КСВ - Светлана Григорьева

   Я же физически замерзала. Без него. Горячий чай и попытка принять решение, что же мне теперь делать дальше не помогли унять мою дрожь. Я приняла душ, но он мало помог согреть мою душу, выморозившую все внутри меня, лишь потому, что его не было рядом. Я не знала, чем мне занять себя, чтобы перестать думать о своей боли. Потому я оделась, накинула шубку и отправилась к нему.

   Уже на пороге я столкнулась с Гошкой. Видимо он пришел сделать очередную попытку поговорить со мной, но оценив мои облик, ни слова не говоря, отошел в сторону.

   Я направилась домой к Нему, почти на сто процентов уверенная, что Он там. Меня вела моя черная дыра, потому как с каждым шагом боль от ее наличия только усиливалась.

   По дороге меня нагнал звонок мобильного телефона. Аня.

   -Привет, - вяло отозвалась я.

   -Том, если ты идешь к нему чтобы в очередной раз причинить боль, не делай этого, пожалуйста, - сходу начала она. - Ты мне нравишься. Ты для меня почти как сестра, но он мой брат. И его я люблю больше. Не надо! Не мучай его. Ему и так плохо.

   -Гоша предатель, - констатировала я.

   -Он беспокоится. За тебя!

   -Я перезвоню, - бросила я и тут же выключила телефон.

   Перед его дверью я замерла, внезапно осознав, что я не знаю, что ему сказать. Мне просто нужно было увидеть его. Вдохнуть его аромат. Убедиться что с ним все в порядке. Слов не было. Я потянулась к звонку, хотя чуть не до крови всю дорогу сюда сжимала в руке ключи с забавным брелком в виде спящего льва. Рука замерла на полпути, потому как дверь распахнулась и я утонула в его глазах.

   Он глянул на меня своими черными омутами и молчаливо посторонившись, впустил в квартиру. Я автоматически сняла сапожки и прошла в гостиную, замерев как памятник самой себе на ее середине. Сердце гулко охнуло в груди, и я в очередной раз сжала руки в кулак в кармане шубки, в которую по-прежнему куталась от зимнего ветра, бушевавшего у меня внутри, тем не менее, прекрасно понимая, что она не в состоянии согреть меня. Подняв взгляд, я посмотрела на него, избегая смотреть в глаза. Они резали как нож своей пустотой и потусторонней глубиной. И я внезапно отдала себе отчет в том, что именно в тот момент он впервые выглядел на свой возраст.

   Он стоял напротив в своей излюбленной позе - засунув руки в карманы брюк, но помимо глаз еще кое-что изменилось в его облике. Что-то неуловимо незнакомое появилось в нем. Он, воплощение самой элегантности и стиля, и тут у него появилась эта немаркая, но все же небрежность, с долей рассеянности и неряшливости. Отросшие до плеч волосы, слегка вьющиеся на концах, только усиливали этот эффект. И я впервые видела его небритым. Легкая щетина шла ему невероятно, но на моей памяти это было впервые, когда его лицо не сияло первозданной чистотой и шелковистостью.

   -Привет, - каркнула я. Молчание было невыносимо. Он никак не отреагировал, только глаза стали еще глубже и темнее. - Я хотела поговорить.

   -О чем? - наконец печально спросил он.

   -Не знаю, - честно ответила я. - Мне плохо.

   -Это нормально, - ответил он. - Это моя боль. Ты чувствуешь ее. Прости, я не знаю, как изменить это.

   Он закрыл глаза. Сердце болело так, что в пору вызывать бригаду реанимации. Каждый вздох давался с неимоверным трудом.

   -Зачем..., - я прервала себя на полуслове. Это не то. Слова сейчас только ранят. Мы уже достаточно влили этого яда в собственные души. Важно другое - настоящее, то самое что необходимо сейчас как воздух, что не облечь в красивую форму звуков.

   - Ты еще любишь меня?

   Он открыл глаза и в них промелькнул луч тепла, как воспоминание о былом солнце, сиявшем в них совсем недавно.

   -Докажи! - с силой сказала я и резко расстегнув шубку, опустила руки. Она соскользнула на пол, а следом за ней я сбросила и платье. То самое, что я купила на свой день рождения и которое одела сейчас, совершенно не думая о том, что я делаю и зачем. Если уж начинать сначала, то начинать с рая. А какой же рай без Евы?

   -О, боже, - очнувшись, выдохнул он и, сделав два неверных шага, упал передо мной на колени. Его руки скользнули по коже моих бедер, а губы прижались к животу. Меня пробила дрожь, а низ живота немедленно заполнила приятная тяжесть. Сердце подскочило вверх, ломая ледяную броню и замерев в районе горла, перекрыло доступ кислорода к легким. Горло судорожно сжалось, но слезы итак уже водопадом струились у меня по щекам, капая ему на плечи и волосы. Я непроизвольно зарылась в них ладонями.

   -Я не могу без тебя. Ты моя жизнь. Я умираю без тебя. Прости меня, - его дыхание опалило кожу моего живота и груди, в то время как я сквозь пелену слез пыталась рассмотреть черты его лица. Слов не было, за них все сказали чувства.

   Горячими губами, пройдясь от низа моего живота до шеи, он, более не говоря ни слова, подхватил меня на руки, отнес в спальню и уложил на кровать. Она, как лучший друг немедленно напомнила мне, что я теряла, отказываясь от НЕГО. Прохлада простыней, аромат его кожи, его обжигающее дыхание и сила с которой он сжимал мои руки над головой - это все сводило с ума и плавило мое сердце. Холод уходил, уступая место огню.

   Он был резок, даже груб, но я не возражала. Я чувствовала каждой клеточкой, что это сейчас самое главное - дать ему возможность утолить свою жажду. Его поцелуи стали неотличимы от укусов, запястья, что он так и не выпустил из своей хватки, ныли и скорее всего завтра будут отливать синевой, но я была счастлива. Счастлива? Да! Именно сейчас, когда он пил мою душу своими поцелуями, когда отчаянно ощупывал каждый уголок моего тела своими руками, как бы проверяя, вся ли я здесь и все ли это способно отозваться на его прикосновения и ласку. И я отзывалась. Всем телом и душой.

   Но это было ничто, по сравнению с тем моментом, когда он вошел в меня. Резко, почти болезненно, но так... правильно. Я видела, что сейчас он не в состоянии контролировать себя и позволила ему самому выбирать ритм. Он не переставая целовал мои губы, щеки, глаза, шею, плечи, волосы. Это было как пытка, сладкая и невообразимо прекрасная. Тело болело, но душа пела от счастья, когда он, наконец, выпустил меня из своих объятий и как будто в оправдание своей почти яростной атаки начал покрывать все мое тело своими легкими, почти невесомыми поцелуями.

   И я поняла самую главную истину, которая так и просилась на свет божий и не давала дышать в дни нашей разлуки. Обман, боль, недоверие, страх - все сейчас было смыто одним всеобъемлющим чувством, способным стереть мою память и найти в себе силы принять его таким, каков он на самом деле - самоуверенный, но бесконечно одинокий демон. Слова жгли сердце. Они выросли там из крохотного зернышка, впитавшего подобно ростку дерева его ласку и тепло, и сейчас грозили порвать хрупкую оболочку моего моторчика, оставив после себя лишь бренные останки, не произнеси я сейчас самую главную истину, о которой буквально кричала моя душа, но я так долго не хотела слышать ее. Это была не только его боль. Она была у нас одна на двоих, такая общая и такая разная, у каждого своя. Но все покровы были сдернуты мгновения назад его страстью, его огнем, его желанием. Он выжег собою мою боль, позволив взглянуть в лицо правде, которую я так яростно отвергала все это время.