Взлет и падение третьего рейха (Том 2) - Уильям Ширер

Но Гитлер и слышать не хотел об отходе. Вечером 28 декабря он провел военное совещание, на котором, вместо того чтобы прислушаться к совету Рундштедта и Мантейфеля и вовремя отвести войска с выступа, приказал вновь перейти в наступление, взять штурмом Бастонь и прорываться к Маасу. Более того, он требовал немедленно начать новое наступление на юге, в Эльзасе, где количество американских сил резко сократилось из-за переброски нескольких дивизий Паттона на север, в Арденны. Гитлер остался глух к протестам генералов, заявлявших, что имеющихся в их распоряжении сил недостаточно как для продолжения наступления в Арденнах, так и для удара в Эльзасе.

"Господа, я занимаюсь этим делом одиннадцать лет и... еще никогда ни от кого не слышал, что у него полностью все готово... Вы никогда не бываете вполне готовы. Это ясно".

И он все говорил и говорил {В течение нескольких часов, если судить по сохранившейся стенографической записи этого совещания. Здесь приведен фрагмент 27 совещаний фюрера. Полный текст приводит Гилберт в книге "Гитлер руководит своей войной. - Прим. авт.}. Задолго до того, как он закончил, генералы поняли, что их верховный главнокомандующий, очевидно, потерял чувство реальности и витает в облаках.

"Вопрос в том... есть ли у Германии воля к жизни или она будет уничтожена... Поражение в этой войне приведет к уничтожению ее народа".

Затем последовали пространные рассуждения об истории Рима и Пруссии в Семилетней войне. Наконец он вернулся к неотложным проблемам текущего дня. Признав, что наступление в Арденнах "не привело к решающему успеху, которого можно было ожидать", фюрер заявил, что оно привело к "такому изменению всей обстановки, какое еще две недели назад никто не считал возможным".

"Противник был вынужден отказаться от всех своих наступательных планов... Ему пришлось бросать в бой измотанные части. Нам удалось полностью опрокинуть его оперативные планы. В тылу на него обрушилась резкая критика. Для него это тяжелый психологический момент. Ему уже пришлось признать, что до августа, а то и до конца следующего года решить судьбу войны невозможно..."

Была ли эта последняя фраза признанием окончательного поражения? Спохватившись, Гитлер тут же попытался рассеять подобное впечатление:

"Поспешу добавить, господа, что... вы не должны делать из этого вывод, будто я хотя бы отдаленно допускаю мысль о поражении в этой войне... Мне незнакомо слово "капитуляция"... Для меня сегодняшняя обстановка не представляет ничего нового. Мне доводилось бывать в гораздо худших ситуациях. Я упоминаю об этом лишь потому, что хочу, чтобы вы поняли, почему я преследую свою цель с таким фанатизмом и почему ничто не в состоянии меня сломить. Как бы ни терзали меня заботы и как бы они ни подрывали мое здоровье, ничто ни на йоту не изменит моей решимости сражаться, пока наконец чаша весов не склонится в нашу сторону".

После этого он призвал генералов нанести новые удары по врагу с таким воодушевлением, на какое они только способны.

"Тогда мы... полностью сокрушим американцев... И тогда вы увидите, что произойдет. Я не верю, что в конечном счете враг устоит перед 45 немецкими дивизиями... Мы еще одолеем судьбу!" Увы, слишком поздно. У Германии уже не было для этого военной мощи.

В первый день нового года Гитлер бросил в наступление в Сааре восемь дивизий, затем последовал удар с плацдарма на Верхнем Рейне силами армии под командованием Генриха Гиммлера, что представлялось немецким генералам злой шуткой. Ни та, ни другая операция многого не достигли. Не принес успеха и массированный удар на Бастонь, предпринятый 3 января. Удар наносился по меньшей мере двумя корпусами в составе девяти дивизий. Ему суждено было вылиться в самое ожесточенное в Арденнской операции сражение. К 5 января немцы потеряли надежду овладеть этим ключевым городом. Им самим теперь угрожала опасность оказаться в окружении в результате англо-американского контрудара с севера, предпринятого 3 января. 8 января Модель, над армиями которого нависла угроза оказаться в ловушке у Уффализа, к северо-востоку от Бастони, получил наконец разрешение отойти. К 16 января, ровно через месяц после начала наступления, ради успеха которого Гитлер бросил в бой последние людские ресурсы, вооружение и боеприпасы, немецкие войска были отброшены на исходные рубежи.

Они потеряли около 120 тысяч человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести, 600 танков и самоходных орудий, 1600 самолетов и 6 тысяч автомашин. У американцев также имелись серьезные потери: 8 тысяч убитых, 48 тысяч раненых, 21 тысяча захваченных в плен или пропавших без вести, а также 733 танка и самоходных противотанковых установок {Среди убитых американцев числилось несколько зверски убитых пленных. Убили их 17 декабря близ Мальмеди офицеры и солдаты боевой группы полковника Йохена Пейпера из состава 1-й танковой дивизии СС. Согласно данным, приведенным на Нюрнбергском процессе, были зверски замучены 129 американских пленных. На последующих процессах над причастными к этому преступлению офицерами СС цифра эта сократилась до 71. Заседания завершились любопытной развязкой. 43 эсэсовских офицера, включая Пейпера, были приговорены к смерти, 23 - к пожизненному заключению и 8 - к более коротким срокам. Зепп Дитрих, командир 6-й танковой армии СС, который вел боевые действия на северной стороне выступа, получил 25 лет; Кремер. командир 1-го танкового корпуса СС, - 10 лет и Германн Присс, командир 1-й танковой дивизии СС, - 18 лет.

Неожиданно в американском сенате раздались негодующе-слезливые голоса, особенно со стороны ныне покойного сенатора Маккарти, утверждавшие, что к офицерам СС якобы применяли силовое воздействие, добиваясь от них признания вины. В марте 1948 года 31 смертный приговор был отменен и заменен различными сроками заключения. В апреле генерал Л. Клей из оставшихся 12 смертных приговоров отменил еще шесть, а в январе 1951 года американский верховный комиссар в Германии Джон Макклой по общей амнистии заменил оставшиеся смертные приговоры пожизненным заключением. К моменту завершения этой книги всех эсэсовцев выпустили на свободу. Под крики о якобы жестоком обращении с эсэсовскими офицерами оказались забыты неопровержимые свидетельства, что по меньшей мере 71 безоружный американский пленный был зверски убит на заснеженном поле близ Мальмеди 17 декабря 1944 года по приказу или по подстрекательству нескольких эсэсовских офицеров. - Прим. авт.}. Но американцы могли восполнить свои потери, немцы - нет.

Они исчерпали все свои ресурсы. Это было последнее крупное наступление немецкой армии во второй мировой войне. Провал его не только предопределил неизбежность поражения на Западе, но и обрек немецкие армии на Востоке, где переброска Гитлером своих последних резервов к Арденнам немедленно сказалась.

Что касается русского фронта, то пространная лекция, прочитанная Гитлером через три дня после рождества для генералов Западного фронта, звучала довольно оптимистично. На Востоке немецкие армии, постепенно теряя Балканы, твердо держались еще с октября на Висле и в Восточной Пруссии.

"К сожалению, из-за предательства наших союзников мы вынуждены постепенно отходить... - говорил Гитлер. - Тем не менее в целом оказалось возможным удерживать Восточный фронт".

Но как долго? Накануне рождества, после того как русские окружили Будапешт, и в первый день нового года Гудериан тщетно просил Гитлера дать подкрепления, чтобы принять соответствующие меры при возникновении русской угрозы в Венгрии и отразить советское наступление в Польше, которое ожидалось в середине января.

"Я подчеркнул, - говорит Гудериан, - что Рур уже парализован бомбежками западных союзников... С другой стороны, сказал я, промышленный район Верхней Силезии еще может работать на полную мощность, поскольку центр немецкого производства вооружения переместился на Восток. Потеря же Верхней Силезии приведет к нашему поражению через несколько недель. Но все было тщетно. Я получил отпор и провел унылый и трагический канун рождества в совершенно обескураживающей обстановке".

Тем не менее 9 января Гудериан в третий раз отправился на прием к Гитлеру. Он взял с собой начальника разведки на Востоке генерала Гелена, который, используя принесенные карты и схемы, пытался объяснить фюреру опасность положения немецких войск накануне ожидаемого наступления русских на севере.

"Гитлер, - вспоминает Гудериан, - окончательно потерял самообладание... заявив, что карты и схемы "абсолютно идиотские", и приказал, чтобы я посадил в сумасшедший дом человека, подготовившего их. Тогда я вспылил и сказал: "Если вы хотите направить генерала Гелена в сумасшедший дом, тогда уж отправляйте и меня с ним заодно".

Гитлер возразил, что на Восточном фронте "еще никогда ранее не было такого сильного резерва, как сейчас", и Гудериан огрызнулся: "Восточный фронт подобен карточному домику. Если его прорвут хотя бы в одном месте, все остальное рухнет".