О верности крыс - Мария Капшина

— Сколько раз тебе говорил, бери с собой почтовых голубей, — пробурчал Расс в качестве приветствия. Дожевал, бросил в огонь обглоданный хребет и хвост и продолжил бурчать, пока Ортар вытирался, одевался, усаживался и брал себе рыбину. — Уходишь в море — бери голубятню, и раз в пару дней отписывайся, жив или нет.

Ортар дул на пальцы, на белое рыбье мясо и жевал, не отвлекаясь на дискуссию. Расс полагал, что незачем, как он выражается, дразнить морского царя. Ортар в глубине души не верил, что в море можно утонуть. Понятно, что тонут, что в шторм сложно выгрести сквозь прибой на берег, когда каждая волна тянет за собой обратно, что может быть судорога, или течение, или стемнеет и затянет небо тучами, или туман, так что не разберёшь, где берег. Всё это ясно, но в глубине души Ортар не верил всё равно.

Именно поэтому, кажется, Расс и бурчал: он полагал, что искренняя вера в свою удачу делает человека неосторожным. Ортар полагал, что она делает человека удачливым. Оба могли десятками приводить примеры в пользу каждый своего мнения, оба знали, что могут, и потому молчали.

Зиста нок Аджай не сумел выпросить денег ни у кого из своей многочисленной родни, но это оказалось единственной неудачей. В Тезоце нападения действительно не ждали, а Шойра со своими людьми пришёл вовремя и гордо повторял потом, что наёмники держат слово куда верней, чем городские магнаты. Ортар намёк понял и обещанную долю Топору выделил, с лихвой. Затем пришёл хороший отряд из столицы и привёз заодно круглую сумму золотом — ол Тэно явно не хотела терять ни эгзаанские верфи, ни сам порт, ставший за последние несколько лет одной из главных баз южного флота. Аджувенгор предложил долг под вполне скромные проценты, но Ортар и об этих условиях хорошенько поторговался, поскольку в деньгах нуждался уже не так отчаянно: вдобавок ко взятому в Тезоце и присланному из столицы, помогли ол Каехо и нок Эдол.

Ещё до холодов в славном городе Эгзаане стало на несколько древних родов меньше. По законам, писанным как раз предусмотрительными отпрысками древних родов, самым страшным наказанием потомственным горожанам было изгнание с конфискацией имущества в казну. Конфискацией Ортар не побрезговал, а к самому страшному, поразмыслив, решил не прибегать и вместо этого главных претендентов на изгнание — Джирье Батту, старших Аверетшей, Каленохов и нок Иррадзаанов — казнил.

Мише ол Кайле

2303 год, 9 день 2 луны Ппн

Заводье

К ужину Тидзо соизволила переодеться и умыться, наконец-то: со вчерашнего полудня почти без перерывов возится с новоприсланными птицами — и как только выписывает их из Дазарана, когда на границах всё равно неспокойно, невзирая на перемирие? Не иначе, Хриссэ подсказал дорожки, какими предприимчивые люди контрабанду возят в обход застав…

Тидзо напротив убрала жёсткую прядь за ухо, потом ещё одну — за другое, потом опять первую… Кошка хмыкнула. Интересно, манеру связывать волосы в низкий хвост она тоже у Хриссэ подцепила? А эффект совершенно разный. У Тидзо волос куда как побольше, жёсткие, вьются и торчат в разные стороны. Под стать характеру.

Первое время после смерти Кироя она на ол Тэно смотрела так, что за одни только взгляды впору отправлять под арест. За оскорбление величества и недозволенные мысли.

От своих мыслей Кошка постаралась отвлечься на десерт, но выходило не особо. Думалось, что на ней вины было не меньше, чем на Райне. Или Кейе.

Или Кирое.

Провинции мутно гудят, и непонятно, во что это выльется. На Райну опять покушались, не прошло и двух лет с прошлой попытки. Заговорщиков нашли и казнили сразу же, но Райна взбеленилась окончательно, и от пятой канцелярии всё чаще требовала не подробных разбирательств, а быстрых казней. По возможности, помноголюдней и покровавей. Слушать никого не желала и без охраны перестала ходить даже по Даз-нок-Рааду. А Тидзо хочет, чтоб всё было просто и честно… Какая уж тут честность — разве что с Дзоя пример брать. У которого есть верность чести, верность любви и верность Империи; он это всё совместил в верности императрице — и теперь у него всё просто. Но поди найди, много ли таких, как Дзой. Правильно его Хриссэ "святым Дзохойно" зовёт…

Тут и не святых почти не осталось, — подумалось с неожиданной горечью. Кроме Кейи да их тройки — с Дзоем и Хриссэ — считай, никого и нет, после этих войн на два фронта: с Лаолием и Дазараном. Воробей — нок Шиджаа даром что хвалился своей живучестью, пять порогов назад должен был вернуться из Зегере, но до сих пор неизвестно где, и вряд ли уже вернётся… Теотта вот ещё, приезжала с полтора порога назад, общалась с о-Каехо — Хриссэ что-то такое рассказывал, что у мальчика как бы не магические способности. Только ничего определённого Теотта про него не сказала. Мне, говорит, ясно, что он не стихийник, а больше ничего не ясно…

Кстати об о-Каехо.

— Как там новости у Сойвено? — спросила Кошка. — Вроде, собирались сватовство к нок Эдолам засылать?

Тидзо без энтузиазма помычала утвердительно. Тот факт, что Вен в обозримом будущем может обзавестись семьёй, её явно не радовал. Факт этот напоминал, что сама она нарушила уже все мыслимые и немыслимые сроки, так что очередного разговора о замужестве откровенно боялась. Мише подозревала, что она именно поэтому старается подольше пропадать то в Сойге, то в Заводье, возится со своими ястребами-беркутами, списывается с такими же любителями птичьей охоты, обменивается с ними птицами и байками… Лишь бы пореже мелькать дома, не напоминать о себе лишний раз. Мише не торопила. Она ждала, что Тидзо всё-таки решится рассказать свою страшную тайну, а та боялась. Видимо, в самом деле считала тайной, отказывая всему человечеству в способности смотреть и видеть, — или просто переоценивая свои таланты к скрытности. Это под носом у ол Каехо, да.

Но в этот раз достаточно оказалось даже не разговора о замужестве, а только намёка на него, чтобы вызвать Тидзо на откровенность. Главное, чего она боялась, кажется, — что это будет не беседа, а ультиматум: мол, хватит тянуть, свадьба через две луны, с женихом познакомишься на месте. Так что признаваться начала сразу же, чтоб мать не успела перейти к ультиматуму. Про Астаре Кошка слушала вполуха, а идеей о титуле Тедовередж-тай заинтересовалась.

— Мысль интересная, — сказала она. Тидзо оживилась было. — Но совершенно бесполезная. В Дазаране ещё, может, и можно было бы попробовать — там не так презрительно относятся к титулам, полученным по браку, а не по рождению. Но здесь… — она покачала головой. Тидзо увяла. Видно было, что в глубине души чего-то такого она и опасалась.