Русская весна - Норман Спинрад

Они еще раз пересекли терминатор, прошли над ночной стороной, снова вернулись в пространство, залитое солнцем, и Джерри вдруг увидел вспышку – блеснуло солнечное зеркало – отсюда оно казалось крошечным, нарисованным на сияющей поверхности. Рядом – красное круглое пятно, сигнал: "Мы здесь!"

Луноград. Первое человеческое поселение в другом мире.

Не важно, что знак был красного цвета и там были русские. Это были земляне, они жили – жили! – на другой планете, остальное не имело значения. Люди, земляне, идущие по водам – так же, как и он.

– Господин Рид, руку на управление, – сказал пилот. – Компьютер сделает остальное.

Рукоять управления странно холодила ладонь Джерри и казалась стеклянной.

– Приготовились, – сказал капитан. Корабль мчался к границе ночи.

– Пошел!

Они влетели в темноту, вспыхнули звезды, и Джерри потянул рукоять на себя и услышал, что включился главный двигатель. Но тяжесть и боль словно достались кому-то другому. Он управлял могучей ракетой, ему подчинялась ее мощь, он вел свой космический корабль вокруг другого мира.

– Десять секунд…

Рукоятка управления была как большая холодная ваза с шоколадным мороженым – в детской руке…

И он вспомнил: "Ты еще слишком мал, чтобы осознать увиденное нынешней ночью, но уже достаточно вырос, чтобы осознать целую пинту мороженого"…

– Двадцать секунд…

Стремительно несется перед камерой посадочного модуля жемчужно-серый лунный ландшафт… Через оболочку слышен свист тормозных ракет… И голос: «Игл» совершил посадку…"

– Двадцать пять…

Неуклюжая фигура медленно спускается по лесенке…

– Двигатель отключить!

Нога коснулась серой пемзы, и судьба человека разумного как вида изменилась навсегда.

Джерри поставил ручку в нейтрал, расслабился и поплыл вверх, в звездный мрак, и в конце сужающегося черного туннеля увидел сверкающий голубой шар. Земля глядела на него из прекрасного далека, откуда он пришел, глядела из будущего, куда ему дороги нет.

Но он дожил до этой минуты.

«Этот… э-э… маленький шажок одного человека… э-э… гигантский скачок человечества».

– Господин Рид, будьте добры!..

Пелена вновь застлала глаза Джерри, черные волны захлестывали его, но голубая сфера сияла впереди, и во рту оставался восхитительный вкус шоколада.

– Господин Рид, скажите людям мира, каковы ваши чувства сейчас, на что они похожи? Когда вы облетели Луну?

– Это как самая большая в мире ваза шоколадного мороженого, – отчетливо сказал в микрофон Джерри. Вздохнул и позволил поднять себя и унести.

Какое зрелище! Кто мог его предвидеть в последние черные недели? Но это произошло: советский самолет на посадочной полосе Сан-Франциско, он доставил домой умирающего американского героя!

Сейчас самолет подруливает к терминалу, вращаются винты вертолета "скорой помощи". Сообщают, что в последние часы состояние Джерри Рида еще ухудшилось. Запланированная пресс-конференция отменена, прямо с самолета его доставят в больницу и поместят в реанимацию.

Я предчувствую, дамы и господа, что мир надолго запомнит эти кадры. Я предчувствую, это будет подобно первым съемкам атомного гриба или кадрам земного восхода, снятым с поверхности Луны. Мы показали вам, как на американскую землю сел самолет Аэрофлота – первый за жизнь целого поколения. Запомните этот миг, отделяющий мир прошлого от мира обновленного!

Перегрузки на обратном маршруте с Луны едва не убили Джерри. После часа переговоров между Вашингтоном и Москвой советскому "Конкордски" позволили сесть в Сан-Франциско.

Это был торжественный, страшный, с ума сводящий момент: приветствия, огни, камеры, камеры, пепельное лицо отца – его на носилках вынесли из самолета и бегом отвезли на каталке к вертолету – сквозь толпу репортеров, совавших ему в лицо микрофоны… Слишком много было всего, и встреча прошла так быстро, что Бобби не успел ничего почувствовать. Теперь же, оставшись на последней вахте в больничной палате Пало-Альто, он почти жалел, что журналисты не проникли сюда, размахивая микрофонами, юпитерами и камерами.

Все лучше, чем это мертвое спокойствие.

Франя стояла за его спиной молча, с остекленелыми глазами. Возле кровати сидела мать; она не плакала – давно выплакала все слезы. По другую сторону выжидательно смотрел на мониторы доктор Бертон – белобрысый стервятник в зеленом медицинском халате… Сара стояла поодаль, не зная, что делать.

Дыхание отца было почти не слышным, и Бобби пытался уверить себя, что ему уже не больно, что он уходит во сне – в вечный сон. На обратном пути с Луны отец выходил из транса только трижды, но, по словам Франи, сознание к нему не возвращалось, он бормотал какую-то бессмыслицу.

– Но его лицо, – рассказывала Франя, – ты не поверишь, я никогда не видела у него такого счастливого лица.

Отец был на грани смерти, когда его доставили в "Бессмертие", но отчаянные усилия медиков третий день держали его у последней черты.

– Эх, приступить бы к делу сейчас! – с досадой восклицал Бертон. – Из-за дурацкого законодательства мы обязаны дожидаться клинической смерти!

И вот началась последняя вахта – мучительная, бесконечная, и Бобби стоял над отцом, желая, чтобы все кончилось, чтобы отец умер.

– Соня…

Глаза отца были закрыты, но судорожно двигались под веками, как у человека во сне; губы чуть шевелились; он что-то шептал.

– Я здесь, Джерри, – вскрикнула мать, сжимая его руку. Глаза медленно открылись, осмотрели комнату и бессильно закрылись.

– Я это сделал, – прошептал Джерри.

Бобби взглянул на Бертона, тот кивнул и вышел. Бобби взял Франю за руку, и они опустились на колени у кровати.

– Да, папочка, – нежно сказал Бобби, – уж теперь ты законный гражданин космоса.

Отец снова открыл глаза и посмотрел прямо на него. В последний раз, понял Бобби.

– Все в порядке, Боб, – произнес Джерри, словно прочитав его мысли. – Это не конец. Это конец начала…

Франя разрыдалась. Бобби обнял ее.

Отец улыбнулся.

– Вы идите, дети, – сказал он. – Нам с мамой надо поговорить. Заботьтесь друг о друге. Я запомню вас такими, какие вы сейчас.

– Папа!..

– Пойдем, сестренка, пойдем, – сказал Бобби.

– Соня… У меня к тебе большая просьба, – прошептал Джерри. Его голос слабел с каждым словом, глаза опять закрылись.