Сага о копье: Омнибус. Том III - Барбара Сигел

Она проспала всю Войну Копья, Лето Пламени, Войну Хаоса, Похищение Мира, появление драконов-владык, которые понятия не имели о ее существовании. Она спала бы так и дальше, если бы чудовищный крик не вырвал Мидори из сна и не заставил ее открыть глаза впервые за несколько столетий.

Это был предсмертный крик Такхизис.

Мидори никогда не задумывалась о Темной Королеве. Некоторые из морских драконов принимали участие в войнах Такхизис. Мидори не было в их числе. Она ценила собственную жизнь и не видела нужды рисковать ею из-за чего бы то ни было. Правит ли Такхизис миром, не правит — Мидори это было все равно. Но сейчас, словно ребенок, давно уехавший из дому, но все-таки согреваемый мыслью, что мама осталась и всегда будет на месте, если в ней возникнет нужда, Мидори прочувствовала утрату и даже немного испугалась.

Если столь ужасная судьба постигла Бога, значит, никто, и даже дракон, не может считать себя в безопасности.

Во второй раз за жизнь Мидори покинула свою берлогу и отправилась выяснять, в чем дело. Она медленно и тяжело плыла по морю, ей было трудно не по причине возраста, а из-за веса громадного панциря у нее на спине. Если у сухопутных драконов были на спинах наросты и крылья, способные поднять их в воздух, то у морских имелись огромные панцири, похожие на черепашьи, а на лапах вместо когтей были перепонки. Панцирь служил для защиты. Мидори могла втянуть в него голову и лапы для большей безопасности, что она и делала, когда спала. И за столетия сна ее панцирь оброс кораллами и ракушками, поэтому, чтобы поплыть, ей пришлось поднять и потащить на себе целый коралловый риф.

Решив, что это последнее бедствие может быть каким-то образом связано с и старом и новым Катаклизмом, Мидори вернулась в Кровавое море, где и натолкнулась на Нуитари, поспешно возводящего какую-то разрушенную, прогнившую башню. Бог был встревожен и не слишком обрадован появлением морской драконицы, поскольку понятия не имел о подобном соседстве и опасался, что от него будут одни неприятности.

Но, тем не менее, Нуитари был почтителен с Мидори, рассказал ей обо всем — об эрдах, о Хаосе, о Похищении Мира, о драконах-союзниках, о тотемах, о проходящих сквозь время кендерах, о девушке по имени Мина, о Войне Душ, о смерти одного Бога и добровольном изгнании другого.

Мидори слушала, и страхи ее росли. Мир, где даже Боги могут умереть, был явно гораздо более опасным местом, чем ей казалось. Она задумалась об этом, гадая, как же ей снова погрузиться в сон на столетие-другое, когда совершенно неожиданно Нуитари сделал ей предложение. Ему нужен был стражник для неких ценных вещей, которые он нашел на морском дне. Эта работа ее, если она захочет.

Мидори не любила Нуитари, Она считала его капризным неблагодарным сыном, недостойным той матери, которая дала ему жизнь. Она не особенно хотела работать на него, но и мысль о возвращении в свою одинокую пещеру ее тоже не радовала. Ей предлагают охранять вещи. Кроме того, если ей надоест и если Бог будет слишком сильно докучать, она всегда сможет уйти. Мидори согласилась перебраться к Нуитари, в только что восстановленную Башню, чтобы охранять его коллекцию ценных священных артефактов.

Нуитари заверил ее, что, поскольку Башня расположена глубоко на дне Кровавого моря, очень сомнительно, чтобы кто-нибудь из смертных потревожил драконицу. Единственный, кто к ней приходил, — Каэле, эльф-полукровка. Он являлся каждый раз, когда ему требовалась капля-другая ее крови.

Мидори могла бы ему отказать, но Каэле был так обходителен, так льстил ей и при этом так очевидно боялся ее, что эти визиты, как она осознала, доставляли ей удовольствие. Она выходила к нему и некоторое время играла с ним, достаточно долго, доводя до крайней точки унижения, а затем, ворча, выполняла его просьбу, щелкая на него челюстями, пока он брал у нее кровь, поскольку ее радовало, как он в панике отпрыгивает от нее.

Больше никто не смущал сон драконицы и ее размышления. Нуитари выстроил жилище специально для нее — громадный стеклянный шар, наполненный морской водой, установленный на самом нижнем ярусе Башни. Внутри чудовищной сферы драконица могла плавать в свое удовольствие, входить и выходить когда пожелает, проплывая через магический портал, размещенный в хрустальной стене.

А посреди шара стоял Дом Святотатства, не совсем дом, скорее небольшой замок, в котором хранились артефакты. Любой смертный, желающий добраться до них, должен был не только уметь плавать, но и отыскать способ избежать встречи с морской драконицей и прочими обитателями глубин. Мидори позаботилась о собственном удобстве, поэтому в шар были допущены только создания спокойные и державшиеся сами по себе, например, медузы и скаты. Акулы были глупыми и суетливыми, но из них получалась отличная закуска, и еще они забавляли Мидори, сражаясь с ее гигантскими осьминогами. Морские ежи, с их безостановочной болтовней, были запрещены.

Что ни говори, а приятный способ провести закатные годы жизни.

Мидори дремала, наполовину втянув голову в панцирь, убаюканная спокойным, размеренным движением медуз, когда услышала вдруг, что дверь, ведущая в комнату, открылась. Кто-то вошел.

Подумав, что это снова полуэльф, желающий получить еще крови, Мидори решила на этот раз отказать ему. Она уже хотела посоветовать Каэле пустить кровь самому себе или даже помочь, ему в этом деле, когда внезапно поняла, что это вовсе не полуэльф. Это кто-то чужой.

Мидори втянула голову в панцирь и затаилась. Со стороны она напоминала большой коралловый риф. Рыбы проплывали мимо нее совершенно спокойно. Морские водоросли, растущие на ее спине, колыхало течением, движущимся внутри шара. Только очень внимательный наблюдатель, присмотревшись, заметил бы желтые драконьи глаза, поблескивающие в затемненных глубинах ее панциря.

То, что увидела Мидори, изумило ее больше, чем что-либо еще за последние тысячелетия.

Она высунулась из панциря, чтобы рассмотреть получше.

Мина смотрела на драконицу, вроде бы парализованная ужасом. Челюсти монстра разомкнулись. В призрачном зеленоватом свете блеснули клыки, драконица, вдохнув, втянула в себя сотни беспомощных рыбешек, которые исчезли в страшной пасти.

Затем челюсти щелкнули, сомкнувшись. Две громадные лапы с перепонками высунулись из тяжелого панциря, лежащего на заросшем водорослями дне. Хвост драконицы взбаламутив воду, подняв облака ила. Загребая лапами, она поплыла, вытянув шею и уставившись прямо на Мину.

Женщина испугалась, что чудовище сейчас пробьется сквозь стеклянную стену, побежала обратно к двери и в панике толкнула ее.