Книга власти. - Валерий Быков

И только к концу 14го века острая потребность в огнестрельном оружии стала постепенно падать, и покупатель нашего оружия стал более разборчивым, выбирая оружие получше, а не всё подряд. И иногда торгуясь, если предложенная цена была слишком высокой. Правда, спрос всегда превышал предложение, особенно учитывая тот факт, что огнестрельное оружие конца 14го века было куда более совершенным, чем ранние образцы, с точки зрения бронебойности, скорости перезарядки, дальности стрельбы, надёжности и меткости. Почему я так много уделяю внимание огнестрельному оружию, да просто вокруг него вертелась вся политика тех лет. Оружие означает власть, у кого лучшее оружие, тот всегда победитель, а тот, кто распределяет оружие, решает, кому иметь власть, а кому нет, и значит у производителя оружия ещё больше власти. До этого в древнем мире никогда не было такой масштабной торговли оружием как тогда, и никто не побежал бы покупать у иностранцев новый меч втридорога, только потому, что он чуть острее или чуть длиннее. Небольшая разница в качестве всегда может покрыться стратегией на поле боя или физическими, индивидуальными особенностями бойцов. Огнестрельное оружие, это качественный рывок, от наличия которого стопроцентно решается исход боя, победа или поражение. Появление на поле боя хотя бы одной пушки с картечью, при прочих равных условиях это гарантия победы, потому что каждый залп это десятки трупов и раненых в рядах вражеской армии. Я молчу про невероятное психологическое преимущество, когда у тебя есть три пушки, а у врага ни одной. И если сильный и умный военный ещё может сдержать свой страх перед могучим оружием врага, то рядовой солдат просто бросает всё и бежит с поля боя, увидев последствия первого же залпа артиллерии. Что уж говорить о лошадях, которых грохот артиллерии приводил в ужас.

Тем не менее, перед современным обществом, помимо военных, встали новые задачи, которые необходимо было решать, и я уже бросил свой разум на их решение. Задача номер один, образование, а это всеобъемлющая задача. Дело в том, что образование подразумевает умение всех читать и писать. И да я научил читать и писать многих, у нас была бумага, и её умели производить в достаточных количествах, если не для бедных, то хотя бы для среднего класса. Чернила тоже не являлись большой проблемой, проблема упёрлась в книги. Дело в том, что книг то и не было. Нет, нет, книги, конечно же, были, только вот в прошлом книги всегда писались от руки писарями. Писарь очень медленно и аккуратно, разборчивым почерком писал книгу, создание одной книги одним писарем, особенно если книга большая, занимало около года, это если без картинок. На практике, многие феодалы любили, чтобы в книгах была красивая роспись, цветные картинки, различные примочки, как, то, драгоценные камни в переплёт и золотые украшения. В итоге настоящая книга превращалась в нечто элитное, и могла стоить примерно столько же, сколько деревня крестьян вместе со всем хозяйством и землёй, и даже гораздо дороже. То есть, книг было мало, это не создавало проблемы, когда не было такой потребности в образовании как сейчас, и когда книги были прерогативой богатых вельмож. Но стоило мне начать в Европе Ренессанс, и ввести массовое высшее образование, и выяснилось, что нередко на один университет приходится по десять книг. И далеко не все эти десять книг нужные мне учебники естественных наук, чаще просто выборка всего подряд оп принципу как повезёт. Первые десятилетия, я, осознавая глубокий дефицит, просто посадил множество не очень искусных писарей писать книги, без картинок и лишних примочек. И кстати, писарей было не так уж много, тем более хороших, так что по-настоящему много писарей за создание книг тоже не посадишь. И эти люди, на скору руку, быстренько за три месяца или за полгода, смотря какого размера труд, сидели и переписывали на белую бумагу без лишних картинок и всякой фигни побыстрому книги. В итоге, количество книг выросло, почерк написанных книг стал неразборчивым, а книги всё равно остались уделом богатых. К тому же, беда не приходит одна, книг не только было мало, но я, чтобы стимулировать людей учиться, разжёг в них интерес к книгам. Уметь читать, иметь книгу, стало модно и даже престижно, и в итоге спрос на книги вырос настолько, что даже мои экстренные меры по резкому увеличению числа рукописных книг не смогли решить вопрос их нехватки. И особенно в таких условиях я ненавидел библиотеки великих лордов и королей. Поскольку короли целых государств, имея много денег, собирали огромные библиотеки на сотни и даже тысячи книг, и потом просто хранили их, не давая никому, как своё собственное личное богатство. Причём, часто даже не читали, а иногда и не умели читать. Труды древних греческих писателей, такие как Одиссея, Персей и Странствия Геракла с Золотым руном, стали недосягаемы, а мне требовалось ещё снабдить запасом книг библиотеки университетов. А в библиотеке университета даже в читальном зале надо иметь не один экземпляр каждой книги, а несколько. На первый взгляд, острейший дефицит книг современному человеку кажется глупым и нелепым, но вот в те времена он был, и многие книги стоили очень дорого. И дорого стоили не просто какие-то редкие коллекционные антикварные образцы, а обычные, свежее написанные на скору руку произведения и учебники. Сколько стоил учебник греческой геометрии по Евклиду и Пифагору без всякой росписи и драгоценных камней? Он стоил килограмм золота, можно целую конюшню с жеребцами купить. А эта книга лишь одна из многих, которую нужно прочесть и выучить, чтобы подготовить обычного архитектора или конструктора кораблей. Тем более, я стремился не только к количеству обученных в университетах, но и к качеству образования. Это в наши дни при Путине, чиновники президента под лозунгом повышения качества образования в стране приступили к печатанию корочек о высшем образовании для всего населения. Полагая, что чем больше напечатано корочек и дипломов, тем выше общий уровень образования. Я обучал людей, чтобы иметь грамотных специалистов разных направлений, для того, чтобы делать конкретное дело, и мне не хватало книг, очень не хватало.

И вот тогда я впервые придумал, что для массового производства книг, их надо печатать, также, как мы ставили печать на важных документах. Я начал с простого, вырубил большую деревянную печать, нарезал на ней несколько слов, и попробовал отпечатать, мне достаточно успешно удалось напечатать ей несколько десятков раз одно и тоже, и я понял, что печатать печатью можно хоть 500, хоть 1000 раз. Логично, что проще всего вырезать книги из дерева огромными печатями, а потом пытаться печатать. Именно этим в начале 1400ых годов я и занялся. Я нанял несколько десятков опытных резцов по дереву, и они за год с лишним усилий смогли вырезать мне из дерева полностью весь учебник геометрии на 96 страниц. После чего я взял эти деревянные печати, и смог отпечатать около 500 экземпляров книги. В итоге, каждый отдельно взятый экземпляр книги получился примерно в десять раз дешевле, чем, если бы его писали писари. И технология печати показалась мне интересной и перспективной. Увы, после примерно пятисот экземпляров печати, несмотря на всю осторожность, буквы стали ломаться и расплываться, и я распорядился выкинуть доски с текстами. На самом деле, 500 книг, что я напечатал тогда за год с лишним работы, учитывая время, затраченное на вырезание букв это много, это примерно 33% всех книг изданных в том году по всей Европе. Да, в те времена писари создавали примерно 1000 книг в год, и это несмотря на жесточайший дефицит, а в прошлые века итого меньше. Так в 1260ом году, до начала моей книжной деятельности, по всей Европе ежегодно писалось примерно 100 новых книг в год. То есть, книг было мало, и даже если мы и пользовались ими и их было более менее много, то в основном за счёт старых запасов. И библиотека могла стоить целое состояние, поэтому даже самые расточительные варвары не жгли книги целыми библиотеками, подобно тому, как нередко поступали просвещенные лидеры 20го века. Правда, мы говорим о книгах, а так вообще, помимо книг было множество отдельных свитков и небольших рукописей, по которым не очень богатые люди и учились обычно грамоте.