, а священнослужители, всегда разжигали против нас бунт. Другим основанием для войны было то, что золотой век Цимбелина окончился. Я узнал, что Тогодумн и Каратак собираются начать войну со своими северо-восточными соседями, иконами, и с двумя подчиненными им племенами на юге, и, если я не вмешаюсь, нашей регулярной торговле с Британией, во всяком случае временно, придет конец. А теперь, к тому же, я мог рассчитывать на помощь икенов и других племен - было жаль упускать такой удобный случай.

Имеет смысл обрисовать здесь основные черты друидизма, культа, где, по-видимому, слились воедино верования кельтов и аборигенов Британии. Я не могу гарантировать вам достоверность всех деталей, так как сведения противоречивы. Магические заклинания друидов не дозволено хранить в письменном виде, а тем, кто откроют чужакам даже наименее важные тайные обряды, грозит ужасная судьба. Мой отчет основан на свидетельствах известных вероотступников, но в их число не входят жрецы. Ни одного посвященного в сан друида еще не удалось убедить, даже под пыткой, раскрыть их таинства. Слово "друид" означает "дубовик", так как дуб - их священное дерево. Их священный год начинается, когда на дубе появляются почки, и кончается, когда с него опадает листва. У них есть бог по имени Танар, а дуб - его символ. Именно Танар вспышкой молнии порождает омелу на дубовых ветвях, а омела - первейшее средство против всех болезней и колдовства. Есть у них и бог солнца по имени Мабон или Маконус, чьим символом является белый бык. Затем Луг, бог знахарства, поэзии и всех искусств, чей символ - змея. Однако все они - одно лицо, бог жизни и смерти, которому поклоняются в его разных ипостасях, как Озирису в Египте. Как Озириса каждый год топит бог вод, так и это триединое божество каждый год погибает от руки бога тьмы и воды, его дяди Нодона, и возвращается к жизни своей сестрой Сулис, богиней исцеления, которая соответствует Изиде. Нодон овеществляется в виде огромной волны, в двенадцать футов высотой, которая через определенные промежутки времени поднимается в устье Северна, главной из западных рек, затопляя посевы и разрушая жилища на протяжении тридцати миль в глубь страны. Друидизм исповедуется не по племенам - военным формированиям под командованием знати и королей,- а тринадцатью тайными сообществами, названными по имени различных священных животных, в каждое из которых входят члены всех племен, поскольку то, в каком из сообществ ты окажешься, зависит от месяца, в каком ты родился,- у них тринадцать месяцев в году. Там есть Бобры, Мыши, Волки, Кролики, Дикие Коты, Совы и тому подобное; в каждом из них - свои заклинания и обряды, а во главе - свой друид. Все это возглавляется верховным друидом. Друиды не участвуют в битвах, и члены одного сообщества, оказавшиеся во время междуплеменной битвы на противоположных сторонах, должны, во исполнение данной ими клятвы, спешить на помощь друг другу.

Таинства их культа связаны с верой в бессмертие человеческой души, в поддержку которой приводится множество аналогий с природными явлениями. Одна из них - ежедневная смерть и ежедневное рождение солнца, другая - ежегодная смерть и ежегодное рождение листьев дуба; еще одно - ежегодная жатва колосьев и ежегодное прорастание семян. Они говорят, что, когда человек умирает, он уходит на запад, подобно солнцу, чтобы жить на священных островах Атлантического океана, пока для него не наступит время вновь родиться. По всей Британии стоят их алтари, которые называются дольмены; это плоский камень, положенный на два или более камней, поставленных стоймя. Их используют при обрядах посвящения в сообщество. Обряд этот - и смерть, и возрождение одновременно. Кандидат в сообщество ложится на каменную плиту и жрец инсценирует человеческое жертвоприношение: при помощи магии он якобы отрубает лежащему голову и показывает ее, окровавленную, толпе. Затем голову приставляют к туловищу и мнимый труп помещают под дольмен, словно в могилу, сунув между губ ветку омелы; после долгих молитв и заклинаний из-под дольмена выходит новый человек, точно младенец из чрева матери, и получает от названных родителей наставление, как ему теперь надо жить. Кроме дольменов, есть еще вертикальные камни, алтари фаллического культа,кельтский Озирис похож на египетского и в этом отношении.