Суданские хроники - Автор Неизвестен

class="p1">Паша написал войску, которое находилось в городе Гао, чтобы они его встретили с Дьяма-кой (это известная местность в Бамбе, с восточной стороны). Они откликнулись и явились; каидом их в то время был Рабах ибн Иса ал-Кауш. Мы дошли до Бамбы за семь переходов и стали в ней поздним утром в среду восемнадцатого сказанного месяца [8.VI.1651]. Но берабиши и туареги убежали от паши и рассеялись во все стороны. Паша посылал несколько раз объявить им о пощаде, но они не откликнулись. Тогда он отправил к ним каида Аллаля ибн Саида ал-Харруси — тот в это время был правителем города, но они отказались. Ведь некоторые из войска паши посылали к беглецам [сказать], чтобы те не откликались на его призыв, ибо он-де предатель. Да и печаль из-за убиения Ибрахима ар-Равани не прекратилась в их сердцах и не прекращается.

Затем пошел каид Гао с отрядом войска. Они все вышли из города[693], но тут разошлись во мнениях, и большинство возвратилось, не соглашаясь на поход открытым неповиновением, так что они едва не вступили в бой [друг с другом]. Мятежники утверждали, будто именно каид Рабах, его брат каид Мухаммед ал-Кауш и те, кто был единого мнения с ними обоими, подбили пашу прийти в Гао, желая теперь загнать воинов к нему в эту же минуту, /290/ чтобы с ними поступить, как пожелает того Аллах[694].

Короче говоря, они застряли вместе с пашой в Бамбе, и он не находил возможности добиться хотя бы чего-нибудь из желаемого. Они с ним осталась до дня его отъезда в Томбукту; это был понедельник седьмого раджаба единственного [26.VI.1651]. Паша попрощался с войском Гас, прочел им фатиху — и они возвратились в свой город, отстранили помянутого каида вместе с кахийей, который ходил вместе с ним (тот был из числа людей правого крыла)[695], но до сего времени не прекратилась ненависть в их сердцах.

В Бамбе я заболел опасной болезнью, но затем Аллах Всевышний по милости и щедрости своей сохранил меня и излечил; увеличил тем Аллах искупление ради уважения к пророку и господину нашему Мухаммеду, да благословит его Аллах и да приветствует.

Мы направились в Томбукту. В гавань Корондьофийя мы пришли в пятницу восемнадцатого [числа] сказанного месяца [7.VII.1651], провели в ней ночь на субботу, а наутро в субботу я попросил у паши разрешения ехать домой из-за той болезни. Он дал мне разрешение, и после послеполуденной молитвы я сел на судно. Ночь на воскресенье провел я в селении Амдьяго из-за отсутствия сил доехать в том [своем] состоянии. Но утром в воскресенье я приехал в город и вступил в свой дом и застал семью свою такою, какой и хотел увидеть, — Аллаху слава и ему же благодаренье!

Паша же задержался в гавани до четверга двадцать четвертого [числа] сказанного месяца [13.VII.1651]. В городе он появился в настолько скверном положении, что объехал город вокруг верхом, по-старинному, издавна идущему обычаю, по причине неуверенности и заботы.

Как только он пришел к власти, так начал творить зло жителям Дженне без причины и без основания. Они возмутились против паши и его приказы бросали себе за спину[696], пока он не был смещен. Йахья очень хотел явиться к ним для сведения с ними счетов — но Аллах Всевышний не дал ему пути к тому. Тогда он сместил с должности каида Дженне каида Мухаммеда Тьимирро, велев тому явиться к себе. Тот приехал и отчитался перед пашой в поступлениях с той земли. Но паша его сместил с нее и заключил в тюрьму в /291/ стране Бара, пока тот там не ослеп. Каид Мухаммед оставался правителем два с половиной года — Аллах же лучше знает. И в начале рамадана года тысяча пятьдесят девятого [8.IX—7.X.1649] паша назначил каидом над Дженне Абд ал-Керима ибн ал-Убейда ад-Драи. И в его время скончались, как говорилось, шейх Ибрахим ибн ар-Раван аш-Шибли и подобным же образом каид Али ибн Рахмун ал-Мунаббихи.

В понедельник, последний день шавваля года тысяча шестьдесят первого [15.X.1651], был смещен паша Йахья ибн Мухаммед ал-Гарнати; он оставался у власти три года и двадцать четыре дня.

С единодушного согласия войска в первый день зу-л-када священного в помянутом году [16.X.1651] пришел к власти паша Хадду ибн Йусуф ал-Аджнаси. Он был любезен с людьми, почтителен с учеными, праведниками и всеми достойными людьми. Однако у него не было высоких помыслов. Войско забрало у него из рук казну и отдало ее в руки хакима Насира ибн Абдаллаха ал-Амаша сразу же по назначении паши Ахмеда упомянутого в счастливый дом совета, дабы был он каидом-амином и чтобы отвечал перед войском по праву за эту должность. И сместили они и каида Белкасима ат-Тамли из младших аминов.

Из тех, кто умер в дни паши Хадду из виднейших лиц, был каид Мухаммед ал-Араб ибн Мухаммед ибн Абд ал-Кадир аш-Шерги ар-Рапида; он скончался в середине сафара в году тысяча шестьдесят втором [13.I—10.II.1652]. А двадцать седьмого того же месяца скончался собрат наш и друг наш амин каид Белкасим упомянутый, да помилует его Аллах и да простит его по благости своей.

В среду второго раби ас-сани года тысяча шестьдесят второго [13.III.1652], в полдень, скончался кадий Мухаммед ибн Мухаммед ибн Мухаммед-Корей, да помилует его Аллах и да простит его по благости своей. А занял должность кадия он в пятьдесят лет и пробыл в ней семнадцать лет. А позднмм утром пятнадцатого того же месяца в сказанном году назначил паша кадием факиха Абу Зейда Абд, ар-Рахмана, сына факиха Ахмеда Могья, в счастливом доме совета, да направит его Аллах Всевышний прямым путем и да будет к нему благосклонен; /292/ в тот день жизни его было шестьдесят три года.

Поздним вечером в пятницу, первый день раби пророческого года тысяча шестьдесят третьего [30.I.1653], скончался паша Мухаммед ибн Мухаммед ибн Осман.

А в воскресенье седьмого зу-л-хиджжа священного, завершившего год тысяча шестьдесят второй [9.XI.1652], был смещен каид Абд ал-Керим ибн ал-Убейд с должности каида в Дженне; и назначен на эту должность каид Али ибн Абд ал-Азиз ал-Фараджи — в четверг семнадцатого мухаррама священного, открывшего год тысяча шестьдесят третий [18.XII.1652].

В пятницу двадцать второго сафара года тысяча шестьдесят второго [3.II.1652] подъем воды достиг Мадого; а это двадцать второй день февраля[697]. Однако он не достиг обычного места, до коего доходил обыкновенно. Напротив, вода стояла у гавани