Из Парижа в Бразилию по суше - Луи Буссенар

— В более негостеприимном, чем вы могли себе представить, сэр Колин! Я рассчитывал встретить здесь людей более или менее цивилизованных, а очутился среди дикарей.

— Надеюсь, вам оказывали все же должное внимание, на которое вы вправе рассчитывать как английский подданный и представитель ее величества королевы Великобритании?

— Несомненно… Однако… я был бы рад услышать, как рычат ваши пушки, и увидеть на берегу ваших моряков.

— Объясните, пожалуйста, что вы имеете в виду, — произнес ровным тоном капитан, однако в глубине его голубых глаз сверкнули молнии.

— Я был бы вам очень обязан, если бы, прежде чем представить вам полный отчет, смог ознакомить вас с одной из бумаг, полученных мною шесть дней назад от славного юноши, поднявшегося вместе со мной на борт вашего судна.

— Хорошо, соблаговолите дать мне ее. Командир «Шотландии», хотя и ничем не выказал охвативших его чувств, испытал при чтении письма, подписанного государственным секретарем, глубокое волнение: подобные документы бывают крайне редки и посему приобретают особо большую значимость в глазах людей избранных, коим они адресованы.

— И этот джентльмен, — спросил сэр Колин Кэмпбелл, чьи бледные скулы слегка покраснели, — просит английского вмешательства, не так ли?

— Да, командир. Находясь в отчаянном положении, как и его товарищ, он надеется на нашу помощь.

— Ну что же, мистер Говит, через три часа они будут на свободе, если даже мне потребуется для этого сжечь город и погрести всех его жителей под обломками зданий!.. Черт подери, мне давно уже хочется преподать урок этим пустословам, которые за полгода прожужжали мне уши своей похвальбой и ложью. Я буду тем более счастлив ударить по перуанцам, что нам надо свести с ними старые счеты: они — наши должники еще с тысяча восемьсот шестьдесят шестого года…[643] А теперь, поскольку время не терпит, а береговая охрана как будто не торопится проверить мою документацию, я немедленно приступаю к подготовке к военным действиям. Если выдастся свободное время, вы сможете рассказать мне о чудовищном злоключении, выпавшем на долю того джентльмена… Лейтенант, выставьте знаки оповещения о наших далеко не мирных намерениях!.. Подайте сигнал боевой тревоги!.. Канониры[644] — по местам!.. Сорок морских пехотинцев — к высадке!.. На каждого — по двести патронов!

— Но, командир, это же самое настоящее развязывание войны, без предварительного объявления ее!

— Вы сами отнесете в город и вручите перуанским властям уведомление о возможности объявления им войны. Затем возвращайтесь в консульство, и, как только вы опустите ваш флаг, я открою огонь.

— Ол раит!

— А теперь рассказывайте, что там приключилось с тем беднягой.

Беседа длилась пять-шесть минут.

На судне между тем царило оживление, всегда предшествующее бою, и спустя короткое время корабль был приведен в состояние боевой готовности.

Сэр Колин Кэмпбелл спустился к себе в каюту, где оставался с четверть часа. Когда же он снова поднялся на палубу, в руке у него было только что составленное послание, тотчас переданное им на предмет прочтения мистеру Говиту.

Это был документ ультимативного содержания:

«Я, нижеподписавшийся, командир корвета „Шотландия“, принадлежащего ее величеству королеве Великобритании и Ирландии, императрице Индии, уведомляю через консула ее величества королевы перуанские власти в Трухилъо (Перу) о следующем:

Если месье граф де Клене и Жак Арно, беспричинно арестованные вышеназванными перуанскими властями, не будут доставлены на борт моего корабля в течение ближайших трех часов, то есть до пяти часов по хронометру[645] корвета, то я, под чьим покровительством находятся подданные ее величества королевы Великобритании и кто призван защищать международные права представителей цивилизованных наций, предприму все меры для освобождения вышепоименованных господ, даже если мне придется применить для этого силу. Сия акция будет проведена мною без требований возмещения ущерба и выплаты репараций[646] потерпевшей стороной.

Писано на борту корвета «Шотландия» 16 ноября 1879года.

Командир корвета сэр Колин КЭМПБЕЛЛ».

— А теперь, дорогой мой Говит, дело за вами. Мои люди под командованием второго лейтенанта будут сопровождать вас. Слуга французских джентльменов покажет вам, где находится тюрьма — на тот случай, если власти не решат вопрос миром. Идите же, вам дается карт-бланш[647].

Морские пехотинцы, в восторге от этой вылазки, предоставлявшей, как им казалось, возможность поучаствовать в потасовке, бодро шагали вперед. Консулу не потребовалось много времени на то, чтобы заглянуть в свое учреждение и натянуть на себя форму, и через полтора часа после того, как он покинул корабль, англичане подошли к окраине Трухильо.

Бравая группа людей в нарядном обмундировании, шествовавшая по улицам города с воинственным видом, несмотря на свою малочисленность, произвела на прохожих сильное впечатление, повергая их в страх.

Узнав, что выдачи арестованных требовали англичане, прибывшие на военном корабле, отцы города, охваченные паникой, исчезли один за другим, так что найти их не представлялось возможным, и консул, тщетно пытавшийся собрать военачальников, дабы довести до их сведения ультиматум сэра Кэмпбелла, вынужден был ограничиться обществом начальника полиции, который, по всеобщему мнению, был не последняя спица в колеснице.

Сей же служилый, личность ловкая и изворотливая, сославшись на то, что он не полномочен решать такие дела, попросил на раздумье полчаса, дабы выиграть время.

Мистер Говит великодушно предоставил ему десять минут, остававшиеся до пяти часов.

— Десять минут!.. Ну что ж, десять так десять! — коротко сказал полицейский и исчез из здания городского управления, где застал его представитель Англии.

Эстебан, у которого все это время были ушки на макушке, увидел, что коварный перуанец направился в сторону тюрьмы.

— Господин, — обратился он к консулу, — этот человек что-то замыслил, как бы не причинил он зла моим хозяевам.

— Ваши опасения не лишены основания: у этого негодяя — лицо злодея. Однако кто мешает и нам пойти к тюрьме? Что вы скажете на это, лейтенант?

— Полностью разделяю ваше мнение! — ответил офицер.

Когда отряд морских пехотинцев подошел к массивным воротам мрачного здания, на городских часах пробило пять.

Лейтенант с силой постучал в ворота рукоятью сабли, но тщетно.

— Бесполезно, — сделал он вывод. — Их нам не откроют!