Академия. Начало - Айзек Азимов

Селдон, казалось, был глух к мольбе Грубера. Он глубоко задумался, лоб его пересекли глубокие морщины.

– И откуда же берут новых садовников?

– Во всех мирах набирают – охотников-то хоть отбавляй. Скоро они валом повалят. Не меньше года уйдет, пока…

– Откуда они прилетают? Откуда?

– Да откуда хочешь. Требуется только знание садоводства. Так что всякий гражданин Империи имеет право счастья попытать.

– Тренторианцы тоже пытаются устроиться садовниками?

– Нет, тут с Трентора никого нету. Откуда на Тренторе садовники возьмутся? Эти скверики под куполами – разве ж это сады? Тут цветочки в горшках, а звери – в клетках. Тренторианцы, они, бедняги, ничего не смыслят в том, что такое свежий воздух, настоящие ручьи, живая природа.

– Хорошо, Грубер. А теперь слушай меня. Я дам тебе задание. Ты должен будешь еженедельно представлять мне списки всех тех новых садовников, которые должны будут прибыть сюда. Полные сведения. Имя. Откуда прибыл. Регистрационный номер. Образование. Опыт работы. Все, что имеется уже сейчас, представь мне как можно скорее. Я дам тебе людей в помощь. Людей с техникой, понял? Ты сам каким компьютером пользуешься?

– Да самым обыкновенным, чтоб за растениями следить и зверями.

– Ясно. Я дам тебе людей, которые сделают все, с чем ты не сумеешь справиться. Просто сказать тебе не могу, как это важно.

– А если я это все сделаю…

– Грубер, сейчас не время заключать сделки. Подведешь – не быть тебе главным садовником. Но тогда все будет гораздо хуже. Уйдешь в отставку без всякой пенсии.

Как только за Грубером закрылась дверь, Селдон рявкнул в переговорное устройство:

– Отменить все аудиенции до конца дня!

Он устало откинулся на спинку стула. Тело его обмякло, сердце часто билось. Впервые за долгие годы он ощутил себя на все пятьдесят. Спазм головной боли нахлынул горячей волной. Столько лет, да что там лет – столько десятилетий охрану дворца делали все более надежной и непроницаемой, оснащали всевозможными средствами безопасности и сигнализации.

А оказывается, наступало такое время, когда сюда толпами пускали неведомо кого! Видимо, и вопросов никаких не задавали, кроме единственного: «В садоводстве смыслишь?»

Какая колоссальная, ни с чем не сравнимая тупость! У Селдона не было слов.

Хорошо, если он успел вовремя. А если нет? Вдруг уже опоздал?!

Глава 21

Андорин следил за Намарти, полуприкрыв глаза. Намарти никогда ему не нравился, но порой он не нравился ему еще больше, чем обычно, и сейчас был как раз тот самый случай. Почему он, Андорин, особа королевского происхождения, из знатнейшего сэтчемского рода, должен иметь дело с этим парвеню, с этим почти законченным параноиком?

На самом деле ответ был Андорину известен, и он вынужден был терпеть все, даже болтовню Намарти о том, как он за десять лет возродил движение и довел его до совершенства. Господи, да сколько же можно! Он что, всем это пересказывает по нескольку раз? Или только его, Андорина, избрал себе в жертву?

А физиономия Намарти светилась злорадной ухмылкой, и он все говорил и говорил – нараспев, будто стихи читал:

– Год за годом я работал над отработкой связей, плел паутину, невзирая на безнадежность и неудачи, строил организацию, запускал щупальца в правительство, пользовался его покровительством, порождал и усиливал недовольство, брожение в массах. А когда наступил банковский кризис и на неделю был объявлен мораторий, я… – Внезапно он оборвал себя на полуслове. – А ведь я тебе это уже сто раз рассказывал. Ты устал небось это слушать?

Андорин растянул губы в улыбке. А Намарти, оказывается, не совсем идиот – понимает, какой он зануда, просто ничего с собой поделать не может.

– Да, – кивнул Андорин, – ты мне это уже сто раз рассказывал.

Вопрос он оставил без ответа. Что толку отвечать на риторический всхлип?

Болезненный румянец залил щеки Намарти. Он сказал:

– Но так могло продолжаться вечно – вся эта работа, все эти обманы, и толку бы никакого, если бы мне в руки не попало нужное орудие. Я и пальцем не пошевелил – оно само пришло ко мне.

– То есть боги прислали тебе Планше, – безразлично проговорил Андорин.

– Совершенно верно. Скоро будет набор садовников на дворцовую территорию, – сказал Намарти и ненадолго задумался. – Набирать будут мужчин и женщин. Вполне достаточное прикрытие для наших боевиков. С ними пойдешь ты и Планше. От остальных вы будете отличаться тем, что у вас будут бластеры.

– С которыми, – нарочито лениво, с трудом скрывая сарказм, проговорил Андорин, – нас засекут у ворот и арестуют. Прийти с заряженными бластерами на дворцовую территорию…

– Никто вас не задержит, – словно не заметив насмешки, возразил Намарти. – Обыскивать вас тоже не будут. Все организовано. Вас, естественно, выйдет приветствовать какая-то придворная особа. Уж и не знаю, кто этим занимается обычно – какой-нибудь младший заместитель главного начальника по травке и листочкам, – но на сей раз это будет не кто иной, как Селдон собственной персоной. Да-да, сам великий математик поспешит встретить новых садовников.

– Похоже, ты в этом просто-таки уверен.

– Конечно, уверен. Говорю же, все организовано. Практически в последнюю минуту он узнает, что среди новых садовников в списке значится его пасынок, так он помчится как миленький их встречать. А как только он появится, Планше прицелится в него из бластера. Наши люди поднимут крик: «Измена!» – и в начавшейся суматохе Планше прикончит Селдона, а ты прикончишь Планше. Потом бросишь бластер и смоешься. Тебе в этом помогут. Все устроено.

– А Планше обязательно убивать?

Намарти нахмурился.

– Что за вопрос! Почему это одно убийство у тебя не вызывает возражений, а другое не нравится? Или ты хочешь, чтобы Планше растрепал потом властям предержащим все про нас? И потом, на самом деле все будет выглядеть как образчик семейной вражды. Не забывай, что Планше – это Рейч Селдон. Впечатление будет такое, словно два выстрела грянут одновременно, или такое, будто Селдон отдал приказ стрелять в своего сына, если тот предпримет что-то опасное. А мы уж постараемся повернуть всю эту историю под семейным углом. Напомним народу о кошмарных временах Его Кровожадного Величества Императора Мановелла. И народ, естественно, будет потрясен откровенной жестокостью случившегося. Это станет последней каплей, которая переполнит чашу их терпения, до краев наполненную раздражением, вызванным непрерывными авариями. И чего они потребуют? Естественно, нового правительства. И никто не сумеет отказать народу, даже сам Император. И тогда явимся мы.

– Вот так, сразу?

– Нет, не сразу. Я не в розовых очках хожу. Наверняка поначалу будет создано какое-то переходное правительство, но оно провалится. Уж мы позаботимся об этом и вот тогда выступим открыто