Все или ничего - Джудит Крэнц

– Но, Кейси, дорогой, я...

– Джез, ты помнишь тот вечер, когда вслух мечтала о новом городе, когда мы нашли Трех Стражей? Эта твоя идея настолько захватила меня – как ничто другое! Я имею деньги в десятках крупных дел, но это – единственное, куда бы я лично действительно хотел вложить капитал! Послушай, Джез, не подумай, что я готов сделать это из одной любви к тебе. Ни один бизнесмен не поставит на карту столько денег и не пожертвует своим временем ради проекта, в будущем которого он не вполне уверен.

– И у вас с отцом есть такие деньги, чтобы выкупить треть участка?

– Ну, с небольшим участием еще одного парня – в общем, да.

– Я и не знала... то есть ты никогда не говорил... ты настолько богат?

– В некотором смысле – да. У нас неплохие прибыли.

– А что, если бы тебе не нужно было ни от кого откупаться? Что, если бы ты просто мог пойти и построить новый город, не платя за землю?

– Лучшего помещения капитала нельзя было бы и желать. Чем меньше занимаешь... Но зачем мучить себя несбыточными предположениями?

– Ну... – Глаза Джез сверкнули озорством. – Ну...

– Ну? Никогда ты не говорила этого слова таким тоном... как курица размером со слона, несущая золотые яйца... – Он с сомнением посмотрел на ее торжествующее лицо.

– Я сегодня очень мило поболтала с Вэл и Фернандой. Они ничего не будут продавать. Они тоже хотят строить новый город!

– Повтори, что ты сказала!

– Ты и так слышал.

– Но как... Как тебе удалось?

– Это довольно сложно. Я объяснила им все получше. Получилось что-то вроде: «Давайте-ка, ребята, устроим им представление!»

– Ты ведьма!

– Не такое уж плохое слово, – сказала Джез, в восторге от себя самой.

– А что ты сказала, кода они спросили о финансовых партнерах в совместных предприятиях, о строительстве тридцатипятимильного трубопровода от Йорба-Линда для водоснабжения, о соотношении между конторскими зданиями и отдельно стоящими промышленными сооружениями, о внутренней системе транспорта?

– Это все детали, – сказала Джез беззаботно, отмахиваясь от его вопросов. – Мы обсуждали главное, а не детали.

– Да из вас троих никто ни черта не смыслит в градостроительстве!

– Конечно, – величественным тоном ответила Джез. – Идея в какой-то степени моя, но это вовсе не означает, что я собираюсь вдаваться в проблемы кубических метров канализации. Для инфраструктуры – я правильно употребляю это слово? – существуют мужчины. Вы в этом сильны. Не то что женщины не сумели бы, если б захотели, но у некоторых из нас есть более интересные занятия. На самом деле я, кажется, дала Вэл и Фернанде понять, что ответственным за инфраструктуру будешь ты.

– Что ты имеешь в виду – «на самом деле»? Ты им так и сказала?

– Мне пришлось заверить их, что они будут в твоих надежных руках.

– Минуточку, Джез. Ведь ты сказала им об этом до того, как я сообщил тебе, что не стану покупать большого ранчо.

– Считай, что я выдала желаемое за действительное, – сказала она жалобно, но почтительно. Господи, подумала она, у Кейси опасная манера цепляться к словам. Надо будет об этом помнить.

– Это просто мошенничество!

– В конечном счете – нет! – возмущенно воскликнула Джез.

– А потом ты бы отговорила меня от покупки ранчо и убедила остаться здесь, – произнес он задумчиво, не замечая ее слов.

– Ну, я бы попыталась, ведь, в конце концов, моя собственная работа в основном здесь, а не в Монтане или Техасе – или где там еще есть большие ранчо. Но если бы ты все же был настроен покупать большое ранчо, конечно, я бы поехала с тобой, слегка бы побрыкалась и поскандалила, но никогда бы не отпустила тебя одного. Фотографом я могу работать где угодно. Для этого и существуют самолеты.

– Гм-м.

Кейси взвешивал все, что он знал о Джез – об этом стойком, хитром, непростом, целеустремленном, земном, похожем на газель, властном, озадачивающе самоуверенном и ненадежном создании, которое он завоевал, когда уже совсем было потерял всякую надежду.

– Ты не веришь, что я поехала бы с тобой на край света?

– Как ни странно – верю.

– Как Марлен Дитрих, – мечтательно пробормотала Джез, ряд за рядом расстегивая крошечные потайные крючки, с которыми ни за что не совладали бы большие пальцы Кейси.

– Дитрих?

– В «Марокко», когда она уходит от десятка обожающих ее – несмотря на ее скверный характер – мужчин, уходит к Гарри Куперу. Он марширует с Иностранным легионом, а она сбрасывает туфли на каблуках и идет за ним босиком по горячему песку... ну, ты знаешь.

– И каждый раз, когда я вижу эти кадры, мне приходится смахивать слезинку, – признался Кейси, – только никому не говори.

Джез издала счастливый вздох.

– Как это чудесно, что ты такой же дурак, как и я, – сказала она.

Глаза ее слипались. Вдруг Кейси вышел из комнаты. Он быстро вернулся с кипой одеял и бросил их на пол перед камином.

– А сейчас, – скомандовал он, – быстро раздевайся! Когда на тебе не будет ничего, завернись в одно из этих одеял, сиди здесь и жди, не двигайся, и не жалуйся, и не возражай.

– Слушаюсь, сэр!

– Я вспомнил про этот чили. Я хочу есть, в конце концов. И я иду на кухню, чтобы положить себе полную тарелку, которую я намерен принести сюда и есть здесь, а если произойдет что-нибудь непредвиденное, то пострадает только старое одеяло. Я понятно говорю?

– Так точно, сэр. Пожалуйста, сэр, не могли бы вы дать и мне немножко чили? – жалобно спросила Джез.

Нет, решительно она не могла бы выйти замуж за человека неромантического склада. Не напомнить ли Кейси, что надо проверить, не остыл ли чили, подумала она, но решила не делать этого. Он ведь велел не возражать. И она чувствовала, что именно это он и имел в виду.