Продолжение «Тысячи и одной ночи» - Жак Казот

Его любимец не заставил себя ждать. Согласно обычаю, в знак почтения и послушания первый визирь простерся перед царем ниц, и едва он поднялся, как государь спросил:

«Абальтамант! Какого наказания заслуживает человек, развращающий жену ближнего своего?»

«Закон, — отвечал Абальтамант, — требует, чтобы со всяким человеком поступали так, как он поступает с себе подобными».

«Выражайся яснее, — потребовал царь. — Чего заслуживает негодяй, который в лице царицы оскорбил честь своего повелителя?»

«Смерти, — промолвил Абальтамант, — смерти незамедлительной. Только миг может отделить возмездие от такого преступления».

«Неблагодарное чудовище! — вскричал Оланза. — Ты только что вынес себе приговор».

И государь тут же вонзил свой кханджар{261} в сердце старика и приказал бросить его труп в колодец, предназначенный для погребения преступников.

Когда царь с искаженным от гнева лицом поднялся с софы, мальчики испугались и выронили кошель, который им дали визири.

Утолив жажду мести, Оланза вернулся в кабинет, и первое, что бросилось ему в глаза, был кошель и рассыпавшиеся по полу монеты. Он позвал раба и спросил, чьи это вещи. Раб ответил, что заметил кошель на поясе одного из мальчиков, и подумал, что это подарок царя.

«Я никогда не давал денег этим детям, — возразил Оланза. — Немедленно приведи их сюда».

Дрожа от смущения, мальчики явились к царю.

«Кто дал вам это золото?» — гневно спросил Оланза.

Юнцы испугались и расплакались, затем указали на визирей и поведали о том, как те подучили их и обещали вознаградить. Мальчишки и подумать не могли, что царь так скоро расправится с Абальтамантом. Теперь они поняли, что были обмануты и что из-за них совершилось злодейство.

«Увы! — вскричал государь, испытывая жесточайшие муки раскаяния. — Как прав был Абальтамант, когда хотел держаться подальше от двора! Я обещал не слушать никаких наветов, и он поверил моему слову. Я не нарушал его, не обращал внимания на измышления его соперников, но они сумели провести меня с помощью двух детей, и я, неблагодарный, в один миг превратился в клятвопреступника и убийцу! О Абальтамант! Никакие сожаления и угрызения не вернут тебя, но я успокою совесть свою, воздав по справедливости твоим врагам».

Оланза приказал привести к нему злоумышленников.

«Вы, мерзкие совратители, — сказал он, — изменники, лжецы! Вы льстили себя надеждой, что Небо оставит безнаказанным ваше черное дело, что невинный не будет отомщен? Тот, кто роет другому яму, сам в нее попадет. Абальтамант мешал вам воровать! Теперь, свободный от земных забот, он покоится в объятиях Великого Пророка. Ваши же мучения будут беспрерывны и бесконечны, души ваши, вырванные из тел, будут низвергнуты в преисподнюю, и там их вечно будет пожирать пламя возмездия».

В тот же миг Оланза приказал отрубить обоим визирям головы, а трупы их бросить на растерзание диким зверям. Тело Абальтаманта поместили в сооруженный для него мавзолей. Царь с царицей часто навещали его и лили слезы на мрамор. Оланза никогда не простил себе злодеяния, которого избежал бы, если бы дал себе время подумать.

РАССКАЗ О БАХЕ́Т-ЗАДЕ́ И ДЕСЯТИ ВИЗИРЯХ

Продолжение

— Видишь, государь, — продолжил Аладдин, — какое горе причинили поспешность и необузданный гнев государю, достойному любви своих народов. Видишь, сколь опасны происки порочных визирей! Я боюсь не за себя. Живым или мертвым, я останусь невиновным в глазах Всевышнего. Но сколько слез и сожалений ждут тебя, если ты меня погубишь! Провидение не замедлит открыть тебе глаза на гнусные сети, сплетенные моими врагами. Я молю Небеса, чтобы сердце твое никогда не узнало подобных мучений!

Бахе́т-зада́ взволновался еще сильнее, чем прежде. Он был тронут услышанным, размышления его и чувства, ими вызванные, не позволили государю исполнить смертный приговор, и он снова приказал отвести узника в темницу.

Визири, приняв его доброту за очередное проявление слабости, собрались и договорились о том, что пора пойти на крайние меры, дабы заставить Бахе́т-заду́ казнить Аладдина. Если царский любимец спасется и заговор их раскроется, не сносить им всем головы. И они попросили царицу Бахержоа выслушать их.

— Государыня, — сказал один из визирей, — твой супруг позволил преступнику, который оскорбил вас обоих, увлечь себя колдовскими речами и безо всяких оснований откладывает его казнь. Народ приписывает эту снисходительность тебе, все говорят, что это ты защищаешь злодея, и строят самые оскорбительные для тебя предположения. «Аладдин, — говорит народ, — виновен, но царица не позволит его казнить».

Бахержоа поверила, что отсрочка казни в самом деле наносит ей ущерб, и начала уговаривать царя больше не медлить. Бахе́т-зада́ не мог ей противиться, он решил покончить с сомнениями и покарать преступника. Государь направился в диван и с суровым видом повелел привести Аладдина.

Лицо царя было преисполнено такой холодности и неприступности, что визири поздравили себя с успехом. Едва завидев узника, они обрушили на него целый град обвинений.

— Негодяй! — кричали они. — Земля жаждет твоей крови, черви ждут твой труп!

Так они пытались подлить масла в огонь и подтолкнуть Бахе́т-заду́ к долгожданному приказу. Аладдин же оставался спокоен; не удостоив их ответом, он обратился к государю:

— Каждый имеет право свидетельствовать против обвиняемого, но только беспристрастно. Если доказательства убедительны, суд выносит приговор. И судья, взвешивая преступление и определяя меру наказания, относится со вниманием и сдержанностью к божьему созданию, которое он должен покарать. Здесь же я не вижу ничего, кроме озлобленности и бешеной ревности, не справедливостью руководствуются мои недруги, ими движет жажда крови. Тщетно они изрыгают проклятия, невидимая рука вселяет в мою душу спокойствие человека невинного: сердце мне подсказывает, что меня никогда не причислят к злодеям, ибо всю свою жизнь я был далек от преступлений. Но горе тому, чья совесть нечиста: напрасно силится он уйти от возмездия, и доказательством тому служит история султана Ибрахима и его сына.

Бахе́т-зада́, пораженный твердостью и бесстрашием Аладдина не меньше, чем разъяренностью визирей, снова заколебался и решил еще раз выслушать своего бывшего любимца. Получив царское дозволение, Аладдин начал новый рассказ.

ОБРЕЧЕННЫЙ,

или РАССКАЗ О СУЛТАНЕ ИБРАХИМЕ И ЕГО СЫНЕ

— Султан Ибрахим, от рождения призванный править необозримым царством, с оружием в руках еще больше расширил свои владения. Однако отсутствие наследника не давало ему сполна насладиться славой. Напрасно собрал он в свой сераль самых прекрасных женщин — они дарили государю удовольствия, но не оправдывали его