Люди и боги (СИ) - Суржиков Роман Евгеньевич

— Что ты чувствуешь, мой свет?

— Все, что только можно.

— Самодовольство и радость? Могу понять. Твою гибель оплакали три кайра, девица и собака — это приятно.

— Сострадание, — сказал Эрвин, — грусть, ностальгия. Надежда, что мы виделись не в последний раз.

— Постой-ка, милый, откуда столько? Ты же разлюбил ее!

— Не знаю.

— Влюбился повторно? Когда Нексия попыталась тебя убить? Расскажи о том Минерве и Аланис — каждая будет рада вызвать в тебе чувства этим способом.

— Говорю же: не знаю. Чувствую что-то…

— Звучит не слишком страстно.

— Так я — не самый страстный человек на свете. Но Нексия любит меня. Этого не изменило ни время, ни войны, ни Аланис, ни Пыль.

— Женская преданность, и только! Тебе нужно так мало?

— Это редкая штука. До Нексии была лишь Иона.

— И все же: тебе достаточно преданности?

Тревога исчезла, не услышав ответа, поскольку прямо сквозь нее прошагал Шрам.

— Милорд, прибыли гонцы из столицы с письмом для вас.

Их было двое: алый гвардеец особой роты, которого Эрвин знал в лицо, и незнакомый молодой воин из Литленда. Назвав свое имя, молодчик сказал:

— Я привез послание для герцога от леди Ребекки Элеоноры Агаты.

Гвардеец добавил:

— А я прибыл, чтобы подтвердить подлинность послания. Написано леди Ребеккой в моем присутствии.

— Как любопытно. Кайр Квентин, возьмите у курьера письмо и прочтите вслух.

Литлендец нахмурился:

— Милорд, мне велено вручить послание вам лично.

— Сегодня меня уже пытались убить с помощью странного письма. Если вам не по душе мои меры безопасности — езжайте обратно в столицу.

Курьер шмыгнул носом и отдал письмо кайру. Тот вскрыл конверт и зачитал:

«Милорд, вы были правы: мне не все равно. Воротит от мысли, что помогаю вашей игре, а когда думаю о Моране, хочется раскусить зуб. Однако новый Гетт вот-вот родится в Степи. Я могу, я должна помешать этому.

Да будет вам известно, что бригада ереткиов, вооруженная Перстами, не пошла в Уэймар. Они замечены в Надежде, войска герцога Фарвея загнали их в пустыню. Но есть шанс, что еретики прорвутся и достигнут Степи. Я еду, чтобы встретиться с Мораном раньше них.

Рельсовый путь из Фаунтерры в Альмеру восстановлен. Доберусь поездом до Юлианина моста, а там пересяду на лошадь. Где вы — не знаю. Одни говорят, что у Флисса, другие — в Лейксити, третьи — в Уэймаре. Не имею времени искать вас, спешу на Запад. Шлю вам письмо с курьерами, надеюсь, что послание найдет вас. Как можно скорее ведите войско к Юлианину мосту. Если я смогу оградить Морана от еретиков, то пришлю вам известие. Если нет — в Степи появится чудовище. Убейте его любой ценой. Найдите способ. Вы же Ориджин, сожри вас тьма.

Ребекка Э.А. Литленд»

Свидетель-4

Середина июня 1775 г. от Сошествия

Арден, Земли Короны

Арден встретил беглецов идовской жарою. Стоячий воздух был сух и тяжел от безветрия, почти ощутим наощупь. Выходишь на улицу — упираешься в стену зноя. Над мостовыми поднималось зыбкое марево, деревья блекли и никли листвою к земле. Все зверье искало укрытий: макаки плескались в фонтанах, псы выкапывали ямки, чтобы лечь брюхом в сырую землю, козы тыкались в двери домов — просились в тенек. Все окна стояли распахнуты, все экипажи обзавелись тентами. Люди прятались под шляпы и зонты, обмахивались веерами, пыхтели, утирая платочками лбы.

— Ах, жара! Я не одета для такой погоды! — воскликнула Карен, сойдя с поезда. — Позаботьтесь о багаже, милейший, и наймите экипаж до «Мариона». Только «Марион» — других приличных гостиниц нет в этой глуши!

Милейший Нави — нынче он играл роль слуги — занялся котомками и извозчиком. «Марион» был единственной гостиницей в городе, которую вспомнила Карен, и одновременно — самой дорогой. Нави одобрил выбор: в таком роскошном месте не станут искать беглецов из лечебницы. Но доехать оказалось не так легко, ведь по дороге Карен раз пять останавливала экипаж.

— Продают веера и зонтики! Остановите, мне нужно и то, и другое… Стоп, куда же вы едете? Разве не видите шляпную лавку? Туда необходимо зайти!.. Скажите, что это за очередь? Лимонад?.. Конечно же, я хочу его! Правда, очередь настораживает. Милейший, будьте так добры, купите пинту лимонада, а после ищите меня вон в том ателье…

За четыре часа они посетили полдюжины лавок, приобрели дюжину дамских вещей, трижды напоили Карен лимонадом — и, наконец, достигли гостиницы.

— Я дома!.. — сказала миледи, входя в прохладу мраморного холла. Слуги ринулись навстречу, и она тут же нашла дело каждому: — Принесите воды. Накройте нам стол на террасе. Подайте свежий номер «Голоса». И проводите нас в номер! Нужны покои на верхнем этаже, окнами на запад. Никакого востока, терпеть не могу раннее солнце!

Все живое в «Марионе» зашевелилось, движимое желанием угодить знатной даме. А Карен вызвала управляющего и спросила:

— Любезный сударь, скажите мне, хорошо ли протекция следит за вашим заведением? Сколько агентов? Нельзя ли поселить одного в соседней комнате со мною?

Управляющий растерялся:

— Миледи, в связи со всеми этими событиями немало агентов побывало в Ардене. Но сдается мне, они уже разъехались. И квартировались не здесь, а в местах попроще.

— О, боги, это ужасно! Я надеялась на достойную защиту, а ее нет и в помине. Ночью я не смогу спать! Что, если еретики нападут вновь?

Управляющий показал двух охранников «Мариона» и двух патрульных констеблей, которые целыми днями околачиваются в гостинице, поскольку здесь прохладно. Миледи не сочла такую защиту действительно надежной, но все же слегка успокоилась и позволила проводить себя в номер.

Там Карен встретили угрюмые лица и тяжелые взгляды друзей. Она стушевалась:

— Что с вами?.. Неужели я одна наслаждаюсь путешествием?

И Дороти выплеснула лавину праведного гнева: бедная Глория страдает! Томится в мрачной келье какого-то монастыря, пока Карен покупает веера и распивает лимонад! Нави добавил от себя: он, мол, тоже ждал от Карен больше целеустремленности. Особенно после той ночной беседы, когда он раскрыл ей, какую тяжкую борьбу ведет.

— Да, конечно, вы против Темного Идо, я помню. Бой, в котором решается судьба мира… Вы вспотели и расстегнули воротник.

— Что в этом странного, когда такая жара?

— А у вас, Дороти, капли пота стекают… право, мне стыдно сказать, куда.

— Какая ко всем чертям разница?! Меня волнует только дочь!

— Лучше бы волновал внешний вид. Это Арден, господа. Сей городок я прекрасно помню, он за двадцать лет ни капли не изменился. Думаю, что и за последние три века. Здесь живут опрятные, тихие, милые люди, боящиеся чужаков. Недавнее побоище только укрепило их страхи. В этом городе мы заметны так же, как галеон посреди пустыни. Как вы собираетесь искать Глорию, не вызывая подозрений?

— Вы же сами только и делаете, что привлекаете внимание!

— С точки зрения арденцев, — поучительно изрекла Карен, — приезжие бывают двух сортов: одни — опасные злодеи, другие — чудаки. Я сделала все, чтобы выглядеть чудачкой.

Стук в дверь прозвучал ответом на ее слова.

— Я только на минуту, миледи, — пролепетал управляющий. — Хотел доложить, что вам накрыто на террасе, как просили. А кроме того, я разыскал одного агента протекции! Он живет в нашем квартале, за три дома. Желаете, познакомлю вас?

Карен на полном серьезе записала имя и адрес агента и выразила радость: теперь будет к кому обратиться за защитой. Управляющий ушел, весьма довольный своим успехом. А Карен сказала:

— Повторю вопрос: друзья мои, как вы думаете искать Глорию?

Их ответы подтвердили худшие подозрения Карен: разумного плана не было и в помине. Дороти уповала только на упорство: она станет обходить все храмы и монастыри в городе, вытрясать душу из каждого священника и аббатиссы, пока не выйдет на след дочери.