«Фрам» в Полярном море - Фритьоф Нансен

Как сожалели мы теперь о том, что не убили хотя бы одного тюленя, пока их было много. В ночь, когда мы покидали последнюю стоянку, их виднелось немало. Когда Иохансен стоял у кромки льда и втаскивал на нее свой каяк, прямо перед ним вынырнула голова тюленя. Иохансену показалось, что такого тюленя он еще не видал прежде; и он стал звать меня.

Но тут безмолвно и тихо стали появляться из воды одна голова задругой, всего десять – двадцать и, окружив Иохансена кольцом, уставились на него круглыми глазищами. Иохансену даже жутко стало – уж не наваждение ли какое-то все эти диковинные головы, появившиеся, а затем исчезнувшие столь же неожиданно и бесшумно? Я успокоил его, объяснив, что это были действительно тюлени такого вида, какого мы за время нашего путешествия не встречали ни разу, – молодые гренландские тюлени (Phoca groenlandica). Позже днем видели еще несколько стад этих тюленей.

Прикованные к месту, мы всячески коротали время, стараясь сделать это как можно лучше, но преимущественно спали. В ночь с 21-го на 22-е, уже под утро, когда я проснулся и размышлял о том, что с нами будет, если в ближайшее время лед не поредеет и не удастся раздобыть новый запас мяса, вдруг послышался снаружи какой-то шорох и шум за стенками палатки. Это мог быть просто шум обычного сжатия льдов, но больше он походил на чьи-то шаги.

Я вскочил и сразу услыхал сопение у самой стенки. Выглянув в дыру, я ничего не увидел. Стал смотреть в дыру покрупнее по другую сторону – так и есть! У самой палатки расхаживал огромный зверь. В ту же минуту и он заметил меня в дыру и хотел было улизнуть, но остановился, таращась на палатку. Мигом схватил я висевшее на шесте, поддерживавшем палатку, ружье, просунул дуло в дыру и послал пулю медведю прямо в грудь.

Он упал носом в землю, но поднялся и заковылял прочь. Тогда я пустил ему другую пулю в бок. Он сделал еще несколько шагов, пошатываясь, и свалился между торосами, невдалеке от нас. Это был необыкновенно крупный самец. На некоторое время заботы о пище были устранены. Зато ветер неослабно продолжал дуть все в том же направлении. Место, где мы расположились вначале, было плохо защищено от ветра, и, кроме того, мы находились в неприятно близком соседстве с кромкой льда и ледяным барьером, в котором то и дело происходили сжатия. Поэтому мы переселились подальше в глубь берегового припая, где находимся и по сие время. Прошлой ночью снова поблизости от нас ходил медведь, но он уже не подходил так близко к самой палатке.

Вчера побывали на земле[358], чтобы проверить, каковы виды на будущее, если придется зимовать здесь. Я надеялся встретить подальше в глубине берегового припая более гладкий лед, но чем ближе к земле, тем он становился хуже. У самого мыса лед был выперт кверху сжатиями и стал почти непроходимым. Нагромождения морского льда доходили до самой стены ледника. Поднялись немного по склону ледника, чтобы обозреть окрестности.

Невдалеке в проливе[359], к северу от мыса, лед казался более ровным, похожим на фьордовый, но нигде не было полыней, которые бы говорили о возможности удачной охоты на тюленей. На этой стороне мы не обнаружили подходящего места для хижины. Зато на южном берегу мыса нашлось очень привлекательное местечко с довольно ровным грунтом, где пробивалась травка и где было достаточно камней и моха для постройки хижины.

Но вокруг был настоящий ледяной хаос; только по направлению к проливу или фьорду, глубоко врезавшемуся в землю на юго-востоке, лед был немного ровнее и скоро переходил в фьордовый; но и там тоже не было ни одной полыньи, в которой можно было бы ожидать появления тюленей. Утешало обилие здесь медвежьих следов; в случае необходимости медведи могли, конечно, быть поставщиками пищи и одежды.

На утесах над нами гнездилось множество люриков. Немало было их и на тех утесах, мимо которых мы проезжали раньше. Видели также песца.

Горные породы состояли здесь из крупнозернистого базальта, но в одном месте, у края ледника, наткнулись на вершину, состоящую из рыхлого, полувыветрившегося глинистого сланца, в котором, однако, не могли найти никаких окаменелостей. Кругом рассыпаны отдельные глыбы, имеющие большое сходство с гранитом[360]. Везде вдоль берега ледники покрыты розовым снегом, особенно великолепным при солнечном освещении.

Мы оба пришли к заключению, что перезимовать здесь можно, но надеялись все же, что ступили на эту землю в первый и последний раз в жизни. Путь к ней был так труден, что никак нельзя было представить, каким образом мы перетащим туда каяки и нарты.

Сегодня наконец наступила долгожданная и страстно желанная перемена погоды. Ночью затих юго-западный ветер. Барометр, который я ежедневно постукивал в надежде, что он поднимется, начал постепенно ползти вверх, и ветер задул в противоположном направлении. Теперь все дело в том, долго ли продержится этот ветер и в состоянии ли он будет рассеять и угнать отсюда лед».

Здесь наступает большой перерыв в моих каждодневных заметках, и только с середины зимы (с пятницы 6 декабря) я снова взялся за карандаш, чтобы заполнить пробел.

«Наконец, должен же я постараться заштопать дыру, образовавшуюся в моем дневнике. До сих пор было так много дел, что некогда было писать; но сейчас у меня уже не существует больше этой причины, теперь по большей части мы спим подряд целые сутки.

Сделав запись в дневнике 24 августа, я вышел поискать более удобное и защищенное место для палатки, так как ветер переменил направление и палатка наша оказалась на самом ветру. Я надеялся также, что этот ветер, дувший с земли, разгонит лед, и потому сначала отправился посмотреть, нет ли признаков вскрытия прибрежного льда; но припай был так же сплочен, как и прежде.

Я нашел великолепное место, и мы уже готовились перебраться туда, когда заметили, что лед между нами и берегом разводит и уже образовалась широкая полынья. Нам очень хотелось, чтобы лед развело, но вовсе не со стороны земли. Теперь надо было во что бы то ни стало перебраться опять на береговой припай, чтобы нас не унесло в море вместе с плавучим льдом. Однако ветер все свежел, достигал силы шторма, и было более чем сомнительно, чтобы нам удалось выгрести против него даже и на таком небольшом расстоянии.

Сама полынья, впрочем, быстро расширялась. Мы все-таки сочли необходимым попытаться найти переправу и отправились вдоль полыньи на восток, надеясь отыскать более защищенное от ветра место, где легче было бы спустить на воду каяки. Дойдя до намеченного пункта, мы, однако, увидели, что и тут положение не лучше и при спуске каяки почти неминуемо зальет.

Ветер сильными шквалами проносился по морю, оно стонало, и хлопья пены разлетались далеко по льду. Оставалось одно: дождаться более благоприятной погоды, а пока что разбить лагерь. Но для этого мы более чем когда-либо нуждались опять-таки в прикрытии, чтобы палатку не унесло ветром.