Содержательное единство 2001-2006 - Сергей Кургинян

Но Сурков этим не ограничился. Стали возникать какие-то клубы консервативной ориентации, формироваться консервативные ниши, хотя бы и микроскопического размера. Что-то Сурков по этому поводу говорил от себя… Что-то говорили за него… В любом случае, на фоне абсолютного безмолвия, порожденного, во-первых, прагматическим ражем власти, во-вторых, полным непониманием ею того, "что это такое и с чем это надо есть", в-третьих, родом занятий и, в-четвертых (для всех неочевидно, но я-то считаю, что это главное), ФУНДАМЕНТАЛЬНОЙ АЛЛЕРГИЕЙ НА ЛЮБУЮ СВЯЗКУ "СОДЕРЖАНИЕ – ИДЕОЛОГИЯ – ЭНЕРГИЯ", Сурков – это громкий голос посреди тишайшей из тишин.

Но это все было еще ничего… Главное началось, когда к уже имеющимся микротелодвижениям по поводу консервативного содержания, консервативной идеологии, отпора либералам и прочего, примешался какой-то, пусть сколь угодно невнятный, властный заказ на энергию.

Консервативные клубы – в общем-то "фуфло". Хотя на безрыбье – не вполне. А вот консервативные клубы вместе с "Нашими" – это уже нечто.

Судьба подобного "нечто" для меня полностью предопределяется тремя сюжетами.

Сюжет #1 – сугубая сиюминутная прагматика власти. Нет "оранжевого" мятежа (причем немедленного) – на фига козе баян, а нам эти "Наши"?

Сюжет #2 – философия. Форма боится энергии ровно постольку, поскольку она в ней нуждается.

Сюжет #3 – игровой. И связанный с философией. Поскольку форма боится энергии, то тузам прагматики не нужен идеолог в виде джокера. И они постараются обеспечить условия, необходимые для того, чтобы идеолог этого качества не приобрел. А как именно они это сделают – дело техники.

Совокупность всех этих сюжетов хорошо знакома по русской истории. Но к этим знакомым сюжетам примешивается все же четвертый. И для меня основной.

Сюжет #4 – антикоммунистический (шире – антисоветский) консерватизм в РФ невозможен. Ни нео, не просто консерватизм. Никакой. А во всем мире – возможен. Только он и возможен. Такой вот парадокс. Он же – азбучная истина, которую не хотят понимать.

Консерватизм всегда адресует к традиции. Советская традиция вообще не извлекаема из российской традиции. Она, во-первых, слишком длинна. 70 лет – это не шутка. Во-вторых, она сопряжена с державными успехами (а консерватизм всегда державно окрашен). В-третьих, если консерватизм антилиберален (а он в РФ может быть только таким, иначе он просто не имеет смысла), то на коммунизме и "совках" уже отсыпался либерализм. Переплюнуть его консерватизм не может. А если даже и может, то залезает в совсем специфическую нишу, где он уж никак не совместим со столь нужной для Кремля "цивилизованностью". Словом, этого не может быть, потому что не может быть никогда.

Между тем все делается по принципу: "Если нельзя, но очень хочется, то можно". Элита РФ многолика. Консенсус в ее пределах есть только один – антикоммунизм.

Это может быть либеральный антикоммунизм (Гайдар, Чубайс). Или антикоммунизм центристский (Лебедь и кто угодно еще, вплоть до большей части "Единой России"). Или антикоммунизм националистически-белый (Нарочницкая). Или антикоммунизм православно-фундаменталистский (Михалков, Полтавченко). Или антикоммунизм фашистский (Дугин).

Все для элиты приемлемо. Неприемлем только коммунизм. Только любой наступательный советизм. Это ген данной элиты, ее непреодолимое свойство. В этом она задана и – обречена.

Потому что есть советская традиция… И никуда не денешься. Успехи, миродержавная роль… И опять никуда не денешься. А тут еще социальные вопросы… И от них тоже никуда не денешься.

А тут еще крах либерализма… Он-то единственный мог быть антикоммунистическим и одновременно нагревать утопию будущего в ущерб традиционализму. Но… изобрести в России в 2006 году антикоммунистический внутренне логичный традиционализм невозможно.

Невозможно, хотя многим очень хочется. Отсюда все противоречивые потуги, нередко доходящие до политической шизофрении. То чуть ли не всеобщее возмущение хамством ПАСЕ, осудившего коммунизм. То съемки – фактически на бюджетные деньги – фильма "В круге первом". И все это "в одном флаконе".

Приведу и еще более комичный пример. По главным телеканалам непрерывно рассказывают о господине Парвусе и о том, что коммунистическую ужасную революцию сделали "эти самые злые силы". А Общественная палата (другой лик того же государственного могущества) упражняется в осуждениях антисемитизма. Что можно по этому поводу сказать? Что либо идет тонкая игра, либо имеет место банальная политическая шизофрения.

Если идет игра и антисемитизм вкупе с пресловутым русским фашизмом раздувается для того, чтобы его давить, то это плохая игра. Вокруг нее можно построить отдельно взятые выборы. Но и это сомнительно. А вот что для меня вне всяких сомнений, так это то, что нельзя сделать антирусскую истерию центром мегакампании в условиях, когда русское начало вообще пребывает в глубокой подавленности, и при этом не рассыпать Россию.

Что же касается того, что вся эта игра как раз и имеет целью разрушить Россию, то для меня это переусложнение, конспиративно-истерический крен, не позволяющий выявить существо дела. Для того контингента, который я обсуждаю, автобус, превращенный в удобный домик на исторической свалке, очень желателен и даже любим. Другое дело, что он невозможен. Но это ведь еще поди докажи.

А пока "консервативный роман" одновременно развивается и загибается. Равно как и роман с ужасно желанной "контроранжевой" энергией "наших" (и иже с ними).

Часть двенадцатая. Нечто наподобие прогноза

Я мог бы начать обсуждать будущее этого "консервативного романа" и давать прогнозы, опираясь на аналитику. Но лучше посвятить этому отдельный обзор, отдельное исследование, если хотите. А здесь я хотел бы предложить в заключение некий, ни к чему не обязывающий, короткий практический дериват, вытекающий из сформулированной общей модели.

Предположим, что форма начинает еще больше отчуждаться от содержания. Тогда она становится еще более хрупкой. И вследствие этого начинает еще больше бояться любой энергии. В том числе и охранительной.

Предположим, что этот страх сводит охранительную энергию к нулю.

И предположим, что энергия все же по тем или иным причинам проникает на политический рынок.

Что будет делать форма, чурающаяся своей энергии? Она будет пытаться манипулировать чужой энергией. Сначала по-зубатовски. Концепция "контр-оранжевой" контрреволюции превратится в концепцию "управляемой революции". Но это ненадолго. А дальше форма начнет всасывать чужую энергию. И мутировать. Это и есть риск возникновения тотального "ликвидкома".

Я не хочу здесь большего расшифровывать. Я просто знаю, что говорю.

Я также вовсе не хочу сказать, что предопределено именно это течение процесса. Я обозначаю угрозу, риск, возможность. Я обозначаю также систему общих обстоятельств, являющихся почвой, на которой все это произрастает. И как аналитик, и как эксперт, и как гражданин, и как общественное микролицо я сделаю все возможное, чтобы эта угроза не возобладала в ситуационной прагматике. Но я знаю, что без фундаментальных усилий, направленных на качественные изменения свойств элитной почвы, подобные произрастания будут повторяться вновь и вновь.

А для того, чтобы изменить почву, нужно создать, проявить, развить и другие культурно-философские основания, и другие культурно-деятельностные группы. Причем не где-то на периферии, а в недрах нашей собственной элитной действительности. Назовите эту работу контрэлитной или используйте другие слова. В любом случае, есть очень мало шансов эту работу осуществить.

Но я убежден, что без этой работы всему "хана". А значит, даже этими малыми шансами надо воспользоваться. Мы уже не раз пользовались малыми шансами, и кое-когда получалось.

Как говорит герой моего последнего спектакля, "давайте попробуем".

16.02.2006 : Карикатуры

Новый поворот исламской темы

и его значение для современной политики

Методологическое введение

Мы могли бы рассматривать тему карикатур так, как ее рассматривают все. То есть начать рассматривать эксцесс (событие), удовлетворяясь тем, что по данному поводу сообщают российскому обществу и международной общественности.

Поскольку сообщают нечто очень размытое (датчане напечатали, мусульмане обиделись – и пошло, и поехало), то событие оказывается невнятным. Если говорит об ощущениях – то одновременно массивным и ускользающим.

Большинство удовлетворяется этими характеристиками события. И взяв его в этом качестве, начинает с ним работать. Так сказать, накладывать на это свои концептуальные сетки.

Иначе говоря, все в этом случае сводится к тому, почему датчане напечатали, почему мусульмане обиделись. А дальше варится "суп из топора". Чтобы узнать, почему мусульмане обиделись, надо дать характеристику мусульманам. А это дело бесконечное. Тут можно изощряться как угодно. И совершенно не нужно для этого разбираться в том, что именно произошло.