Брисингр - Кристофер Паолини

— А мне что делать? — спросил Эрагон.

— А тебе надо оставаться здесь, пока мы не узнаем точно, не замышляет ли Аз Свельдн рак Ангуин или какой-нибудь другой враждебный нам клан новое нападение. Что, если уже собрана очередная группа убийц, готовых тебя прикончить? И вот еще что важно: пока никто толком не знает, жив ты, убит или ранен, наши враги будут пребывать в неуверенности, не зная, насколько прочен камень у них под ногами. Сперва Эрагон согласился с предложением Орика, но, понаблюдав за тем, как тот суетится, отдавая всевозможные бесполезные распоряжения, решил, что ему нужно вмешаться, и, поймав Орика за рукав, сказал ему:

— Если я буду тут сидеть и от нечего делать пялиться в стену, пока вы будете искать и ловить этих мерзавцев, я от нетерпения начну так скрежетать зубами, что, пожалуй, сотру себе зубы до десен. Должно же найтись хоть какое-нибудь дело и для меня! Ведь я тоже хочу в этом участвовать! И кстати, как насчет Квистора? Есть ли у него родственники в Тронжхайме? Им уже сообщили, что он погиб? Если нет, тогда именно я должен принести им эту скорбную весть, потому что погиб он, защищая меня.

Орик выяснил этот вопрос у стражников и узнал, что семья Квистора и впрямь проживает в Тронжхайме, точнее, под Тронжхаймом. Узнав об этом, Орик нахмурился, недовольно пробормотал что-то на языке гномов и пояснил Эрагону:

— Они — жители глубин. Кнурлан, которые отказались жить наверху. Здесь они появляются лишь изредка. Их тут много живет, под Тронжхаймом и под Фартхен Дуром, куда больше, чем в других местах, потому что тут они могут подняться наверх, но при этом не чувствовать, что оказались беззащитными, покинув свои туннели, ведь открытого пространства большинство из них вообще не переносит. А я и не знал, что Квистор тоже из их числа.

— Так ты не будешь против, если я навещу его родных? — спросил Эрагон. — У вас ведь есть лестницы, по которым можно спуститься в их туннели так, что об этом никто не узнает.

Орик с минуту обдумывал его предложение, потом кивнул:

— Ты прав. Путь туда достаточно безопасный, и никто не станет тебя искать среди обитателей этих глубин. Скорее они сами сюда заявятся. А уж если они тебя здесь обнаружат… В общем, иди. И не возвращайся, пока я не пришлю тебе гонца, даже если род Мордов откажется тебя принять и тебе придется до утра сидеть на каком-нибудь сталагмите. Только будь очень осторожен, Эрагон; обитатели глубин чужаков не любят; они вообще держатся сами по себе и чрезвычайно чувствительны в вопросах чести, о которой у них довольно странные представления. Да и обычаи у них тоже довольно странные. Так что следи за каждым своим шагом, словно ступаешь по тонкому льду, хорошо?

И вот, добавив к своей охране Тхранда с Хундфастом в качестве переводчика, засунув за пояс короткий меч, сработанный гномами, Эрагон отыскал лестницу, ведущую, казалось, в самые недра земли, и спустился по ней так глубоко, как никогда ранее ему не доводилось. Он сумел отыскать Глумру, сообщил ей о смерти Квистора, а теперь сидел и выслушивал ее горестные стенания, понимая лишь отдельные слова, которые она выкрикивала жутким, пронзительным голосом, обращаясь к своему погибшему сыну.

Искренне ей сочувствуя, но будучи не в силах ничем ей помочь, Эрагон отвернулся и стал изучать очаг, сложенный из зеленого мыльного камня и находившийся у противоположной стены и по углам украшенный несколько стер шейся резьбой в виде геометрических фигур. Затем он изучил коричневато-зеленый ковер, лежавший перед очагом, и стоявшую в углу маслобойку; потом переключил свое внимание на всевозможные припасы, подвешенные к потолочным балкам, и ткацкий станок с тяжелыми рамами, стоявший под круглым окном с сиреневыми стеклами.

Вдруг, казалось бы в самый разгар причитаний, Глумра встала, подошла к столу и положила левую руку на разделочную доску. И прежде чем Эрагон успел ее остановить, схватила большой кухонный нож и отрубила себе верхнюю фалангу мизинца. От боли она застонала, согнувшись пополам, а Эрагон даже подпрыгнул от неожиданности. «Безумие ею овладело, что ли? Может, надо ее унять, удержать, успокоить? — думал он. — Вдруг она еще что-нибудь с собой сделает?» Он уже хотел спросить, не желает ли она, чтобы он залечил ее рану, но передумал, вспомнив наставления Орика и его намеки насчет странных привычек обитателей этих подземелий и их обостренного чувства чести. А вдруг она сочтет это предложение оскорбительным? И он, так и не сказав ни слова, снова опустился в свое слишком маленькое для него кресло.

Через минуту Глумра выпрямилась, глубоко вздохнула, а затем преспокойно обмыла обрубок пальца спиртным из бутылки, смазала его какой-то желтой мазью и перевязала тряпкой. Ее лунообразное лицо все еще было очень бледным от пережитого шока и боли, однако она явно пришла в себя. Снова усевшись напротив Эрагона, она сказала:

— Спасибо тебе, Губитель Шейдов, за то, что ты лично принес мне весть о судьбе моего сына. Я была рада узнать, что он погиб с честью, как подобает воину.

— Он вел себя очень храбро, — подхватил Эрагон. — Он сразу понял, что наши враги быстры, как эльфы, но все же бросился вперед и прикрыл меня. Он не только спас меня от их клинков, но дал нам понять, что оружие этих убийц заколдовано и очень опасно. Если бы не его отважный поступок, сомневаюсь, что я сидел бы сейчас здесь.

Глумра медленно кивнула, потупилась, разгладила платье на коленях и спросила:

— А ты уже знаешь, кто организовал это нападение, Губитель Шейдов?

— У нас пока есть только подозрения. Гримстборитх Орик сейчас как раз пытается выяснить правду.

— Уж не кнурлан ли это из клана Аз Свельдн рак Ангуин? — спросила Глумра, настолько удивив Эрагона точностью своей догадки, что он с трудом сдержался, чтобы вслух не подтвердить ее подозрения. Поскольку он так ничего ей и не ответил, она пояснила: — Мы все знаем о вашей кровной вражде, Ангетлам; каждый кнурла у нас в горах знает об этом. Некоторые из наших тоже одобряют эту вражду и полностью разделяют ненависть к тебе этого клана; но если эти гномы и впрямь рассчитывали тебя убить, то здорово просчитались: ведь камни легли совершенно иначе, так что они сами обрекли себя на погибель.

— Обрекли? На погибель? — Эрагон заинтересованно поднял брови.

— Это ведь ты, Губитель Шейдов, победил Дурзу и сразил его; это ты помог нам спасти Тронжхайм от жадных лап Гальбаторикса. Наш народ никогда этого не забудет. А еще по всему Тронжхайму и по всем нашим пещерам прошел слух, что твой дракон готов восстановить наш Исидар Митрим. Это правда?

Эрагон кивнул.

— Это хорошо, Губитель Шейдов. Ты очень многое сделал для нашего народа, и, если какой-то из наших кланов пойдет против тебя и пожелает тебя погубить, мы все восстанем против него и отомстим за тебя.