Ванечка и цветы чертополоха - Наталия Лазарева

— Ладно. Предположим, мальчик донашивает дома свою детскую маечку. А вот что делать со штанишками? — С этими словами Танечка протянула домашние брюки.

По итогу они доходили только до середины голени и забавно отвисали на пятой точке. Так что девчонки позабавились ещё разок.

— Лена, — покричала в коридор Танечка, — иди любуйся!

Нагрянула ассистентка режиссёра и замерла на пороге. Сначала ярко красный от помады рот приоткрылся. А когда она достаточно напиталась увиденным, прыснула со смеху. Палашов тоже рассмеялся, глядя на такую бурную реакцию. Когда они отсмеялись, а с ними хохотали и остальные девчонки, Елена строго сказала:

— Танечка, кто из нас костюмер?

Она наклонилась, и сама подвернула штанину брючек до колена.

— Ничего страшного. Пусть будут шорты.

Всё ещё хихикающая костюмер занялась второй штаниной.

Следующим номером Палашов попал в руки Розочки. Та растрепала его причёску, разбила на отдельные пряди и сваляла их в отдельные завитки. На лоб тоже сбросила несколько колечек.

— Идём пробоваться, — Елена бесцеремонно схватила его за предплечье и потащила за собой в коридор.

Когда Виталий включил камеру и нацелил её на Палашова, Елена сделала влюблённые глаза и приблизилась к нему. Глаза у неё были яркие, голубые, тонко подведённые карандашом. Видимо, она задумала снять его реакцию. Но он отлично понимал, что это притворство, игра. Две тёплые ладони легли на грудь, в которой под майкой и грудной клеткой отстукивало сердце. Она подняла выше подбородок и зашептала возле его губ:

— Палашов, позвони Комиссарову. Пусть придёт праздновать с нами!

По его губам скользнула загадочная улыбка. Голос ласково прошелестел:

— Прямо сейчас или после съёмки?

— После съёмки. Только не затягивай, а то он не успеет.

— Договорились, — ласково произнёс он.

— Стоп, — опять громко скомандовала Елена. — Снято!

Девушка стремительно его покинула. Виталик показал ей запись, на которую она взирала критично, выгнув рыжую бровь. Новоявленный актёр эпизода ждал вердикта.

— Палашов, — воскликнула ассистентка режиссёра во всеуслышание, — камера любит тебя!

— Это неудивительно. У меня богатый опыт охмурения камер. Вот и эта поддалась! — сострил Евгений.

— Виталь, не стирай, — весело попросила она. — Я заберу на память.

— Ладно, — усмехнулся Виталий.

— Не лыбься. Снимем сюда ещё празднование. Я собираюсь напиться и буянить.

Мужчины поддержали улыбками это намерение.

— Хочешь воспользоваться отсутствием Самого? — усмехнулся Виталий.

— Сам — не препятствие для меня в Новый год. Видишь, какой подарок мне приготовил? Взял и смылся на другую вечеринку. А ты, Ленка, и снимай сама, и празднуй без меня! Вот ты, Женя, как считаешь? Порядочно это с его стороны?

— Нет. Но он тебе раскрыл перспективы.

— Ладно, мальчики, давайте использовать случай.

Работа вовсю закипела. Из комнаты вызвали актёра, Егора, исполнителя главной роли. Ему-то и открывал дверь сосед по коммуналке, провожая к другому герою. Второй, задействованный в съёмках здесь актёр уехал вместе с режиссёром. Как обещала Елена, снимали Палашова в профиль и со спины. Всё было по-серьёзному, с чёткими инструкциями актёрам и оператору, с репетицией, с щелчком хлопушки и зачитыванием наименования кадра и дубля, с корректировкой освещения. В общем, девчонке нельзя было отказать в профессионализме. Сняли два дубля, и, как заместитель режиссёра, Елена была удовлетворена и решила больше не тратить плёнку на ерунду. Беседу героев отснял ещё Сам, поэтому работа на квартире была завершена. Все участники съёмочного процесса получили задание подготовить реквизит и аппаратуру к вывозу.

Евгений с облегчением облачился в привычную одежду: носить маечки у него было не в чести. Но и выдавать, что чувствует себя несколько по-дурацки, он не собирался. Елену надо было выручать, ведь и она ему помогала, так вовремя появившись в его жизни, и он задвинул все другие соображения и принципы, которыми вполне можно было поступиться ради хорошего человека и отчаянного профессионала. Возможно, когда-нибудь ему придётся участвовать в шумном процессе, придут журналисты и наставят на него свои камеры, а у него уже есть опыт и знание, что съёмочные камеры его тоже любят.

Он вышел на лестницу и набрал Комиссарову.

— Слушай, Володя, — перешёл сразу к делу, как только услышал голос товарища, Палашов, — приезжай к нам на Таганку. Мы собрались съёмочной группой отметить Новый год. Тут с нами Елена. И она, кажется, помнит, как тебя зовут.

— Здорóво, Женёк! Через сколько нужно быть? — деловито поинтересовался Комиссаров. — Это Елена меня пригласила?

— Я тебя приглашаю. Этого мало?

Если бы Елена хотела открыто пригласить Владимира, она бы это сделала сама: у неё был его номер.

— Если ты не явишься до полуночи, Елена превратится в жабу. Она собралась буянить. Ты же не хочешь увидеть её буйной? Захвати какую-нибудь закуску. Я не уверен, что здесь есть что-нибудь съедобное, кроме моих мандаринов.

— Буянить, говоришь? Улёт! Давай адрес. Не будем терять время. Улажу несколько дел, и я — у вас.

Когда закончили сборы и уложили технику и реквизит в машины, как раз нагрянул Комиссаров с двумя пакетами. Он притащился на тёмно-зелёной «Киа Спортейдж». Видимо, торопился и готов был бросить автомобиль где придётся.

Палашов вышел на улицу покурить, встретил его с сигаретой во рту, и один пакет тут же перекочевал к нему. Они поздоровались и поднялись в квартиру. Компания расположилась в самой просторной комнате. Там поставили стол, застелили жёлтой одноразовой скатертью. Шампанское задумали пить из пластиковых стаканчиков, шуршание которых заменяло звон стекла. Бросив пальто в другой комнате, мужчины вошли и первым делом увидели батарею бутылок на столе и раскрытый спущенный пакет с мандаринами.

— Позвольте представить моего товарища, — обратился Евгений к притихшей компании. — Владимир. Володя, это Татьяна, Роза, Нина и Елена. Виталий, Алексей, Николай, Егор, Артём, Александр.

Комиссаров поздоровался с каждым парнем за руку, как только поставил пакет на свободный стул, и удивился, когда к нему потянулась ещё одна рука. Эта рука с французским маникюром пастельных тонов выглядела нежно и неброско по сравнению с её владелицей. А ещё запястье охватывала ниточка мелких деревянных бус. Девушки успели принарядиться, но Елена, тянувшая ему руку, выделялась ярким рыже-бирюзовым