Воин - Дональд Маккуин

Конвей сжал ее плечо.

— Со всеми так. Думаю, остальным женщинам приходится даже хуже, чем тебе. — Он рассказал о настоятельнице Ирисов, сводившей их на Берег Песен, чтобы они поняли, куда попали. — У них была возможность вернуться в обитель, и поэтому они не видели всего того, что видели мы. Они жили такой простой, понятной жизнью, и, когда что-то из глубины веков оказалось прямо перед ними, шок был слишком силен. Дженет Картер чуть не сдала нас Алтанару; она чувствовала себя настолько оторванной от всего привычного, что стала ассоциировать себя с захватчиками. Ты слышала о таких случаях?

Она коротко кивнула.

— Возможно, я поступаю точно так же. Я изо всех сил стараюсь помочь этим людям. Особенно Гэну и женам Волков. — Она взглянула на Конвея, будто боясь, что он будет смеяться над ней. — И собираюсь продолжать. Я хочу оставить память о себе. Еще не знаю как, но думаю, должен быть какой-то смысл в том, что я выжила и попала сюда. — На миг она остановилась, чтобы продолжить с еще большим вызовом: — До сих пор я помогала Гэну и рада этому: мне кажется, он идет верным путем. Может быть, я останусь с ним, может быть, нет. Но я хочу оставить свой след.

— Ха! — воскликнул он, наполовину шутя, наполовину предостерегая. — Остальные тоже хотят помочь, Доннаси. Как, по-твоему, чувствуют себя Картер, и Бернхард, и Анспач? Они присматривали за детьми, но, попробуй только они обучить этих детей математике или письму, их бы сразу уволокли на берег и выпороли.

Мэтт тихо рассмеялся, и Тейт сердито посмотрела на него. Он рассказал, как Леклерк «открыл» черный порох.

— С его помощью Луис спас наши жизни. Историки этого мира поставят его на место сэра Френсиса Бэкона, если только он сможет сделать еще пороха. И ему становится плохо от этой мысли. Раз уж ты решила поговорить о презрении к самой себе, подумай, как чувствовали себя мы с Леклерком, обучая солдат Алтанара обращаться с огнестрельным оружием.

— Ты ведь говорил, что вы смогли забрать все с собой?

— Точно.

Она медленно встала, обхватив себя руками, словно заходящее солнце отобрало у нее все тепло. Конвей предложил ей свой жилет, и Доннаси благодарно улыбнулась.

— На самом деле мне не холодно, — промолвила она, опираясь на его руку, чтобы спуститься с лодки в док. Ей показалось, что он не хочет ее отпускать. «Все так скоротечно, — подумала она, — мне уже начинают чудиться разные вещи».

Мэтт прервал ее задумчивость:

— Я никогда не говорил, что жалею тебя — я имею в виду, из-за пастора. Это, должно быть, действительно причиняет боль.

— Спасибо. Эти Танцующие-под-луной — сумасшедшие. Фанатики. Ты не поверишь перемене, произошедшей в нем. Я никогда раньше не говорила с таким отъявленным негодяем. Он действительно верит, что каждый должен пройти через зло, чтобы возвыситься к добру. Это пугает.

— Настоящие проблемы начнутся, когда они столкнутся с Церковью. Даже Алтанар побаивается Церкви. Настоятельница в Оле идет по узкой дорожке — любой другой, бросивший вызов Алтанару, уже был бы мертв.

— Мы должны помочь Джонсу, если сумеем его разыскать. Все это неправильно, он хороший человек. Ему необходимо помочь.

Конвей молча кивнул. В замке загорались огни; оранжевые прямоугольники окон, казалось, отвечали умирающему на склонах гор зареву. Облака над головой светились розовым и пурпурным светом. Рядом черные волны игриво бились о сваи.

— Все не так уж плохо. — Мэтт поглядел в сторону юга, туда, где поблескивали первые звезды. — Человек может жить. Бывали моменты…

Когда стало очевидно, что он не хочет продолжать, Тейт сама пошла ему навстречу.

— Кто она, Мэтт?

Он испуганно посмотрел на нее, потом состроил кислую мину.

— Ты подумала о женщине, не так ли? Она познакомила меня с Валом, она помогла нам бежать. А я даже не знаю, жива ли она еще.

— Ты влюбился? — Тейт взяла его за руку, ведя к замку.

— Не знаю. С нами всегда какие-то проблемы, правда? Мы никогда ничего не понимаем. Ну да, я думаю, что влюбился! — Сделав еще пару шагов, он убежденно произнес: — Да. Я уверен. И напуган. Я не хочу признавать, что люблю кого-то, кто не был там.

Они были уже у входа, и охрана начала опускать ворота. Цепи жутко гремели, огромные лебедки протестующе скрипели и завывали. Тейт хотелось поблагодарить их: если бы не они, она стала бы рассказывать о своем собственном одиночестве.

Конвей тосковал по одной женщине. Она оплакивала целую расу.

И все же ей нужен был кто-то.

Мэтт нарочно задержал свою руку в ее? Если да, то как он мог сделать подобное, а потом так легко говорить о том, что любит другую?

Доннаси покачала головой, остановившись, только когда поняла, что он может заметить. Он не такой. Ошибкой было даже подумать об этом.

Не надо быть такой удручающе, болезненно одинокой. Нельзя смотреть вперед, не ожидая от жизни ничего нового.

Глава 79

Начавшись с потери, лето превратило жизнь Гэна в унылую череду нежеланных дней. Теперь, когда жизненные силы вновь вернулись к нему, это время года будто сознательно решило сбежать от него: каждый новый рассвет приносил вести о растущей силе Оланов. Гордость и надежда, с которыми юноша наблюдал за возрастающими возможностями Волков, на следующий день сменялись подавленностью. Три «стаи» по пятьсот человек — правильное название «дивизии» воины настойчиво игнорировали — были полностью укомплектованы оружием и всем остальным. Но запоздавшие пополнения из последних двух баронств только начинали получать все положенное. Несмотря на это, ко времени, когда поспела ежевика, Гэн с удовлетворением думал о том, что каждая стая участвовала хотя бы в одной стычке с оланскими пограничными отрядами или работорговцами.

Однако о скоротечности времени Гэну напоминали не только новые рекруты и созревающий урожай. Каждая беременная женщина, каждый ребенок, которого он видел, подчеркивали это. Их вид восхищал и одновременно пугал его.

По крайней мере, Клас теперь снова был на его стороне. В своем отчаянии Гэн не смог разглядеть всю глубину страданий друга. Клас не позволял себе подобных слабостей. Осознавая свою беспомощность, он ждал. Его надежда никогда не ослабевала, и свою боль он переживал молча. Он заставлял Гэна действовать, но никогда не критиковал. Это смиряло юношу, придавая решимости быть таким же сдержанным.

Теперь Клас превратился в настоящий ураган активности, делая все необходимое, чтобы довести Волков до совершенства. Гэн еще не вернулся к активной жизни, а Клас проявил себя умелым политиком, позволив людям, опознанным, как оланские шпионы, следить за обучением Волков и жизнью их семей.

Сопротивление было еще одним способом распространять недовольство. Второй докладывал о растущем уровне беспорядков и репрессий.

Недовольные молодые люди бежали из Олы на север, присоединяясь к Волкам. Отряды Вала тоже получали пополнение. Заходя по делам в какой-нибудь тихий залив, его корабли всегда находили там новых добровольцев. Частенько человек приходил на черный рынок, чтобы продать тюк мехов, раковин или птичьих шкурок, а уходил уже членом команды.

Блюстители истины должны были наблюдать, чтобы племена предоставляли Алтанару необходимое количество людей. Доклады об их действиях настораживали. Отряды под предводительством блюстителей расползались от границы до самых берегов Матери Рек на юге и от Гор Дьявола на востоке до песков Китового Берега. Силы Алтанара были огромны и росли с каждым днем.

Обо всем этом Гэн размышлял, стоя в доке вместе с Шарой и Чо и наблюдая, как Вал заводит туда большой катамаран. Кроме двух больших, у него было еще десять меньших судов, и они, плавая вдоль берега в поисках выгодной торговли или грабежа, добирались аж до дальних северных стран, населенных народом Скэн.

Вал въехал в док, стоя на раме, удерживающей на месте поплавок. Это требовало большой ловкости, так как гнутая деревянная балка была добрых четыре дюйма в поперечнике и больше десяти футов в длину.

Но стоило ему оказаться на пристани, как Гэн мгновенно потерял интерес к любым проявлениям ловкости, он даже не заметил приветствия Конвея. Вал был очень встревожен, и его густая борода не могла скрыть этого. От недобрых предчувствий по спине Гэна пробежал холодок.

— Все, как я ожидал, Мурдат. Большинство оланских кораблей находится сейчас к северу от нас, поджидая харбундайских рыбаков и торговцев. Мне пришлось уклоняться от встречи с ними на всем пути к своей базе. Мы плавали в столицу на этом монстре, чтобы продать китовое мясо и потолковать с друзьями. Алтанар отправил к границе войска, это произошло на второй день после нашего появления здесь. Поговаривают, будто твое обещание зимовать в Оле крепко задело его. Возможно, ты даже немного напугал нашего короля. И разозлил — это уж точно.